Книга Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - Нико Воробьев

В конфликт вмешались американцы и израильтяне, но довольно быстро поняли, что дело им не по зубам. В 1983 году с помощью Ирана Хезболла провела первый в мире террористический акт с участием смертников в американских казармах: погибло 214 пехотинцев. А незадолго до этого прогремел взрыв в посольстве США. Американцы наделали в штаны и решили уносить ноги. Сегодня Хезболла перепрофилировалась из команды смертников, готовых разнести на мелкие кусочки вас и себя заодно, в легитимную политическую партию и лидеров антиизраильского движения — кроме того, Иран воюет руками Хезболлы в Сирии [85].

И все же первое впечатление от иранцев — что они необычайно гостеприимны. Кроме шуток — они действительно расстилают перед иностранцами красную ковровую дорожку. Я провел в Иране три недели и за это время всего раза три платил за ночлег, потому что люди постоянно предлагают вам у них остаться. Из Тегерана я отправился на автобусе на восток через бескрайнюю плоскую пустыню и по дороге познакомился с Хусейном — жизнерадостным студентом, который предложил мне пожить у него в Кермане — городе древних базаров и зороастрийских храмов огня.

Хусейн провел меня через длинные крытые галереи рынка мимо наваленных горами экзотических приправ и вытканных вручную персидских ковров, после чего мы завернули за угол и увидели домик из глиняных кирпичей, напоминающий ферму Скайуокеров из «Звездных войн» — здесь Хусейн жил с матерью, отцом и сестрой, когда не готовился к экзаменам в Тегеране. Оставив сумки в спальне, я вышел в гостиную: там на ковре развалился его старик в компании друзей, держа в руках традиционную опиумную трубку — vafoor — над подносом горящих углей.

Керман считается городом опиума. Похоже, в каждой семье здесь хоть кто-то да курит опиум — или, как его называют, taryak. Опиум в течение нескольких тысячелетий был важным элементом персидской культуры — особенно после того как Коран наложил запрет на алкоголь. Курение опиума в эпоху Сефевидов было распространено столь широко — особенно среди представителей низших классов, — что французы сравнивали эту привычку со своей культурой употребления вина. Отец Хусейна курил 24/7.

«Опиум — как лекарство для старого человека, он полезен», — сказал мне старик, выскребая из трубки остатки, которые он позже продаст друзьям. Они, по-видимому, гораздо сильнее забирают, но представьте себе, что кто-то покурил бонг, а потом продал вам пепел.

«Хочешь попробовать?»

А почему бы и нет! Чтобы раскурить, поднимите с подноса уголек и засуньте его в трубку, держа поближе к опиуму. Когда он станет пузыриться, начинайте вдыхать короткими резкими затяжками (не пытайтесь повторить это дома, дети!).

Я был готов к тому, что следующий этап моей жизни я проведу в опиумном дурмане в курильнях Ближнего Востока, но был жестоко разочарован. Не поймите меня неправильно: я люблю нелегальные наркотики больше жизни, но эта похожая на деготь черная херня вообще не вставляет — чтобы хоть что-то почувствовать, нужно сделать не меньше пяти-шести затяжек. Ощущения приятные — по телу разливается тепло, легкость и тяжесть, сонливость и бодрость одновременно, — но того же эффекта можно добиться с помощью гашиша, который здесь весьма доступен и имеет то преимущество, что в отличие от опиума после него можно пить алкоголь (ребят, спасибо, что предупредили меня об этом после того, как я наполовину опорожнил бутылку вашей паленой домашней водки).

Покурив немного, Хусейн сказал, что мы идем встречаться с его друзьями. Уже в ночи мы отправились покупать гашиш (ОЧЕНЬ дешево — в районе £1,20 за грамм), а потом пошли в парк, где все упарывались кто во что горазд: трава, героин, водка, мет — чего там только не было. Там были и парни, и девчонки, все тусовались вместе и делали селфи. Жирный шестнадцатилетний пацан по кличке Бигги Смоллз [86] настойчиво убеждал меня послушать иранский трэп (это реально вещь!) и рассказывал, как сильно он любит ЛСД. Парень постарше, побледнее и постройнее столь же настойчиво угощал меня самогоном и объяснял свой щедро сдобренный нигилизмом взгляд на измененные состояния сознания.

«Пей алкоголь, нюхай кокаин и кури марихуану — в этом весь смысл жизни, — заявил он. — Бога нет».

Как следует закинувшись гашишем, опиумом и самогоном, мы отправились было на поиски еды, но иранский Ницше и толстый парень, который перед этим курил мет, помахали нам рукой, подзывая к своему спорткару. Мы запрыгнули в машину, и толстяк устроил нам настоящий «Форсаж», разогнавшись по встречке до 190 км/ч, стуча кулаком по потолку с криками «Я ИРАНСКИЙ ТЕРРОРИСТ!» — после чего пустил машину в занос, чтобы мы почуяли запах паленой резины.

Я вообще заметил, что иранцы весьма легкомысленно относятся к безопасности дорожного движения. Переходить дорогу в Тегеране — все равно что играть в видеоигру, вот только жизнь у вас всего одна. Поток машин никогда не останавливается и к тому же движется в пяти различных направлениях. Мотоциклисты ездят по тротуарам и торговым центрам. Правил не существует.

К счастью, наш террорист высадил нас у ресторана, где нас час спустя подобрал приятель Хусейна, Реза. Он делал такие косяки, каких я нигде больше не видел, — вытряхивал из сигареты табак, смешивал его с гашишем и всасывал обратно в сигареты, — все это сидя за рулем движущегося автомобиля, придерживая руль коленями. Хусейн закрыл окна и закурил.

Мы катались по городу в наполненной дымом машине и слушали Тупака, пока не оказались на пустынном участке дороги, где Реза полез в бардачок и вытащил оттуда дубинку и электрошокер, а потом сунул мне в руки свой телефон. На экране была его фотография — улыбаясь до ушей, он держал над головой автомат, а сам был одет в белую рубашку с эполетами… срань господня, да меня накумарил коп!

Так оно и было. У всех свои недостатки — после всего прочитанного вы ведь не удивлены, что парни в форме тоже время от времени позволяют себе затяжку?