Книга Вспышка. Том 1, 2 - Игорь Хорс

От рук и ног тянутся провода и трубки, уходят влево вниз, за видимость экрана. Через минуту это нечто волосатое начинает шевелиться, трясет головой. Потом приподнимается и садится на столе. Медленно оглядывает помещение, что-то будто даже шепчет губами. Но звука нет.

— Ну и рожа, — тихо сказал Глеб. — Настоящее чудище.

Зверь.

Запах костра, догорающего на месте недавней стоянки детенышей человека, напомнил что-то неприятное, тяжелым камнем лежащее на душе.

Но я все равно вышел из укрытия и пересек поляну. У пустынной, заросшей сорняком дороги стоит столб с перекошенной табличкой. На выцветшем куске металла надпись: «Хлупово»

Это название населенного пункта, догадался я. Одного из тех мест, где живут люди.

Нет, мне нельзя встречаться с людьми.

Зачем же я тогда сюда иду?

Да потому что по запаху здесь никаких людей уже давно нет, вот почему. Это заброшенное поселение.

Я сделал осторожный шаг, затем второй, не переставая втягивать носом воздух, чтобы при малейшем запахе человека сразу же скрыться. Рысью перебежал дорогу, обошел потемневшую от времени изгородь, запаха человека так и не обнаружилось.

Нет здесь людей, уже давно нет. Даже запаха почти не осталось.

Только легкий, исчезающий запах детенышей людей. И потухшего костра.

Но почему же люди бросили свои жилища, что заставило их покинуть это место?

С другой стороны мне это на руку. Я могу безбоязненно здесь провести весь день до темноты. А потом, с первыми звездами, вновь отправлюсь в путь. Я должен вернуться к своей семье. Вернуться в свой мир, где меня ждут, где я нужен, где я снова стану свободен от страхов и непонимания, где все родное и привычное.

Где нет людей.

Я осторожно пробрался через покосившиеся ворота, вздрогнул, когда под ветром скрипнули ржавые петли, перебежал к ветхому хлеву.

Здесь запах был для меня родней. Здесь пахло не столько человеком, сколько животными. Слабый, но все равно более приятный запах.

Я удобно устроился в углу, подгреб под себя остатки пожухлой соломы, последний раз прислушался и, наконец, устало прикрывает глаза.

Короткий отдых. Сон. Забытье.

Глава 6

Ник.

Я вгляделся в лицо зверя на камере (или все-таки морду?) заросшее темными волосами. Видны только блестящие маленькие глаза и зубы (или клыки?) из приоткрытого рта (или пасти?). На вид что-то среднее между обезьяной и человеком, только гораздо больше. Гибрид, одним словом.

Когда зверь сорвал провода и трубки, опустил ноги на пол, я понял, что все-таки человеческого в нем больше. Высокий, немного косолапый и сутулый, почти без шеи с покатыми плечами. Если бы не его шерсть, можно было бы принять за баскетболиста.

— Какой вы говорите у него рост, профессор? — спросил я.

— Когда он лежал, — с готовностью ответил он, — мы, естественно, провели и, в том числе, все антропометрические замеры. Рост два метра шестьдесят семь сантиметров. Но, думаю, сутулость и косолапость делает его чуть ниже. Может сантиметров на десять. Последний замер веса — двести девяносто четыре килограмма.

— Ни фига себе! — пробурчал Глеб, не в силах сдержаться.

— Ну что, Глеб, — сказал я, подталкивая его в бок, — далеко тебе до таких пропорций, а?

— Это точно.

— Это он еще похудел килограмм на тридцать-сорок, я думаю, — продолжил рассказывать профессор. — Знаете, когда лежишь без движения, то вес сам по себе уходит. А он лежал почти двадцать четыре дня. — Он тяжело вздохнул. — А потом вдруг раз — и проснулся. — И кинул на меня недобрый взгляд.

Тем временем камера после короткого взгляда гиганта вырубилась.

— А что, охранники ничего даже и не слышали? — спросил я.

— Ничего, — ответил за моей спиной Антон.

— И сигнализации на решетке никакой не было?

— Нет. Какая там сигнализация? Она же стальная! Два сантиметра легированной стали!

— Давайте дальше посмотрим, — продолжил профессор и нажал на клавиатуре несколько клавиш.

На камере появился вид холла, через который мы только что прошли. Открывается медленно дверь, в проеме, касаясь головой потолка, появляется гигант. Медленно поднимает подбородок, втягивает носом воздух и крадется к другой двери. К той, за которой мы сейчас сидим. По дороге бросает короткий злобный горящий взгляд на вторую камеру — она тут же гаснет.

У меня даже мурашки по спине пробежали, когда я представил себя на месте застигнутых врасплох охранников.

Дверь приоткрыта. Монстр просовывает голову, осветившись лампами из комнаты. Через миг встает в проходе полностью. Несколько секунд стоит без движения, потом подходит к будке охранников, стоит еще несколько секунд, разворачивается и опять скрывается из вида, быстро шагая по коридору к выходу. Здесь камеру он не вырубил, видимо, просто не заметил. Зато, когда эти три-пять секунд стоял перед охранниками, на мониторе четко были видны электростатические помехи.

Минуты две мы смотрели в пустой экран. Ничего больше не происходило.

— И что же охранники? Где они? — спросил я.

— А мы там, в смысле тут были, — ответил Антон. — Он нас загипнотизировал. Я даже примерно не мог потом вспомнить, сколько прошло времени. Позже только по камерам определили.

Он указал на нижний правый угол монитора. Там еле заметные цифры: часы, минуты, секунды — в верхней строчке, число и месяц — в нижней.

— Прошло семь минут, — продолжал Антон, — пока мы с напарником не очнулись и не выбежали следом. Но было уже поздно. Вот, смотрите.

Он нажал несколько клавиш. Теперь мы увидели тускло освещенный фонарями двор и въездные ворота. В поле зрения появился зверь, легко скользящий и почти не заметный в темноте. Только под светом ламп у ворот проявилась его длиннорукая сутулая фигура. Он остановился, бросил взгляд по сторонам, посмотрел наверх, прямо в камеру. Мы невольно подались назад под этим прожигающим огненно-желтым горящим взглядом. Глаза лишь секунду горели в лучах света, а потом изображение пропало.

— Это все, — сказал профессор, облегченно вздыхая. — Больше мы его не видели.

Мы с Глебом стояли молча несколько секунд, пытаясь прочувствовать все только что увиденное. Слишком все реалистично, не так, как в кино, полного спецэффектов. Все это было на самом деле. И это было здесь, за этими стенами, в этих коридорах, за этими дверями. Он, так же, как и мы, стоял здесь, проходил, открывал двери, дышал, оставил после себя шерсть, отпечатки. Он был здесь, я еще чувствовал его запах — резкий, тяжелый… чужой.

И это запах не человека. И не животного. Это… этот… даже не знаю, как его теперь называть. В таких случаях говорят: не верю своим глазам! Это галлюцинация, видение, иллюзия, сон, внушение… как угодно, но