Книга Невидимое зло - Майкл Ридпат

Корнелиус убрал телефон и ухмыльнулся:

— Что мне нравится в инвестиционных банкирах, так это то, что они являются по первому зову.

— Так это просто замечательно! По-другому и не скажешь. — Йоркширский акцент разносился эхом по комнате за полмира от Англии. — Вы не пожалеете об этом решении. — Послышалось громкое довольное хмыканье. — Я знаю пару людей, которые лопнут от злости, узнав, что «Таймс» отойдет парню из Шеффилда. Который сам себя сделал!

— Не сомневаюсь, что так и будет, Ивлин, — отозвался Виссер, наклоняясь к микрофону громкой связи. — Он решил не напоминать, что деньги на свои издания Гилл получил от «Лагербонда». Виссер был в офисе Дэрка дю Туа в штаб-квартире «Юнайтед фармерс бэнк» возле Черч-сквер в Претории. В субботу в банке работало очень мало сотрудников, и у дю Туа было время заняться делами «Лагербонда».

Дю Туа улыбался. Они только что сообщили Ивлину Гиллу о согласии «Лагербонда» увеличить цену до девятисот двадцати миллионов. Это было очень много, но дело того стоило. И как не уставал повторять Гилл, они получили немалую прибыль от всех своих предыдущих вложений в его издания.

— Позвони Хансу в Цюрих — все должно быть готово, — сказал он.

— И пусть «Таймс» сразу займется кампанией по борьбе со СПИДом, — добавил Виссер. — Нас очень беспокоит наш президент. Если ничего не изменится, Южная Африка превратится в однопартийную страну, защищающую интересы одних черных.

— Правительство черномазых ради черномазых. — Смех Гилла прокатился по комнате.

Виссер поймал взгляд дю Туа и поморщился. Теперь он понимал, что Гилл просто разыгрывал йоркширскую туповатость. На самом деле он очень искусно манипулировал своими кадрами, действуя жестко с одними и очень деликатно с другими.

— Не волнуйтесь, — заверил Гилл. — Полмира знает, что ваш президент несет всякую околесицу, потому что не видит никакой связи между СПИДом и ВИЧ. Когда у нас в руках будет «Таймс», мы просветим вторую половину.

— Я знаю, что мы можем на тебя рассчитывать, Ивлин.

— Еще как можете! Кстати, мне звонил один парень, который раньше был у меня финансовым директором. Джефф Тидвелл, если помните. Мне пришлось от него избавиться, уж больно был ленивым. Но он сообщил мне, что некто из «Блумфилд-Вайс» звонил ему и интересовался источником нашего финансирования.

Виссер настороженно выпрямился.

— И что он сказал?

Гилл хмыкнул:

— Не волнуйтесь. Джефф, конечно, тормоз, но не настолько. Он знает, когда держать язык за зубами. Он заверил этого подлеца, что денежки мои собственные. А теперь мне пора звонить в Цюрих.

Дю Туа нагнулся и выключил громкую связь.

— Мне это не нравится, а тебе?

— Мне тоже, — ответил Виссер и закрыл глаза. Стоит ван Зейлам заподозрить связь между «Лагербондом» и Гиллом, как все рухнет. Сделка с «Таймс» провалится. Операция «Дроммедарис» рано или поздно всплывет на поверхность, а затем выйдут и на «Лагербонд». И все это при его председательстве.

Теперь он жалел, что не пристрелил Кальдера, когда имел такую возможность. В свое время он не раз отдавал приказы об убийстве, однако сам никогда не убивал. Хотя он заверил Кальдера, что может его убить совершенно безнаказанно, но местная полиция обязательно бы занялась расследованием, и уладить все было бы очень непросто. Он не сомневался, что напугал Алекса до смерти, напугал так, что заставил покинуть страну, но тот по-прежнему продолжал доставлять неприятности.

Фредди Стенкамп был прав с самого начала.

Он взглянул на дю Туа.

— Ты не против? — спросил он, снимая трубку телефона. Он позвонил Фредди и объяснил, что происходит.

— Мы должны действовать, — заявил бывший руководитель военной разведки.

Виссер вздохнул:

— Ты прав. Мы знаем, что Алекс Кальдер вернулся в Лондон. Пошли Молмана с ним разобраться.

— И с Корнелиусом ван Зейлом?

— Да, — подтвердил Виссер.

— А как быть с женщиной?

Виссер посмотрел на дю Туа, слышавшего только его.

— Это необходимо?

— Мы знаем, сколько неприятностей она может доставить. С ней надо было разобраться еще много лет назад. Я всегда это говорил.

— Я знаю, Фредди. Я согласен.

— Я скажу Фредди, что сначала надо заняться женщиной. А потом он вылетит в Лондон и закончит работу.

— Хорошо. Только на этот раз никаких осечек.

— Моей вины в них нет, — ответил Фредди Стенкамп.

Виссер повесил трубку. Дю Туа не спускал с него глаз.

Виссер согнулся в приступе жестокого кашля, который едва сдерживал, пока разговаривал со Стенкампом.

— Это не простуда, так ведь? — спросил дю Туа.

Виссер покачал головой:

— Рак легких.

Дю Туа скривился:

— Мне очень жаль.

— По крайней мере я доживу до момента, когда «Таймс» окажется в руках «Лагербонда», — проговорил Виссер.

Теперь он знал, что умирает, и хотел, чтобы дю Туа это тоже знал.

— Ты много сделал для «Лагербонда», Андрис.

Виссера тронула печаль дю Туа. Несмотря на гладко зачесанные назад рыжие волосы и шикарный кабинет, он по-прежнему производил впечатление молодого, энергичного и не испорченного жизнью человека. Крупный, сильный, с открытым, честным лицом — такие посещают церковь каждое воскресенье, читают на ночь детям сказки и всегда готовы помочь соседям. Именно такие люди и создали нацию буров. Именно таким человеком Виссер всегда мечтал стать.

— Я не знаю, кто возглавит организацию после моей смерти. Я хотел бы, чтобы им оказался кто-нибудь из молодых. Даже если моим преемником станет Фредди Стенкамп, я был бы счастлив, если ты будешь по-прежнему играть ключевую роль в «Лагербонде».

Дю Туа кивнул с серьезным видом:

— Для меня это была бы большая честь.

— Тебе надо кое-что знать, — продолжал Виссер. — То, чем до сих пор занимались только я, Дэниел Хавенга и Фредди.

— Да?

— Ты помнишь убийство Марты ван Зейл в 1988 году? — спросил Виссер.

— Да. Но мы не имели к нему отношения, верно?

Виссер попытался улыбнуться, но снова закашлялся.

— Не имели. Ты знаешь, я всегда был противником насилия и прибегал к нему только в самом крайнем случае. Но тебе также известно, что иногда Фредди Стенкамп оказывается прав и другого пути просто нет.

— Наверное, — допустил дю Туа. — Хотя неужели было так необходимо убивать брата Корнелиуса ван Зейла?

— Судя по сообщениям Импалы, эта смерть оказала на психику Корнелиуса огромное влияние. Как и его имя в сфабрикованном нами расстрельном списке Компартии Южной Африки. Импала не сомневалась, что он бы согласился на участие в операции «Дроммедарис», если бы не смерть его жены.