Книга Гардар. Книга 4 - Михаил Игнатов

– Постарайтесь не умереть.

Руку с плеча я сбросил, развернулся к наступающей стене щитов. Собравшихся крох маны как раз хватило, чтобы подготовиться к схватке и пробудить «Змей» которыми я пожертвовал недавно ради «Копья». Мой горб из песка осыпался, в полёте разворачиваясь в тела «Змей». Морды я тут же растворил, превращая в почти обычные «Хлысты». Один из них подхватил валяющийся под ногами меч, другой прихватил щит.

Прости, Гвардеец. На тебя, твою скорость и твою броню сейчас вся моя надежда.

Солдат тоже побежал навстречу темным, но мы легко обогнали его, вытягиваясь в линию: я прятался за спиной Гвардейца.

Пятнадцать шагов до строя.

Нас накрыло площадным заклинанием: воздух сгустился, превращаясь в сотни вращающихся бритвенно острых дисков. От Гвардейца и моей кольчуги только искры полетели.

Слабо.

Десять шагов.

В Гвардейца прилетело какое-то заклинание. Я видел только яркую вспышку и как он качнулся на бегу, затем по его плечам поползло пламя. В замедлении Сах всё это выглядело неторопливо, заставляя меня раз за разом повторять: «Держись. Держись!».

Он устоял и пламя опало. А я теперь не бежал, я летел над песком, приближаясь к Гвардейцу огромными прыжками.

Пять шагов до строя.

Я оказался вплотную к каменной спине. Прыгнул. «Хлысты» ухватились за плечи голема, вскинули меня дальше, прямо на огромную каменную ладонь. И Гвардеец буквально швырнул меня в небо, заставляя взмыть над вражеским строем.

Трюк, который когда-то проворачивал мой Скорпион.

Тёмные ждали подвоха.

По мне стегают арбалетные стрелы, в грудь упирается огненный луч толщиной в руку. Но меня обхватывают песочные тела моих «Змей», руки сжимают щит, а впереди скрещены мечи, прикрывая лицо и сердце. Мучительно долгий миг в Сах. Миг, который решает – жить мне или умереть. Щит пробит, грудь обжигает, рвёт болью руку и ногу, но я жив и сваливаюсь на тёмных. Одни враг вбит в песок, слышен только хруст костей. Бросаю в чьё-то забрало оплывающую белым пластину, которая только что была щитом. Стряхиваю капли расплавленного металла с руки вместе с остатками перчатки. «Хлысты» изменяются, обретая морды, полные зубов, рвутся в стороны, к телам врагов. Один меч ударяет влево, врубаясь в щель между шлемом и наплечником, эспадон бьёт направо, раскалывая шлем. Рвануть на себя, ударить влево. В спину бьют. Сила удара швыряет меня вперёд, но я лишь довольно скалюсь: мне это и нужно.

За спиной многоголосый вопль боли. Мне не нужно оборачиваться: Гвардеец врубился в строй. Я вырываю из мёртвых рук щит и встаю с колен. Шагаю вперёд, туда, где стоят маги. Тёмные пытаются навалиться, зажать меня между щитов. Не сегодня, не тогда, когда у меня два меча и ещё две гибких хищных конечности. «Змеи» подныривают под щиты, изгибаются, сами выцеливая слабые места брони. Тёмные вокруг кричат, падают под ноги: с пробитым сердцем или вырванным горлом меня не остановить.

Заминка. Эспадон входит точно в щель забрала очередного врага, пробивает череп и увязает. Несколько драгоценных мгновений уходит на то, чтобы вырвать его, и меня бьют в затылок. Мир темнеет, теряет краски, во рту кровь, голову словно оторвали. Но я ещё жив. «Змеи» бьют за спину. Все четыре. И тут же меня бьют по затылку ещё раз.

Но этот удар слабее. Перед глазами дважды вспыхивает: тёмные выцеливают из арбалетов щель забрала. Но я хотя бы прихожу в себя и вскидываю щит выше. Почему-то снова стою на коленях, а эспадон выпал из «Хлыста». Встать не успеваю. Под ногами вспыхивают линии заклинания. А маны нет даже на то, чтобы рассечь его. Меня охватывает пламя. Оно же мешает тёмным навалиться на меня, заставляет их отшатнуться в сторону. Я не дышу, поднимаюсь на ноги уже с мечом в руке. Удар наотмашь по арбалетчику перед собой. Удар не выходит. В теле слабость, ноги словно слеплены из песка: замах, который должен отрубить тёмному руки, даже не прорубает кольчугу, но заставляет его рухнуть, вопя от боли.

Я повторяю. Раз, два, три. Делая шаг с каждым взмахом. Мне нужно убраться из фокуса заклинания. Пламя опадает, позволяя мне сделать глоток воздуха. Голова кружится, цвета плывут. Но это уже неважно: маги передо мной. Вижу вскинутую ладонь и сжимаюсь за щитом. В меня упираются десятки синих росчерков, соединяя меня и тёмного, пробивая щит, стегая меня по рукам и груди, пытаясь пролезть в кольца кольчуги. Слабо. Будь на мне простой латный доспех и обычный защитный амулет – это убило бы меня. Но мы возле работающего Истока и преодолевать амулетную броню нужно в едином ударе, а не в десятке растянутых, ослабленных щитом. Я жив, а боль неважна.

На этот раз я перекидываю эспадон в «Хлыст» и раскручиваю его так, как нужно, обрушивая жуткий по силе удар на первого тёмного. И он не магистр, не преемник тёмного Мастера: у него нет защиты от стали. На миг что-то вспыхивает, песок тел моих «Змей» вскипает, а затем раздаётся звук, с которым сталь входит в живую плоть. Звук, словно в лавке мясника при рубке туш.

Один. Отшвыриваю заледеневший шит, больше похожий на решето. Теперь ничего не загораживает мне обзор. Из четырёх песчаных «Змей» целы только две, вместо трофейного меча в одной из них сжат лишь обломок. Эспадон снова под ногами, в теле мёртвого, а над ним стоит последний тёмный маг.

Успеваю начать шаг, как пространство между мной и врагом заполняют сотни воздушных дисков. Через миг они все летят на меня, обрушиваясь, словно рой разъярённых ос. Всё что я успеваю: сунуть левую, без перчатки руку, под мышку. Это уже было, маг. Меня таким не остановить.

В спину тут же что-то тяжело бьёт, заставляя сбиться с шага и воздушные диски в десятке мест рассекают кольчугу. Больно. Через шаг все повторяется, но в этот раз заклинание врубается так глубоко, что в глазах темнеет. Твари. Бьют из арбалетов в спину. Где големы?

Сеть бесстрастно сообщает, что и Гвардеец, и Солдат врубились в строй, но помощи мне ждать не стоит. Я сворачиваю «Сеть», вбирая из неё ману, делаю глоток сырой – больше, чем нужно, но выхода нет. Позади меня поднимается «Стена», пусть жидкая, тонкая, но это лучше, чем ничего. Разворачиваюсь на месте, наклоняясь и загребая песок ладонью, швыряю его в «Стену». Она тут же подхватывает песчинки, из невидимой превращаясь в мутно-розовую пелену и новый залп арбалетов чуть отклоняется. Этого хватает: вместо слаженного залпа из пяти болтов, в меня попадает всего один, что бьёт в плечо, лишь помогая завершить разворот.

Я снова гляжу в лицо тёмного: оно искажено в крике, который слышен мне протяжным воем. Диски перестают высекать искры из кольчуги, рвутся в сторону, все разом ударяют Орб, который тут же падает на песок. Тёмный скалится, раскидывает руки, словно готовится меня обнять. Опасно. Сейчас бы ударить самому, сбить ему концентрацию, отвлечь, не дать завершить новое заклинание. Нечем. Маны нет совершенно, мне нечем разбавлять ту сырую, что плещется вокруг меня. Но иначе погибну: пока я поднимал «Стену» тёмный отбежал и продолжает пятиться. Я не пройду этого расстояния.

Проклятый огневик. Нужно было отступать после убийства первого. Я переоценил себя.