Книга Соломон Кейн. Клинок судьбы - Роберт Говард

Потом однажды вечером они пожаловали в его комнату вместе: жрец Ямен, бритоголовый тюремщик (звали его Шем) и еще около полусотни воинов и слуг. Шем отстегнул от стены Кейновы кандалы. Воины и жрецы выстроились в две колонны по обе стороны пленника, и англичанина повели по извилистым галереям. В стенных нишах и в руках у жрецов ярко горели факелы, освещавшие дорогу.

При свете пламени Кейн обратил внимание на резные изображения, неподвижно шагавшие по каменным стенам галерей. Многие изображения были сделаны в натуральную величину; иные уже несколько истерло и сгладило время. Большинство этих последних изображало мужей на колесницах. Кейн подумал и пришел к выводу, что творцы более поздних и столь несовершенных изображений колесниц и коней попросту копировали их с древних образцов. Видимо, к настоящему времени в городе уже не осталось ни колесниц, ни лошадей. Что же касалось человеческих фигур, то здесь хорошо прослеживались расовые различия. Во всяком случае, крючковатые носы и смоляные бороды главенствующего племени выделялись совершенно отчетливо. Те, с кем они сражались, были частью чернокожими, частью похожими на них самих, но попадались среди них и рослые, худощавые люди с внешностью несомненно арабской.

Кейн был немало изумлен, заметив на некоторых наиболее старых рельефах людей, чьи черты и снаряжение не имели ничего общего с присущими жителям Нинна. Присутствовали они исключительно в батальных эпизодах, причем, что немаловажно, отнюдь не всегда удирали без оглядки. Довольно часто они, наоборот, выглядели победителями. И сколько ни присматривался англичанин, он так и не нашел их изображенными в виде рабов. Зато, как это ни странно, их лица показались Кейну не просто знакомыми, но прямо-таки родными. Смотреть на них было все равно что встретить друга в толпе чужестранцев. Они были одеты и вооружены на варварский лад, но, если не обращать на это внимания, могли бы сойти хоть за англичан. Внешность у них была совершенно европейская. А волосы — светлые.

Соломон сделал вывод, что некогда, очень, очень давно, предки ниннитов воевали с его собственными пращурами. Но когда это было? В каком краю?.. Во всяком случае, изображенные на стенах баталии происходили не в той стране, где нинниты жили сейчас. На заднем плане можно было рассмотреть тучные нивы, поросшие травой холмы и широкие реки. И еще города. Похожие на Нинн и в чем-то неуловимо отличные…

И вот тут-то до Соломона наконец дошло, где он видел похожие рельефы царей с завитыми черными бородами, убивавших львов с колесниц. Точно такие попадались ему в развалинах давно позабытого города в Месопотамии. Люди тогда рассказывали ему, что эти руины составляли все, что осталось от… Ниневии Кровавой, проклятой Богом!..

Между тем англичанин и его тюремщики достигли подножия громадного храма и проследовали между очень толстыми приземистыми колоннами, сплошь покрытыми, как и стены, резьбой. Еще немного — и они вошли в обширное помещение с массивными стенами и колоннами. Здесь, вырезанный в скале, восседал чудовищный идол, и в чертах его неподвижного каменного лица содержалось не больше человеческой слабости и доброты, чем на морде какого-нибудь доисторического чудовища.

Лицом к идолу, на каменном троне под сенью колонн сидел сам правитель — царь Ашшур-рас-араб. Факельный свет так играл на его скульптурных чертах, что Кейн поначалу едва не принял его самого за изваяние.

У подножия божества, напротив царского трона, виднелся еще один, поменьше. Перед ним на золотом треножнике стояла жаровня. В ней тлели угли, и кверху ленивой спиралью поднимался дым.

Кейна обрядили в просторное одеяние из переливчатого зеленого шелка. Оно скрыло и его изодранную одежду, и золотые цепи, которых с него так и не сняли. Потом его жестом пригласили занять место на меньшем троне, и он повиновался, не проронив ни звука. Его лодыжки и запястья сейчас же хитрым способом прицепили к трону, но складки шелкового облачения скрыли и это.

Младшие жрецы и воины постепенно куда-то подевались, оставив в помещении лишь Кейна, жреца Ямена и восседавшего на троне царя. Кейн вгляделся в тени между колоннами и вскоре заметил то тут, то там отблески огня на металле, мелькавшие, точно светляки в темноте. Воины таились поблизости, оставаясь невидимыми. У Кейна создалось ощущение, будто свершается некое таинственное действо. Вот только ему почему-то казалось, что вся постановка отдавала фальшью.

Тем временем Ашшур-рас-араб поднял свой золотой скипетр и ударил в гонг, стоявший близ трона. Гонг прозвучал мощно и вместе с тем мягко: звук, разнесшийся по темному храму, напоминал отдаленный колокольный звон. Из затененного прохода между колоннами сейчас же появилась процессия, в которой, насколько понял Кейн, участвовали вельможи этого невероятного города. Все они были рослые, чернобородые, гордые и высокомерные с виду. Все были разодеты в сияющий шелк и мерцающее золото. А между ними шел юноша, закованный в золотые цепи, и в осанке его смешались вызов и страх.

Все собравшиеся склонились перед царем, коснувшись лбами пола. Потом, по его слову, повернулись лицом к англичанину и к каменному богу, возвышавшемуся у него за спиной. Вперед выступил Ямен; его бритый череп и злобные глазки поблескивали в факельном свете, делая его похожим на разжиревшего демона. Произнеся нараспев что-то вроде странного заклинания, он высыпал в жаровню пригоршню какого-то порошка. Сейчас же повалил зеленоватый дым, сквозь который Кейн с трудом видел происходившее. Англичанин едва не задохнулся: запах и вкус дыма были омерзительны до предела. Но хуже всего, дым одурманивал. Голова у Кейна пошла кругом, точно у пьяного. Лишь наполовину соображая, что говорит, он разразился яростной руганью, чего обычно не делал почти никогда.

При этом он смутно видел, что Ямен, услыхав его ругань, что-то зло выкрикнул, а потом наклонился вперед, вслушиваясь. Наконец порошок догорел, мерзкий дым рассеялся, и ошалевший, ничего не понимающий Кейн остался сидеть на своем троне, медленно приходя в себя.

Ямен повернулся к царю и низко поклонился. Выпрямившись, он раскинул руки и повел торжественную речь. Царь столь же торжественно повторял за ним каждое слово, и Кейн увидел, как лицо знатного узника покрыла смертельная бледность. Потом тюремщики ухватили его за руки, и вся процессия медленно удалилась. Шарканье сандалий таинственно и жутковато отдавалось в полутьме громадного чертога…

Подобно бесшумным призракам, из потемок возникли воины и отсоединили цепи Кейна от трона. Вновь выстроившись вокруг него, они повели его полутемными галереями обратно в его комнату, и там Шем заново прикрепил его кандалы к кольцу в стене. Кейн уселся на свое ложе, подпер кулаком подбородок и глубоко задумался, пытаясь обнаружить скрытый смысл в том более чем странном представлении, свидетелем и невольным участником которого он только что явился… Однако довольно скоро его размышления были нарушены необычным шумом на улицах.

Поднявшись, англичанин подошел к окну и высунулся наружу. Он увидел, что на торговой площади горели громадные костры, а между ними туда и сюда сновали человеческие фигурки, несообразно укороченные оттого, что он смотрел на них сверху. Они что-то делали кругом человека, находившегося посредине площади, причем сгрудились так плотно, что Кейн не мог толком ничего рассмотреть. Всю эту группу кольцом окружали воины; пламя так и играло на их блестящих доспехах. Снаружи живого кольца гомонила и что-то выкрикивала беснующаяся толпа.