Книга Серебряные ночи - Джейн Фэйзер

Не лишился ли он рассудка в этом жарком климате, подумала Софья. Мог ли он заразиться этими варварскими привычками и обычаями людей, которые грабили и порабощали целые нации, как поработили и женский пол? Ей подумалось, что Павел быстрее других поддастся этому влиянию; для подобных убеждений и верований благодатная почва в сознании человека, который и без того убежден в полном своем превосходстве над любым существом, зависящим от него. Других мыслей эти высказывания у нее не вызвали.

– Здесь ваша спальня, – показал Павел, подходя к одной из сводчатых дверей. За ней находилась небольшая комната с видом на внутренний дворик.

Софи, невольно повинуясь приглашению, вошла вслед за мужем внутрь. Он закрыл за собой дверь.

– Ну а теперь, – произнес он, усаживаясь на застланный дорогим покрывалом диван, – мне хотелось бы узнать, способна ли столь благоприятная обстановка оказать влияние на мою холодную, бесплодную, недостойную жену. – Светлые глаза словно пригвоздили ее к полу. – Посмотрим, удастся ли вам разжечь хотя бы искорку желания в моей груди. Видите ли, я не чувствую к вам ни малейшего влечения. Но мне кажется, это оттого, что вы недостаточно стараетесь. Не будете ли вы добры раздеться передо мной?

До сознания Софи не сразу дошел смысл слов, произнесенных тоном любезной просьбы. Потом вопль возник в глубине души. Но что это даст? В том, что муж с женой после временной разлуки хотят побыть наедине, нет ничего удивительного. Мог ли он заметить какие-нибудь изменения в ее фигуре? Талия стала немного толще, груди – потяжелее, но рост пока успешно скрадывал подобные изменения. Если он не знает, что искать, он этого и не обнаружит.

Все эти соображения мгновенно пронеслись в ее лихорадочно работающем мозгу. Если он намерен овладеть ею, она вполне способна это вытерпеть. Так уже бывало не раз в прошлом. Софи сбросила с плеч жакет и принялась неторопливо расстегивать кофту.

Послышался стук в дверь. Ее пальцы замерли. Гримаса раздражения исказила лицо Павла. Он крикнул, чтобы вошли. Софья отвернулась к окну и незаметно вернула на место пуговицы.

– Князь Потемкин собирает совет, ваше сиятельство! – не успев отдышаться, выпалил незнакомый безусый курьер. – Меня послали отыскать вас, ваше сиятельство.

Приговор, стало быть, откладывается. Надолго ли? Павел, чьи мысли о жене мгновенно улетучились перед служебным долгом, яростно набросился на молодого корнета за то, что тот предстал перед генералом запыхавшимся и взмыленным. Софи невольно почувствовала сострадание к юноше, которого генерал разносил в пух и прах за несоблюдение субординации, однако не могла не порадоваться временной передышке. Корнет неосмотрительно попытался оправдаться, говоря, что генерала было трудно найти, а приказание у него срочное. В ту же секунду плетка генерала хлестнула по плечу юноши. Софи сжалась, но сдержала крик, только отвернулась к окну.

– Я вернусь, когда вы отдохнете, – услышала она отрывистую речь Дмитриева. – И мы продолжим. – Потом хлопнула входная дверь.

Софи не сдержала глубокого, прерывистого вздоха. Вслед за новым стуком в дверь на пороге появилась Мария, пришедшая распаковать вещи своей госпожи. После того как Дмитриев уехал в Кайдак, Софи надменно отказалась от дальнейшего услужения Марии, таким образом избежав любопытных глаз служанки. Мария прекрасно знала о более чем прохладном к себе отношении госпожи, а потому и не выказала удивления, когда ей перестали поручать даже такую обычную работу, как уход за бельем и платьем. Поскольку отбывший князь не оставил иных распоряжений, ей ничего не оставалось делать, как подчиняться приказам княгини. Если про себя она и недоумевала, почему стирку белья Софьи Алексеевны выполняет молоденькая прислуга графини Браницкой, ей все равно пришлось тупо с этим смириться.

Оставив Марию в своей спальне, Софи поспешила в апартаменты царицы. Обустройство императрицы во дворце происходило в обстановке невероятной суеты. Еще одна часть путешествия завершилась, и гранд-дама с обычной основательностью, принятой при дворе, раздавала многочисленные указания.

– Не желаете ли прогуляться по саду, княгиня? – с поклоном обратился к ней герцог де Лилль. – Боюсь, если я не уберусь отсюда, графиня Шувалова и мне поручит какую-нибудь работу.

– Ну что вы, ваше превосходительство, гранд-даму никто не может упрекнуть в столь чудовищных нарушениях правил этикета, – рассмеялась Софья. – Но я с огромным удовольствием составлю вам компанию, тем более что мне скорее всего не избежать какой-нибудь неприятной неожиданности

– Софья Алексеевна!

Софи вздрогнула, услышав спокойный голос Екатерины.

– Кажется, я опоздала. Прошу прощения, герцог.

Софи направилась к письменному столу, за которым восседала царица, по обыкновению перебирая бумаги, ежедневно поступающие в огромных количествах из всех уголков ее необъятных владений. Этот стол мог стоять и в шатре, раскинутом в степи под открытым небом, и на борту корабля, плывущего по Днепру, и, как сейчас, в бывшем ханском дворце – ничего не менялось. Сердце государства находилось там, где находилась Екатерина. И сердце это должно было биться постоянно.

Екатерина окинула свою придворную даму внимательным, задумчивым взглядом.

– Надеюсь, ты будешь не очень расстроена, княгиня, но, боюсь, мне снова понадобятся услуги твоего мужа. Тебе опять придется на время с ним расстаться. – Радостный блеск в глазах укрылся под пушистыми опущенными ресницами, но не раньше, чем императрица сумела его заметить. Она улыбнулась про себя, подумав снисходительно, как все-таки приятно иметь возможность помочь двум влюбленным голубкам. – К вечеру он должен отбыть с моим посланием к султану в Высокую Порту.

– Плохой женой окажется та, которая не будет счастлива, что ее муж удостоен такой чести, ваше величество, – ответила Софья, опустившись в глубоком реверансе.

«Маленькая лгунья», – усмехнулась про себя Екатерина.

– А ты, княгинюшка, должна дальше развлекать всех этих прусских, французских, английских послов. Ты делаешь успехи.

– Благодарю вас, ваше величество, – еще раз присела Софья. – Могу ли я продолжить обещанную герцогу де Лиллю прогулку по саду?

Екатерина отпустила ее царственным жестом.

Софи вернулась к герцогу, едва сдерживая себя, чтобы от радости не подпрыгивать на ходу, и стараясь не сиять как медный пятак. На ближайшую и на множество последующих ночей она избавлена от супружеских визитов в свою спальню.

– Что вы скажете об этом великолепном дворце, княгиня? – поинтересовался французский посланник, когда они вышли из узкого коридора и оказались во внутреннем дворике, полном пышной яркой зелени и густых ароматов роскошных южных цветов.

– Это непередаваемо! – искренне ответила Софья.

Герцог рассмеялся.

– Я хочу показать вам апартаменты, которые отвели мне и графу де Сегюру, Особенно спальни. Они отделаны с такой чувственностью, что невозможно не предаться мечтам! А вот и граф Данилевский! – приветствовал он идущего навстречу Адама. – Я только что рассказывал княгине, какие чувственные спальни в наших апартаментах. Ваши расположены не в той же части дворца?