Книга Жук - Ричард Марш

мной, дайте мне закончить. Если я не ошибаюсь по поводу личности человека, которого констебль называет арабом, то, полагаю, содержимое свертка представляло для него гораздо большую ценность, чем мисс Линдон, мертвая или живая. Более того, я подозреваю, что если бы сверток решено было перевозить на крыше кеба, то возница, пытаясь привязать его к экипажу, мог бы обнаружить кое-что из его содержимого. Если бы так случилось и кебмен понял, что именно находится внутри тюка, то, полагаю, он бы тут же, на месте, лишился рассудка.

На это Сидней ничего не сказал – он явно задумался над моими словами и, похоже, обнаружил в них некий смысл.

– Но что же произошло с мисс Линдон?

– Думаю, мисс Линдон жива, но не могу точно сказать, где именно она находится. Однако я надеюсь, что очень скоро смогу сообщить вам об этом. При этом скажу, что одета она в старые, грязные, полуистлевшие ботинки. На ней также грязные, измочаленные брюки и рубашка, больше похожая на половую тряпку, а также засаленный, бесформенный жакет и уродливая матерчатая кепка с растрескавшимся козырьком.

Оба моих собеседника молча уставились на меня широко раскрытыми от изумления глазами. Первым опомнился Атертон.

– Что, черт возьми, вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что, как мне кажется, факты скорее указывают на правильность моей версии, нежели вашей – причем совершенно явно. Мисс Коулмен утверждает, что она видела, как мисс Линдон вернулась в дом. Она также сказала, что спустя несколько минут после этого штора в окне гостиной с фасадной стороны дома была поднята. А затем через короткий промежуток некий молодой человек, одетый так, как я только что описал, вышел на улицу через парадную дверь. Полагаю, этим молодым человеком и была мисс Марджори Линдон.

Лессингем и Аттертон тут же засыпали меня вопросами, причем Сидней, как обычно, задавал свои гораздо громче.

– Но, боже мой, что могло заставить ее поступить подобным образом? Подумать только, Марджори, самая скромная и благоразумная из всех девушек на земле, вышла на улицу среди белого дня в таком наряде – спрашивается, по какой причине? Мой дорогой Чэмпнелл, если это так, то она, скорее всего, сошла с ума.

– Она находилась в состоянии транса.

– Господи боже! Чэмпнелл!

– Что?

– Значит, вы полагаете, что она оказалась во власти злодея, обладающего гипнотическими способностями?

– Несомненно. Вот что я думаю по поводу этого дела – но только учтите, это всего лишь гипотеза, и вы должны относиться к моим словам соответствующим образом. Мне кажется совершенно ясным, что араб, как мы называем интересующего нас человека по причине того, что не смогли установить его личность, находился где-то в доме или совсем рядом с ним, хотя вы полагали, что его там не было.

– Но где он прятался? Мы все осмотрели и наверху, и внизу – да везде. Где же он мог находиться?

– Об этом сейчас я говорить не готов. Однако можете не сомневаться – он был там. Он загипнотизировал Холта и отправил его из дома, рассчитывая, что вы, Атертон, пойдете следом за ним, и не ошибся. В итоге он избавился от вас обоих…

– Черта с два, Чэмпнелл! Быть этого не может! Кажется, вы считаете меня тупоголовым идиотом!

– Затем, полностью развязав себе руки, он сделал свое присутствие очевидным для мисс Линдон, которая, надо думать, была этим неприятно удивлена, и загипнотизировал ее.

– Вот мерзавец!

– Да он просто дьявол!

Первое восклицание принадлежало Лессингему, второе Сиднею.

– Затем он заставил ее раздеться донага…

– Подонок!

– Мразь!

– Он отрезал у нее прядь волос и спрятал ее и одежду под полом, где мы их и нашли. Я не исключаю, что там же он прятал кое-какую старую мужскую одежду…

– Боже мой! – ахнул Атертон. – Не удивлюсь, если это тряпье раньше принадлежало Холту. Помнится, он говорил, что этот араб-фокусник его раздел. И в самом деле, когда я его увидел – и когда Марджори нашла его на улице, – на нем не было совершенно ничего за исключением дурацкой накидки. Неужели этот колдун со своеобразным чувством юмора – да падут на его голову все проклятия этого мира! – отправил Марджори Линдон, самую красивую и изящную девушку на земле, на улицы Лондона в обносках Холта?!

– На этот счет у меня нет сложившегося мнения, но вариант, о котором вы упомянули, по крайней мере, возможен. Так или иначе, я считаю, что он отправил мисс вслед за Холтом, не сомневаясь в том, что последнему удалось от вас уйти…

– Так оно и есть. Вы имеете полное право считать меня идиотом!

– Вы ведь сами сказали, что ему удалось от вас скрыться.

– Это потому, что я остановился, чтобы поговорить с этим бараном-полицейским. Если бы не это, я бы неотступно преследовал Холта, даже если бы он отправился на край земли.

– Именно. Причина того, что вы его упустили, не важна. Для нас важен факт. Холт действительно скрылся от вас. И я думаю, что в настоящий момент мисс Линдон и мистер Холт находятся вместе.

– В мужской одежде.

– Да, оба они в мужской одежде – или, во всяком случае, это можно определенно сказать о мисс Линдон.

– О великий Потифар! Бедная Марджори!

– И араб наверняка где-то поблизости от них.

Лессингем схватил меня за руку.

– И какой же, по-вашему, дьявольский замысел он вынашивает в отношении ее?

От ответа на этот вопрос я уклонился.

– Что бы он ни задумал, наше дело – помешать ему.

– И где же сейчас, как вы думаете, мисс Линдон и Холт?

– Наша непосредственная задача как раз и состоит в том, чтобы это выяснить. Мы, кстати, приехали – вот он, вокзал Ватерлоо.

Глава 42. Направлений поиска становится все больше

Я свернул в сторону кассы на главной платформе отправления поездов. Как раз в этот момент из помещения кассы вышел главный железнодорожный инспектор Джордж Беллингем, с которым я был немного знаком. Я остановил его.

– Мистер Беллингем, не будете ли вы так любезны пройти со мной в кассовый зал и попросить одного из кассиров ответить на пару вопросов, которые мне хотелось бы ему задать? Позже я вам объясню, почему это необходимо. Полагаю, вы достаточно хорошо меня знаете и поверите мне на слово, если я скажу, что речь идет о деле первостепенной важности.

Мистер Беллингем развернулся и проводил нас.

– Кого из кассиров, мистер Чэмпнелл, вы хотите опросить?

– Того, кто продает билеты третьего класса на Саутгемптон.

Беллингем окликнул служащего, который был занят тем, что пересчитывал лежащую перед ним кучу денег, пытаясь сверить общую сумму с цифрой, проставленной в лежащей перед ним огромной приходно-расходной книге. Это был невысокий, щуплый молодой человек с приятным улыбчивым лицом.

– Мистер Стоун, – сказал инспектор, – вот этот джентльмен хочет задать вам несколько вопросов.

– Что ж, я в его распоряжении.

Я принялся выяснять то, что меня интересовало.

– Мне хотелось бы знать, мистер Стоун, продавали ли вы в течение сегодняшнего дня билеты человеку, одетому как араб?

– Да, продавал. На последний поезд, отправляющийся в 7:25, – три билета, каждый на одного пассажира.

Три билета! Значит, интуиция меня не обманула.

– А вы можете описать человека, купившего эти билеты?

В глазах кассира мелькнуло удивление.

– Не уверен. Разве что в самых общих чертах. Он был очень стар, просто необыкновенно стар – и ужасно уродлив. И еще у него были очень необычные глаза, я никогда таких не видел. Когда он уставился ими на меня через окошко, я почувствовал что-то вроде недомогания. И еще одно: на голове он держал громадный узел. Человек придерживал его одной рукой, но узел все равно раскачивался во все стороны, и это было явно не по вкусу другим клиентам, желавшим купить билеты.

Несомненно, описанный мистером Стоуном пассажир был именно тем человеком, которого мы искали.

– Вы уверены, что он попросил именно три билета?

– Уверен. Он сказал, что ему нужно три билета до Саутгемптона, выложил именно столько денег, сколько требовалось, девятнадцать шиллингов и шесть пенсов, и показал три пальца – вот так. Пальцы у него тоже были неприятные – с длинными ногтями, похожими на когти.

– Вы не видели людей, которые были вместе с ним?

– Нет.