Книга Обжигающая спираль - Ольга Горовая

Отец пробормотал проклятие и громко чем-то грюкнул на том конце связи. Наверное ударил ладонью по столу. Он так часто поступал. Когда сердился.

— Я его в пыль сотру! — с гневом пообещал полковник. — Мокрого места не оставлю от этого негодяя…

— Не надо, пап, — горько прошептала Света, прервав отца. — Не надо, пожалуйста. Не трожь его. Просто…, просто не трогай.

— Света, — Михаил Николаевич не собирался соглашаться, похоже. — Я же слышу твой голос! Наверняка, ты плакала всю ночь. Из-за него. И ты говоришь мне, чтобы я просто так это оставил? Чтобы не трогал негодяя, который до такого довел мою дочь?!

— Я знала, на что шла, правда, пап? — горько вздохнула Света. — И ты меня предупреждал, и Руслан говорил… Просто я не могу такое терпеть. Но это уже моя проблема. А тебе ведь никто не мстил за слезы матери, — без упрека, спокойно констатировала она. — Не трогай его, папа.

Отец что-то пробормотал сквозь зубы, и снова вздохнул.

— Так любишь его, да? — грустно и с болью за дочь спросил он.

— Да, пап, — честно призналась Света. И еще сильнее зажмурилась, потому что боль внутри стала почти физически нестерпимой. — Так.

— Дурак он, — зло бросил Михаил Николаевич. — Полный идиот, если такой женщиной раскидывается, только… что мне-то говорить? — тихо проговорил отец. — Да и не будет ему хуже наказания, чем уже есть, даже если он еще не понял.

Света промолчала. Ей было слишком больно, чтобы о чем-то рассуждать.

— Когда ты сможешь выйти на работу? — вдруг резко сменил тему полковник. — У меня тут полный завал, а рук не хватает, и твои знания очень пригодятся в том деле, что я консультировался. Да и еще один клиент есть на подходе, — деловым тоном сообщил Михаил Николаевич.

И уголки губ Светы невольно дернулись в жалком подобии улыбки.

Она обожала своего отца и была безумно ему благодарна.

— Через два дня можно? — стараясь подражать его тону, спросила Света. — Мне кое-что купить надо, да и с компанией уладить.

— Конечно, маленькая, — ласково согласился отец. — А я пока все в отделе кадров оформлю, — добавил он. — У тебя форма есть? Или подъедешь, закажешь новую? — спросил он.

Света задумалась.

— Не знаю, — честно призналась она, — я ее с выпуска не мерила. Сейчас посмотрю, перезвоню тебе.

Отец хмыкнул.

— Если с выпуска — точно не подойдет, ее же меняли уже три раза, товарищ лейтенант, — насмешливо пожурил полковник. — Завтра приедешь — посмотрим, чем мы тебя обеспечить сможем, — решительно проговорил он. — А пока — звони, если что.

— Хорошо, — покорно согласилась Света. — Спасибо, папочка, — добавила она с искренней любовью в голосе.

— Не за что, маленькая, — так же тепло ответил отец. — Я люблю тебя.

— И я тебя, — сквозь слезы проговорила Света, и попрощалась с отцом.

Следующие два дня Света провела в магазинах.

Ей и правда следовало многое купить. Потому что Света знала — не сможет она вернуться за своими вещами, которые остались у Руслана. Не сумеет, и все тут.

Не посылать же ей Глеба за своим бельем? Слишком унизительно это оказалось бы и для нее, и для Руса. Да и не хотелось друга впутывать, не имелось желания ставить его перед выбором: чью сторону принимать.

Сложно оказалась вспомнить, что и зачем ей необходимо, но она справилась.

Вечером к ней заехал отец, привезя ее любимый торт и букет белых ромашек, которые Света обожала. А она, провожая его потом, после странного и тихого чаепития глазами в окне, смогла порадоваться, увидев на заднем сиденье отцовской машины огромный букет розовых орхидей, которые так любила мама. Наверное ее боль заставила отца посмотреть на всю свою прошедшую жизнь с немного другой точки зрения.

Света послушно явилась в отдел снабжения на следующий день, где покорно ждала пока ей подберут комплект формы на каждый день и еще одну, парадную.

Позвонила в свою компанию и сказала, что не вернется, увольняется по семейным обстоятельствам. Впрочем, тут возникла накладка, уж очень не хотел отпускать ее начальник, а она слишком хорошо относилась к нему. И в конце концов, они сошлись на том, что Света будет продолжать консультировать их по юридическим вопросам на совмещенном контракте.

Все эти заботы и дела помогали хоть немного заполнить пустоту дней.

Но не души.

И не могли они унять боль и горечь от всего, что Света продолжала ощущать.

Руслан звонил ей.

Просил, требовал, сердился, уговаривал, обещал…

Только Света не могла даже ответить. Просто тихо шептала, что не изменит это ничего. Он даже приезжал, но Света так и не открыла. И они простояли по обе стороны от двери несколько часов. Молча. Не имея сил ни поговорить, ни разойтись.

Но в конце концов Руслан ушел. Отвернулся, зная, что она следит за каждым его движением, за каждым вдохом на экране домофона и громко, четко сказал в пустоту лестничной площадки: «все равно не отпущу. Никогда».

А она опять полночи рыдала. Злилась, била подушку, крича, что ненавидит его.

Только потом опустошенно падала на кровать, понимая, что не правда — любит. Любит, несмотря на всю обиду и боль. Только простить и принять — не сможет.

И проваливалась в тяжелый, пустой и темный сон, просыпаясь каждое утро с одной единственной мыслью — Руслана нет рядом.

Она одна. Не с ним.

И сердце, израненное, разбитое и истоптанное — сжималось от этого понимания.

Только жизнь ведь не останавливалась. И чтобы об этом не забыть, Света накупила себе сотни цветных, ярких липких бумажек, на каждой написав, что ей есть для чего жить. И расклеила их на всех поверхностях в квартире.

Потому, читая эти глупые и не правдивые слова, она упорно заставляла себя просыпаться утром. Завтракала, пусть и не разбирала, что именно кладет себе в рот, и обрывала всплывающие мысли о том, а что он ест? И вспоминает ли вообще, что это стоит делать? А потом злилась и громко повторяла в пустоту кухни, что не ее это больше дело.

Не заслуживал Руслан ее волнений и забот.

Света напоминала себе об этом едва ли не ежеминутно. Но не могла выкинуть его из своего сердца, не могла выгнать мысли о нем из своей головы, так же, как не смогла заставить свои пальцы расстегнуть простой замочек золотой цепочки, чтобы снять крестик.

Не смогла. Потому и плакала, когда ловила в зеркалах отблески золотого украшения на своей груди.

Она честно вышла на работу спустя те два дня.

Шла по коридорам, которые знала с детства, ощущая, что непривычная форма сковывает движения, а кожу головы тянет от того, как сильно она заколола волосы. Только это не мешало — Света и без формы не могла вдохнуть полной грудью, а строгая прическа слишком хорошо соответствовала настроению и помогала спрятаться ото всех за этим камуфляжем.