Книга Проклятие для Обреченного - Айя Субботина

Как я могу сказать им, что ни за что в жизни не оставлю глубоко под Красным шипом собственного сына, покоящегося в утробе темной? Как могу сказать, что не в силах уйти от тела Тьёрна? Что до последнего буду надеяться на его возвращение, даже если стены замка рухнут мне на голову?

Я не могу и не хочу использовать этих людей для собственного выживания. Пусть во мне не осталось чести, никогда не было гордости и смелости, но…

Я всегда любила свою землю и свой народ.

— Нам дадут оружие? – спрашивает бородач, лихо приосаниваясь, словно собирается с девками на танцы.

— Да, но…

— Тогда приказывай, госпожа, - не дает закончить. – Только, госпожа, надеюсь, после славной потехи, нам дадут поганого халларнского пойла. В жизни не пил такого дурного вина. Охота распробовать еще.

Глава пятьдесят восьмая

У нас две основных проблемы.

Точнее, даже три. Просто первая – основная, и, если решаться другие – эта тоже сойдет на нет.

Проблема общая: чтобы выжить, нам нужно максимально тянуть время. Самостоятельно осаду не снять. Халларны уже отправили воронов, но когда еще придет эта помощь? И придет ли вообще, когда, кажется, весь Север кипит и взрывается от все новых кровавых столкновений?

Вторая проблема – у наших врагов есть те халларнские машины, их которых выстреливает разрушительная огненная мощь. Одного «нашего» дракона эта адская машина уже сбила. Стальные монстры слишком неповоротливы. Им нужно успеть набрать высоту и скорость, чтобы эффективно атаковать с высоты, но халларнская машина, установленная где-то у леса, отлично справляется с их удержанием. Кроме того, командир докладывает, что в сторону замка движется еще одна группа одержимых. И у них с собой еще три пушки. И это уже по-настоящему большая беда, потому что тогда огненным градом покроют и стены замка, а всех нас просто похоронят под его обломками.

И проблема последняя: из-за раскопок под замком замок очень сильно пострадал, особенно в тех местах, где оползали плохо укрепленные стены. Я до сих пор не знаю, сколько разрытых каналов затопили водой, сколько зарыли обратно, но наверняка есть тоннели, через которые можно пробраться в замок под землей. И наши враги обязательно этим воспользуются.

— Если они доставят к стенам еще пушки, нам не устоять, - говорит начальник гарнизона.

— Известно, где они сейчас? – спрашиваю я.

— Вот здесь, - тычет пальцем в карту. Прямо в речку Тину в районе ее самого узкого места. Весной она разливается так, что форсировать ее можно только вплавь. О том, чтобы перебросить через нее тяжелых монстров, речи не идет вообще. Но сейчас снег в горах еще и не начинал таять, потому у одержимые есть все шансы пройти ее вброд. – Готовятся к переправе.

— Можно попробовать их перехватить, - говорит халларнский офицер, поддержавший меня по нашему прилету. — Десяток хорошо вооруженных воинов справится.

— Вы не успеете, не зная троп, - машу головой. – Допустим, даже незаметно покинете замок. Дальше только одна дорога, но она дает большой крюк. Можно пройти через болота, вот здесь, - показываю на карте, - но уже сейчас там разлив.

— Нужен проводник, - соглашается офицер.

— Местный, - уточняет второй.

— Вы готовы идти с северянами? – в лоб спрашиваю я. - Готовы доверить это моему народу? Мы знаем эти края лучше вас, мы быстрее и незаметнее.

По лицам обоих понятно, что идея им не по душе. Гордых воинов задевает, что дикари могут в чем-то их превосходить. И, согласившись со мной, они, будут вынуждены доверить свои жизни тем, на чью землю пришли с огнем и мечом. Тем, кто проклинал их каждый свой вздох. И кто каждый день молил богов дать в руки меч и силу, чтобы убить каждого чужака

— Ты доверяешь им? – спрашивает офицер.

— Ровно настолько же, как и вам.

— Это будет непростое испытание для всех нас, госпожа. - Он криво усмехается.  

— Мои отец и… муж, - проглатываю отчаяние, - учили меня, что на войне никогда не бывает просто.

— твоя правда, госпожа. Прикажи позвать человека, который будет говорить от имени твоего народа. Нам нужно будет детали.

Когда в зале появляется бородач, уже вооруженный тяжелым топором, на некоторое время повисает напряженная пауза. Тишина такая, что слышно потрескивание горящих факелов и шелест нехороших мыслях в каждой голове.

— Госпожа, - склоняет голову северянин. При этом его глаза пристально следят за халларнами.

— Проходи. И помни – ты всегда можешь отказаться.

Он, конечно же, не отказывается.

Что ж, теперь наши жизни зависят от стольких странных союзов, что даже дожить до следующего утра будет делом непростым и даже немного интересным.

Десять самых крепких и опытных северян отправляются в путь уже через пару часов.

Провожаю их подземным ходом, но, когда возвращаюсь, меня накрывает гулом где-то над головой. Замок словно делает глубокий вдох, и я невольно замираю, опасаясь – и не зря – что на выдохе эти стены просто рухнут, как неуклюжий детский замок из снега. Успеваю пробежать три лестничных пролета вверх, прежде чем меня настигает странное шуршание. Оно становится громче и громче, и волна жара чуть не сбивает меня с ног. Воздух накаляется до такой степени, что становится нечем дышать. Инстинктивно вжимаюсь спиной в стену – и с ужасом замечаю, как сквозь проплешины в каменной кладке просачиваются раскаленные струйки оплавленной породы. Невозможно поверить, чтобы твердый камень может вдруг стать жижей, но именно это происходит прямо у меня на глазах.

Кажется, я понимаю, что произошло – халларны разместили двух драконов возле раскопа, чтобы хотя бы ненадолго сдержать попытки врага воспользоваться этой лазейкой. И теперь стальные чудовища громко и грозно огрызаются в ответ огнем. Один дракон уже перелетел через стену, но второму, похоже, так не повезло.

Новый удар настигает меня так неожиданно, что едва не оступаюсь на узких ступенях.

Но на этот раз голова едва не взрывается от отчаянного вопля Темной.

Она зовет меня снова и снова, умоляет, как смертельно раненное животное.

Я чувствую ее боль и ее страх, словно они – мои собственные.

Только боится она не за свою жизнь.

Я забываю обо всем, оставляю позади собственный страх и несусь обратно вниз.

Только бы успеть!

Самая жаркая волна улеглась. Но камни все еще очень горячие. Несколько раз обжигаюсь, случайно коснувшись стены рукой. Но все эти ожоги кажутся ничем, когда выбираюсь к спуску на самое дно конусообразного провала. Здесь всюду – ярко-алое зарево, словно перед сумерками. Это синалум, который тут и там виден в стенах и под ногами – он течет прямо из стен, превращаясь в почти полноводную реку. 

И я снова бегу. Темная зовет настолько пронзительно, что у меня разом болят и сердце, и душа.