Книга Рыцарь черной розы - Джеймс Лаудер

– По сторонам тропы ничего нет, – предупредила женщина-тень. Опустив руку, она погладила пса по широкой голове. – Если ты выйдешь из освещенного пространства, то будешь блуждать во мраке до тех пор, пока я не отыщу тебя.

Азраэль выбранился и прыгнул прямо на хранительницу с ее псом. Как и меч Сота, атака оборотня не причинила женщине никакого вреда, однако сила его броска была такова, что он очутился в самой середине тени, из которой состояло тело хранительницы.

В следующий миг Азраэля обволокла тьма, и он почувствовал, что проваливается куда-то вниз, навстречу своей неведомой судьбе. Он закричал, но из горла его не вырвался ни один звук. Он попытался взмахнуть руками, но не почувствовал никакого движения, кроме собственного падения в темноту. Даже его обожженное плечо не болело.

«Возможно, – потрясение подумал гном, – я уже умер».

Затем он почувствовал прикосновение тонких нежных пальцев к своему плечу, и падение сразу замедлилось. Ослепительная голубая вспышка словно раскаленная игла вонзилась в его правый глаз – левый все еще ничего не видел после удара волшебной молнии. Пронзительный крик – его собственный, как со странным безразличием отметил Азраэль, – зазвенел у него в ушах. Одновременно дала себя знать и боль в обожженном теле. Когда способность видеть снова вернулась к нему, гном обнаружил, что лежит ничком на голубой тропе, а хранительница со своим псом стоит над ним. Страшная пасть мастиффа была приоткрыта, и по брыжам стекала слюна.

Азраэль глянул на свое тело. К его большому удивлению, он снова вернулся в обличье гнома, хотя до этого оставался наполовину барсуком.

– Ч-что случилось? – спросил он.

– Ты отведал того, что лежит за пределами тропы, – сказала хранительница. – А теперь – хватит отговорок. Отдай мне свою душу.

Она наклонилась, и ее тонкие пальцы вонзились в грудь гнома. Азраэлю показалось, что они холодны и тверды, как кинжалы, выточенные из самого крепкого льда, и чем больше он сопротивлялся им, тем глубже они вонзались в его тело, тем быстрее растекался холод по всем его членам.

– Она должна, должна быть здесь! – выкрикнула женщина-тень и погрузила руку в его грудь чуть ли не по локоть. Ее пес задрал морду и издал голодный вой.

Наконец хранительница выпрямилась.

– Я никогда такого не видела, – сказала она печально. – Ты – живое существо, но души у тебя нет.

При этих ее словах пес вильнул хвостом и прыжком исчез в темноте, чтобы там дожидаться души, которая могла бы наполнить его сведенные от голода внутренности.

Все еще дрожа и стуча зубами после леденящего прикосновения, Азраэль уставился на хранительницу.

– В-вообразите с-себе, – проговорил он, похлопывая себя руками по груди, чтобы восстановить чувствительность кожи. Внезапно он передумал. Прикосновение хранительницы было болезненно холодным, однако онемевшая плоть перестала отзываться на боль от ожогов.

Азраэль вскарабкался на ноги и взглянул на тропинку, ведшую к железной арке. Сота уже нигде не было видно.

– Как давно он ушел? – взвыл гном, бросаясь мимо женщины-тени к воротам. Безразличие, с каким отнесся к его судьбе рыцарь, нисколько не удивило гнома. От столь могущественных существ и следовало ожидать подобного невнимания. Гном, однако, вытерпел столь тяжелое и опасное путешествие не для того, чтобы добровольно отстать от Сота. Ему представлялось, что Рыцарь Смерти самой судьбой предназначен для великих свершений, и Азраэлю хотелось быть рядом с ним.

Женщина пожала плечами:

– Когда ты исчез, он ушел, ни слова не сказав. Наверное, решил что ты мертв. Впрочем, тебя не было совсем недолго. Рыцарь, должно быть, не успел уйти далеко.

Гном подбежал к воротам, но, прежде чем ступить через арку, обернулся и спросил:

– Куда ведет этот Портал?

Хранительница отступила на самый край тропы. Узкие плечи печально поникли, а голова разочарованно опустилась на грудь.

– Я не знаю, – прошептала она. – Никто никогда не возвращался оттуда, чтобы рассказать мне, и никто не приходил с той стороны. Я же не могу покинуть своего королевства, поэтому мне неведомо, что лежит там – по ту сторону Портала.

Азраэль распахнул ворота. Они заскрипели на несмазанных петлях, и порыв теплого ветра пронесся мимо Азраэля. Тьма отпустила его, и в следующее мгновение он оказался на пустынной улочке какого-то городка, между стеной здания и большой бочкой для сбора дождевой воды. Портал с этой стороны был великолепно замаскирован, и поэтому мало кто из людей мог догадаться о его существовании. С любопытством заглянув в бочку, гном увидел в собравшейся на дне воде слабое отражение металлических ворот и вершины арки, в то время как их самих вовсе не было видно.

Вода отразила также и лицо Азраэля, и он сумел рассмотреть раны, нанесенные ему магическим огнем. С левой стороны лица исчезли бакенбарды и усы, глаз был плотно зажмурен, а плечо неестественно вывернуто. Левой рукой он уже мог немного шевелить, однако ожоги на груди, на боку и да лице все еще немилосердно саднили. Впрочем, утрата бакенбардов – его главного украшения – беспокоила Азраэля гораздо больше, чем боль от увечий. Уже к завтрашнему утру он будет чувствовать себя много лучше; сверхъестественная способность к самозаживлению тела была присуща ему, как и всем ликантропам. Однако по какой-то непонятной причине растительность на его лице всегда отрастала медленнее, чем ему хотелось.

Поглядев на свою парчовую тунику, опаленную огнем, изорванную и пропитавшуюся кровью Медрота, гном и вовсе расстроился. Ему хотелось бы, чтобы его одежда обладала такой же способностью к самовосстановлению, как и его тело. Теперь ему придется снова что-то украсть, однако сперва необходимо отыскать лорда Сота.

Узкая улочка, в которой гном очутился после выхода из Портала, тянулась между двумя длинными зданиями. Судя по запаху, в одном из них помещалась бакалейная лавка, а в другом – мясная торговля. Аромат свежевыпеченного хлеба и сырого мяса, еще истекающего кровью, заставил Азраэля вспомнить о муках голода. В живете у него заурчало, но он постарался забыть о еде, по крайней мере на время, и принялся изучать окружающее.

Стены домов имели нависающие над землей верхние этажи и почти что смыкались над его головой. Окна на третьем этаже смотрели друг на друга почти в упор. Сквозь узкую щель между крышами домов по сторонам улочки почти не проникал солнечный свет. С одного конца улочка заканчивалась тупиком, зато другой ее конец выходил на оживленную базарную площадь. Под каждым окном на утоптанной глине скопились лужи грязной воды, от которых несло тухлятиной и содержимым ночных горшков. Короче говоря, улочка эта, грязная и темная, ничем не отличалась от множества себе подобных, такие улочки существовали во всех достаточно крупных поселках и городках.

– Боги Света, спасите нас! – донесся крик с рыночной площади.

Азраэль прислушался.

Пронзительный и долгий женский визг заглушил испуганные вопли множества людей, и Азраэль решил, что его заметили. Повнимательнее вглядевшись в происходящее на базарной площади, он, однако, понял, что смятение жителей вызвано какими-то иными причинами.