Книга Искажение - Сергей Плотников

— Нана, на улице лето, — взмолился я. Вот это, наконец, подействовало: бывшая убийца отставила нагревательный прибор и придирчиво осмотрела предмет одежды. Недовольно поморщилась — но всё же отдала его мне. Иногда на Куро-тян находит, и ей позарез нужно поизображать из себя ямато надесико, идеальную японскую женщину — ну, как она сама это понимает. Причём достаётся не только мне, но и Мирен. Только Иге с её воистину носорожьей чуткостью по силам проигнорировать эту настойчивую заботу. Впрочем, африканка до сих пор запросто жрёт руками суши, не заморачиваясь этикетом и палочками — дикое дитя бескрайней саванны, блин! И ведь может вести себя нормально — но зачем? Так же прикольнее, да!

Впрочем, за звание главной раздолбайки в семье с Нгобе спорит именно Куроцуки: шаманка в своём “Лумумбе” практически круглая отличница и на хорошем счету, а японка держится на “удв.” и пересдачах, и только потому, что без неё университетская команда дзюдо ни одной медали на соревнованиях не получит. Зато в борьбе уже КМС, и против всех правил на бюджете учится, раньше всех получив гражданство РФ! Чудеса, блин — куда там магии.

— Вот, возьми, любимый, — когда Мирен так меня зовёт, сердце до сих пор заходится в нежном томлении! — Тут пирожки с мясной начинкой, как ты любишь, вот тут — гуляш в контейнере, его надо в первую очередь съесть…

Улыбаюсь и киваю: в отличии от Наны, Ми любит готовить не периодами, что не раз уже спасало нашу семью от длительного питания растворимой лапшой и подветрившимися бутербродами. Это сейчас нам денег хватает и на трёхкомнатную квартиру в аренду, и на два учебных курса, а три года назад родители почему-то не оценили замечательную компанию, собравшуюся у меня дома. Отец ещё ничего, а вот мать устроила безобразную сцену — хорошо хоть на лестничной клетке персонально мне, а не при всех. Я там зимой как раз пытался протрезветь а потом с Максом ругался — плохое место, наверное.

По итогам “разговора по душам” срочно пришлось искать хоть какую-то работу — с денежного довольствия меня сняли и квартиру оплачивать отказались. Что ж, всё — к лучшему: волей-неволей пришлось сделать первый шаг к настоящей независимости. Заодно узнал цену родственным чувствам… Нет, потом мы, конечно, вроде как помирились — но осадочек неприятный такой остался у всех действующих лиц.

— Ты нашего мужа так загрузила, будто он не на три дня уезжает, а на две недели, да, — ух ты, медведь в берлоге сдох! Иге в выходной (!) летом (!!) проснулась до двенадцати сама (!!!) — и всё только для того, чтобы меня проводить! Польщён, что сказать. — Мужчина сам добудет себе еду, а вот защитить его от зла — наша задача-а.

Пафосная фраза слегка подпортилась сладким зевком, после чего мне в руки сунули самодельный довольно тонкой выделки браслет.

Ремешки, бусинки, ещё что-то трудно опознаваемое и, кажется, человеческие волосы трёх цветов, переплетённые тонкой косичкой. Типичная поделка шамана, за которую отдельные ценители готовы сотни тысяч рублей отвалить. Нгобе единственная из нас работает, так сказать, по изначальной специальности. Между прочим, из “Лумумбы” её тоже однажды чуть не турнули — за исполненный заказ куклы Вуду на декана. Говорят, шуму было в узких кругах — и не хочешь, сам в духов поверишь.

Конкретно вот эта фенечка — защитный амулет. Не артефакт, именно амулет — шаманизм ведь не магия, нет. Есть у него специальное название, так и не смог запомнить — этакий маяк для женских чар. Я уже получал такие штучки перед важными по мнению африканки жизненными моментами: когда шёл устраиваться лаборантом в фармакологическую лабораторию, потом перед стажировкой в больнице. Везде, что характерно, справился успешно — хотя на козырное место в лабе по правде не рассчитывал совсем: не провизор я и не биолог, а там именно они по большому счёту в лаборанты нужны. Странно, что Иге решила сплести мне “щит” именно сейчас…

— Армия — война, даже в мирное время, — “объяснила” мне девушка. — А война не бывает понарошку, нет. Нужна вся удача и вся мудрость, какие только есть, даже если всего на три дня.

Ну ладно. Не дурак же я отказываться от халявной удачи и мудрости? Так, время. Ух, как раз куртка “проглаженная” остыла.

***

Про две недели Нгобе не с потолка упомянула: именно настолько на “летние сборы” загребли студентов, обучающихся на военных кафедрах, или по-современному, “центрах военной подготовки при вузах”. По слухам, будущих офицеров ждали армейские палатки, двухярусные нары и ледяная вода, а так же марш-броски в полной выкладке до попадания в норматив и повторение матчасти вдали от цивилизации. Неудивительно, что все парни, кому предложили принять участие в “медицинском экспериментальном обследовании”, ухватились за предложение руками и ногами: три дня вместо четырнадцати и в госпитале! Туманное обещание получить “особое специальное приглашение”, если наши параметры здоровья окажутся в рамках каких-то там секретных нормативов все пропустили мимо ушей: три дня — и СВОБОДА!

Разумеется, армейская организация дел и в этот раз показала себя во всей красе: сначала пришлось час на солнцепёке перед главным корпусом универа ждать “Газель-баргузин” зелёного цвета с чёрными номерами, потом ещё час трястись по Москве и дышать выхлопными газами, чтобы в конце концов быть пересаженными в тентованный военный камаз на территории какой-то ВЧ практически в центре столицы. Камазы, забитые такими же неудачниками, как мы, тоже постояли вволю на самом пекле — а потом колонной принялись выбираться из города… в том же самом направлении, с которого мы сюда приехали на микроавтобусе!

В итоге нас возили ещё часа три — если бы не длинные летние дни, на место колонна прибыла бы затемно. А так даже осмотреть из кузова немного смог этот странный “госпиталь”: создавалось полное впечатление, что большую часть строений возвели на скорую руку: ангары какие-то, кубы и параллепипеды домов без единого окна, обшитые самыми дешёвыми пластиковыми панелями, и несколько нормальных капитальных корпусов выглядывали из-за деревьев где-то в отдалении.

Отчаявшись построить студентов хоть в какое-то более-менее приличное подобие строя, офицер повёл нас заселяться… в армейские палатки, чтоб их! Ну, хоть покормили после — кстати, во вполне нормальной столовой, выглядящей даже получше чем наша, студенческая, в универе. Потом “удобства” (именно так, в кавычках) с холодной водой (лето же!) и отбой. И набирающий в темноте силу звук “Дззз!” мириадов комариных крыльев!

Положа руку на сердце, к “тяготам и невзгодам”, которые, согласно уставу, нужно было “стойко сносить”, можно было отнести лишь элитных подмосковных комаров (хоботком пробивают солдатское одеяло, нательное бельё и кожу студента!) и холодный душ. Ну и что мобильники на вечернем построении отобрали — а так тут, пожалуй, получше чем в летнем детском лагере. Кормёжка уж точно получше. Сиди себе, жди вызова от очередного врача — в арочных ангарах, оказывается, смонтировали полноценные медкабинеты — и отдыхай. Потому что в следующий раз удастся полноценно повалять дурака только после первого сентября. Лето? Каникулы? Хрен вам. Работа!

Если бы не сборы, я бы уже сейчас мотался по фармакологической лаборатории в шапочке, халате, очках и перчатках. Или, того хуже — послали бы на сбор материала с контрольных групп, и хорошо если не в педиатрическое отделение. Взять кровь у тридцати-сорока восьмилеток, кашляющих, хныкающих, зовущих маму — что может быть хуже? Те же восьмилетки с потухшими глазами и налысо обритые с диагнозом “лейкемия”. Спасает только одно: лично ты не знаешь, кому тут дают настоящее экспериментальное лекарство, а кому, для контроля, плацебо… И так по двенадцать часов каждый день.