Книга Лики Богов. Часть I. Война с черным драконом - Тара Роси

Тронула сердце моё Умила, овладела мыслями. Раз ты её в жёны брать не желаешь, я к ней свататься стану.

— Ты мал ещё, — рыкнул Баровит, подавшись к брату.

— Три лета быстро пролетят, — не унимался Гроздан. — Я покамест любви её добиваться стану…

— Баровит прав, — перебил брата Вако, — ты мал ещё. А три лета Умила ждать не станет. Посему я к ней свататься стану.

— Ты-то куда? — вздохнул витязь.

— Я тебя всего на лето младше, — рассуждал Вако, — не такой уж большой срок. За лето я терем выстрою резной, товар стану в Камбалу возить, дабы серебра выручить побольше. Подарками да вниманием окружу Умилу, дрогнет сердце девичье.

Баровит резко выпрямился, едва не опрокинув дубовый стол.

— Чего вы тут удумали? — прогремел он. — Хорош за нос меня водить!

— Баровитушка, — едва успев подхватить со стола глиняный горшок, пролепетала мать, — тебе серчать не пристало. Видим мы, как мил ты Умилушке, а она тебе мила. Давно мы с отцом на свете живём, любовь крепнущую сразу узнали. Почто ж тебе сердце рвать да Умилу томить? Три месяца пройдёт, да ты сможешь замуж её взять. Давай за время то дом вам поставим. Ты ведь воин, не ровен час велит тебе Демир выступать с дружиной — жену оставишь да уйдёшь. Кто будет ей дом ставить? Где она будет дитя твоё растить? Не можешь ты времечком разбрасываться, сыночек.

Баровит молча сел на скамью, не в силах ответить матери. Подобные мысли его не посещали. Он знал Умилу лучше, чем кто-либо. Знал, что она не променяет воинскую службу на резной терем. Баровит чувствовал это в её дрожи, обнимая точёный стан; в тяжёлом вздохе, когда целовал её руки; в сжатых добела губах, когда шептал ей о своей любви.

— Боишься, откажет тебе? — словно прочтя его мысли, выдал отец.

Ошеломлённый витязь медленно поднял на отца взор — как же близок к истине этот сутулый, худощавый и такой чужой человек.

— Ты стал таким сильным, сынок, — улыбнулся Азар, — добился признания дружинных братьев, стал им опорой. Всего добился сам, одержал победу в стольких битвах, а побороться за своё счастье не желаешь? Умила не простая девка, коя всем сердцем стремится замуж выскочить. Она витязь, аки ты да её брат. За такую пристало биться… биться с самим Перуном. Да всё ж она того стоит.

— Стоит, — шепнул Баровит, не веря своим ушам.

— Тогда борись, — заявил отец. — Терем мы тебе быстро справим, да главное не в нём. Так ты покажешь ей, что твои слова — не пустая болтовня ради поцелуя… Да Демир убедится, что не ошибся в тебе.

— Может, вы правы, — сдался Баровит, взглянув в оконце. Солнце скрылось, и заря уж прожгла горизонт. Пора домой, к Умиле. Что-то подсказывало витязю, что она не ляжет спать, пока не дождётся его возвращения.

* * *

Солнце скрылось. Заря уж прожгла горизонт, обратившись пеплом. Лес окутал мрак, населив его тысячами теней. На ветру раскачивались ветви, трещали, словно дикая боль пронзала их. Холодная капля тяжело ударилась о кольчугу, стекла по стальным кольцам.

— Токмо дождя не хватало, — прошипел лучник, выглядывая из-за ствола ели.

— Нам бы своим помочь, а не отсиживаться в кустах, — отозвался молодой стрелок, вслушиваясь в звуки боя вдали.

— Сказано подступ охранять, — возразил наворопник. — Значится, есть у воеводы опасения, что враг здесь зайдёт.

— Да с чего вдруг?! — крикнул юноша и сразу же взвыл.

Наворопник подлетел к нему, сжал плечи парня — стрела красовалась в его ключице, указывая на скрытого противника.

Лучники выпустили стрелы, пытаясь найти вражеское укрытие. Со всех сторон обрушились ответные стрелы, из густых зарослей выскочили аримийцы. Обнажив мечи, бросились на тархтар. Неравный бой вспыхнул в лесной обители, разразившись предсмертными хрипами.

— Беги в острог, предупреди, — рыкнул наворопник, ухватив одного из лучников за плечо.

Мужчина кивнул, отбросил лук и со всех ног бросился к острогу. Звон стали бился в его спину, голоса товарищей впивались в затылок. Стараясь не оборачиваться, стрелок перепрыгивал пни и кусты. Вот уже редеет лес, вот уж виден свет факелов в бойницах… боль ледяными иглами сковала голову, заставив мир угаснуть.

* * *

Пламя красным змеем расползалось по стенам острога, крышам башен и домов. Редкие капли срывались с угольных туч, с шипением вонзались в огненные языки. Дружинники едва успевали тушить разрастающиеся пожары и отстреливаться от настырных ариман. Громовой голос Родославы направлял воинов, не давал гневу вытеснить разум.

— Не дайте тем, что у вала, окружить Рагдая! — выкрикнула Рода, выпустив стрелу в очередного всадника.

Рой стрел вырвался из-за бойниц, но резкий порыв ветра сместил их направление.

— Не стрелять! — гаркнула Рода. — Ждать затишья!

Рагдай с дружинниками свирепели, вызывая у врага страх. Казалось, ариманы терпят очевидное поражение, но почему-то не отступают. Рода крепче сжала лук, одну за другой выпустила стрелы, укрывая спину Рагдая от вражеских выпадов. Дождь усиливался, всё сильнее стучал по кольчугам и шлемам. Молния озарила округу, явив приближающееся к ариманам войско. За спиной Родославы кто-то крепко выругался, узрев то же, что и она.

— Согласна, — шепнула богатырша.

Дождавшись новой вспышки, Рода вновь окинула взором реальность происходящего — Рагдая окружали остатки первых аримийских сотен, подкрепление же, казалось, совершенно не спешило на выручку к товарищам. От подступающего войска вытянулось два отряда, и один из них явно стремился попасть в лес, пройти по тропам на северо-запад.

— Гудим, труби отрядам лучников тревогу! — крикнула она.

Дружинник изо всех сил дунул в рог, со всех башен донеслись те же сигналы, но никто на них не ответил. Ни единой стрелы не вырвалось из лесной кромки, ни единого воина не вышло навстречу неприятелю. Холод пробежал по спине; нахмурившись, Рода жестом подозвала Маруна.

— Смотри, сыне, — богатырша вытянула стрелу, указывая на северо-запад, — ариманы настырно лезут туда. Да так настырно, что не находят времени подсобить своим братьям.

— Что же такое ценное там, ради чего можно оставить Рагдаю на растерзание десятки душ? — шепнул Марун. — Там, в дне верхом, лишь острог Ерга. Он невелик, злата в нём нет…

— Ерга — единственное укрепление на пути к Вольной Тархтарии, — сказала Рода. — От нас им незачем укрываться, посему крепостей не строили. Коли ариманы проскользнут мимо нас да разобьют Ергу, то степи Вольные им на блюде лягут.

— Посему по темноте на нас напали, — кивнул Марун, ударив об стену кулаком.

— Скачи, — выдала мать, разворачиваясь к лестнице, — скачи скорей. Ты один до Ерги быстрее ариман доберешься. Передай всё воеводе ихнему — Гомону.

Марун спешно убрал лук в налучье, зашагал за