Книга Принцесса викингов - Симона Вилар

Она попыталась углубиться в молитву, однако это ей плохо удавалось. Она не видела, что происходит снаружи, но слышала яростные вопли, лязг железа, хриплые стоны. Драккар вдруг накренился, заскрипел, задрожал всем корпусом. Треск ломающихся, словно ольховые прутья, весел смешался с криками торжества, боевыми кличами, топотом множества ног. Их с Вибергой толчок швырнул на устилавшие палубу шкуры, рабыня заголосила, словно уже расставаясь с жизнью. Эмма и сама закричала, когда что-то обрушилось на палатку, полог натянулся и прямо к ним вкатилось содрогающееся тело викинга. Его шлем был разбит, а череп расколот надвое боевым топором.

– Эрлинг! – прорыдала Виберга, дрожа.

Затаив дыхание, Эмма глядела на открывшуюся ее взору ужасающую картину боя. В этой схватке не было и видимости порядка. Воины теснили друг друга, сталь сшибалась со сталью, высекая искры. То и дело раздавались особые звуки, когда секиры, мечи и копья пронзали живую плоть, рассекали кости и сухожилия. Под ногами бойцов хрипели раненые и умирающие. Задыхаясь и рыча, викинги рубили, резали, душили друг друга.

У самого входа в палатку рухнул один из норманнов Бьерна, пронзенный дротиком. Темная кровь пенным потоком хлынула из его оскаленного рта. И сейчас же рядом возникла фигура воина в рогатом шлеме. Наступив ногою на залитое кровью лицо поверженного, он шагнул к палатке и наклонился. Эмма с ужасом узнала под стальным налобником шлема бешеные глаза Рагнара, его ухмылку.

– Вот и ты, рыжая сучка!

И в тот же миг Эмма, завизжав, выплеснула в это лицо горящее масло из плошки. Рев дана был ужасен. Он раскачивался, вцепившись в обожженное лицо и выронив меч. Не сознавая, что делает, Эмма подняла его и наотмашь ударила Рагнара в грудь. Меч разрубил меховое оплечье и лязгнул о пластины панциря, но от толчка воющий викинг повалился навзничь. В следующий миг меч был выбит у Эммы из рук, и она увидела чернобородого дана, заносящего над нею тяжелую булаву. Глаза его удивленно расширились при виде ее длинных волос, оружие на мгновение замерло в руке – и тотчас он получил сильнейший удар в спину брусом гика, который отбросил его к правому борту.

Откуда-то сверху спрыгнул Атли. Эмма не сразу узнала его в шлеме с железным наличьем, со щитом и мечом в руках. Он бросился на чернобородого, замахиваясь клинком, но тот успел отбить выпад и сам, в свою очередь, нанес удар. Щит Атли был хорош – крепкое дерево, обтянутое буйволовой кожей, с металлическим острием в центре – и выдержал удар, но сам Атли рухнул бы, если бы датчанин не схватил его за запястье, вырвав меч. Казалось, юношу уже ничто не спасет. Вопя, чернобородый занес булаву для смертельного удара, но Атли внезапно из последних сил швырнул щит острием в лицо датчанину. Железный шип вошел в переносье, и огромный дан упал как подкошенный к ногам юноши. Атли повернулся к Эмме, и она увидела его застывшую улыбку. С уголка рта юноши стекала тонкая струйка крови.

Эмма рванулась к нему, но Атли вдруг пошатнулся и стал оседать на палубу. И только теперь Эмма увидела торчащую между его лопаток стрелу.

Черная пасть дракона второго корабля данов была уже совсем рядом. В следующий миг абордажные крючья впились в борта «Змея», стрелы вновь зажужжали в воздухе и новые даны посыпались на палубу. Многих из них сбрасывали в воду, но им на смену являлись другие, и перегруженный «Змей» оседал все глубже.

– Эмма, беги к корме, – прокричал где-то рядом Серебряный Плащ, и она услышала, как его меч врубается в щиты трех врагов одновременно.

Волоча за собой Атли, она повиновалась и укрылась за спинами обороняющихся норманнов. Откуда-то возникла рыдающая Виберга, и Эмма окликнула ее, велев помочь. Она не знала, удастся ли спастись самой, но Атли был еще жив, и она не могла его оставить. Когда же ее спутники издали ликующий клич, она не сразу поняла, что произошло.

Херлауг! Они забыли о нем, а молодой водитель драккара, потопив и перебив напавших на него данов, спешил к ним на выручку. И теперь «Морской Тур» надвигался с подветренной стороны, обрушивая на данов град стрел и камней из пращей. Нападавшие дрогнули. Многие из них падали, корчась, кто с головой, разбитой камнем, кто со стрелой в груди. Ободренные подмогой, люди Бьерна в последнем отчаянном порыве кинулись на врагов.

– Один! – ревели и те, и другие, взывая к одному и тому же богу битв, однако грозный владыка, видимо, отдал свою благосклонность норвежцам. Они сумели наконец перерубить абордажные крючья и канаты, и теперь разили отступающих данов, оскальзываясь на мокрой от крови палубе.

Некоторые из датчан успели прыгнуть на второй драккар, другие бросались в воду и плыли к тому, что первым атаковал «Змея» и при этом получил сильные повреждения. Обращенный бортом к кораблю Херлауга, он служил теперь отличной мишенью для стрелков с «Морского Тура», и викинги, скопившиеся на нем, спешили укрыться за щитами и налегали на весла. Их не преследовали, ибо у той и другой стороны было много потерь. Корабли медленно расходились, подбирая тех, кто успел уцепиться за весла, в хоре проклятий тех, кто опоздал и теперь, раненный или обремененный железом доспехов, захлебывался соленой водой и шел ко дну.

Приподняв голову над бортом и следя за удалявшимися датскими драккарами, Эмма увидела Рагнара. Ярл стоял, прикрывая ладонью обожженную половину лица, но его здоровый глаз глядел в их сторону, и девушка почувствовала этот взгляд. Радость охватила ее – ей удалось отомстить своему мучителю, – и от этого, да простит ей Господь, у нее стало легко на душе. Глядя в перекошенное лицо Рагнара, она расхохоталась.

Вернувшись к Атли, она распорола намокшую от крови кожаную куртку юноши, чтобы взглянуть, как глубока его рана. Атли был без сознания, дышал с мучительным стоном. Что могло быть хуже – стрела вошла в грудь, которая и без того была слаба!

Викинги добивали раненых данов, сбрасывали в море тела убитых. Оба корабля получили повреждения, в трещины сочилась вода, и норманны заделывали их, чем могли. Многие весла были поломаны. Особенно сильно пострадал «Морской Тур», в форштевне которого зияла огромная пробоина. И тем не менее Херлауг стал героем дня. Норманны громогласно приветствовали юношу, выкрикивая звучные кенинги. Бьерн не удержался, чтобы тут же не сложить в его честь вису:

Даже Один восхищенно

Из заоблачной Валгаллы

На волнистой зыби моря

Зрит юнца, что клен сраженья,

Славу взявшего навеки,

Победив гораздо больших.

Однако их положение оставалось крайне серьезным. Корабли отчаянно нуждались в ремонте, кроме того, оставаться в этих водах все равно было опасно. Бьерн велел тем из викингов, кто был не ранен, сесть на весла и продолжать грести до тех пор, пока они не встретят укромную бухту, где можно было бы укрыться и починить суда. Эмме же и Виберге велено было заняться ранеными.

Когда Бьерн увидел, в каком состоянии находится Атли, его лицо омрачилось.

– Умереть от раны в бою – нет вернее пути в Валгаллу. Однако я полагаю, что Ролло это вовсе не обрадует.

Они с Эммой обменялись взглядами, памятуя их ночной разговор. Взгляд Бьерна был жесток, на скулах скальда заходили желваки. Эмма выдохнула: