Книга Напарник чародея [ = Спутник чародея ] - Кристофер Сташеф

Тут она повернулась, подняла руку.

— Прощайте, друзья, и молитесь за меня!

И исчезла.

Зал потемнел и затих, слышался только треск в очаге.

— Я буду молиться, — прошептал Магнус, глядя на то место, где только что стояла красавица, — и пусть путь твой будет недолгим и легким, прекрасная девушка.

Но Род понимал, что Магнус стремится совсем не к дружбе с красавицей.

В зале стихло. Корделия и младшие мальчики закончили расставлять мебель, упавшую при появлении призраков. Джефри, конечно, непрерывно жаловался:

— А почему Магнус не помогает нам, мама?

— Тише, — сказала Гвен. — Пусть твой брат немного побудет наедине. Его разорванное сердце должно снова срастись.

Корделия удивленно посмотрела на мать:

— Значит, у него было разбито сердце?

— Скажем так, чувства у него обострились с одной стороны, и слишком притупились с другой, — уклончиво ответил Род. — Ему нужно привести их в равновесие.

— Это не имеет смысла, — проворчал Джефри и в поисках здравого смысла отправился к Фессу.

Гвен выглянула в одно из узких стрельчатых окон и с высоты разглядела небольшое старинное кладбище прямо у стены замка.

— Что ты видишь? — негромко спросил Род.

— Нашего мальчика, — так же тихо ответила она. — Он стоит неподвижно и смотрит на могильный камень.

— Ага, — кивнул Род. — Несомненно, это могила Солы. Бедный мальчик. Я понимаю, что он испытывает.

Гвен удивленно посмотрела на него.

— Что ты говоришь?

Род заглянул ей в глаза и слегка улыбнулся.

— Конечно, дорогая, — сказал он тихо. — Ты ведь помнишь, когда мы встретились, тебе пришлось залечивать мое сердце.

Она смотрела на него, потом тоже начала улыбаться. Обняла мужа, прижалась спиной к его груди, положила голову ему на плечо, продолжая смотреть на юношу, стоявшего внизу лицом к лицу со смертью.

— Найдет ли он когда-нибудь ту единственную, кто его излечит?

— Можем только надеяться, — ответил Род, — надеяться на то, что он все-таки встретит женщину, которая заставит его считать незначительными все прошлые сердечные раны.

Ведьма-жена посмотрела Верховному Чародею в глаза, в ее зрачках горели звезды.

С другого конца зала Корделия задумчиво и печально смотрела на родителей.

— Фесс!

— Да, Корделия?

— Мама — единственная женщина, которая влюблялась в папу?

— Я уже говорил тебе, что не нужно задавать вопросы о личных делах твоего папы в прошлом, — Фесс сразу стал строг и официален. — Такая информация является строго конфиденциальной. Ты должна попросить рассказать об этом своего отца.

— Но он никогда не расскажет мне о том, что действительно важно, Фесс!

— Тогда и я не расскажу, Корделия.

— Но неужели мы больше ничего не узнаем о странствиях папы? — спросил Грегори.

Фесс немного помолчал, потом сказал:

— Не могу ответить, дети. Все зависит от разрешения вашего отца, конечно.

— А он никогда его не даст! — возмущенно выпалил Джефри.

Фесс промолчал. Корделия заметила это и спросила:

— Ты думаешь, он может согласиться, добрый Фесс?

— Заранее нельзя сказать, Корделия. Даже я не могу догадаться, на что согласится твой отец, когда наступят походящие обстоятельства и время.

— Значит, возможны новые рассказы? — с надеждой спросил Грегори.

— Конечно, они будут! У вас много предков, дети, и далеко не все из них прожили скучные жизни. Когда пожелаете, но только...

— Сейчас же!

— Расскажи о других предках, Фесс!

— Они ведь все наши!

— Рассказывай!

— Ну, не немедленно, — возразила лошадь. — Даже я нуждаюсь в отдыхе и размышлениях после такого сражения с графом Фокскортом.

— Значит, перед сном?

— Перед сном или завтра, — согласился Фесс.

— Завтра наступит новый день, — жизнерадостно заявила Корделия.

Эпилог

Хосе встал, чтобы пойти доложить управляющему. Конечно, он лишится работы, но это лучше, чем если неправильно запрограммированный робот убьет кого-нибудь.

Он постучал в дверь.

— Ал?

Дверь оказалась открытой. Ал встал и улыбнулся.

— Привет, Хосе. Что случилось? — но тут увидел выражение лица вошедшего и выпрямился. — Входи. Тебе нужно сесть?

— Боюсь, что да, Ал, — Хосе осторожно сел, чувствуя себя стариком.

— Ну, так что случилось?

— Я записал Декларацию независимости в мозг робота вместе с операционной программой.

Ал сидел совершенно неподвижно, но глаза его округлились. Потом он спросил:

— ЧТО ты записал?

— Декларацию независимости.

Ал взорвался хохотом.

Хосе растерянно смотрел на него, потом нахмурился.

— Это не смешно, Ал! Нужно найти этот мозг, прежде чем его установят в корпус.

— Я... прости... — еле смог выговорить Ал. Потом лицо его снова разошлось в улыбке, и он опять захохотал. Откинувшись в кресле, он держался за живот и хохотал.

Хосе вздохнул и принялся ждать. Он начал на что-то надеяться.

Наконец Ал взял себя в руки, наклонился вперед и улыбнулся.

— Прости, Хосе, но согласись: это что-то новенькое. Как тебе удалось такое?

Хосе в жесте отчаяния развел руки.

— Я вызвал текст Декларации, чтобы проверить одно место, которое меня интересовало. Оставил текст на экране и отошел на минуту помочь Бобу. А к тому времени когда вернулся, она исчезла с экрана и я о ней забыл.

— Но в памяти она сохранялась, — Ал покачал головой с улыбкой. — А что тебя заинтересовало в Декларации?

— Ну, мы поспорили, — пробормотал Хосе.

— С другой стороны, — продолжал размышлять Ал, — кто еще пришел бы докладывать об этом, а не попытался скрыть? — он наконец смог принять сочувственное выражение. — Ты прав, Хосе, это могло привести к плохим последствиям. Что за программа?

— Одна из новых, для серии ФСС.

Ал улыбнулся.

— Ну, по крайней мере, ты использовал мозг, который находится в процессе производства, — он неожиданно задумался — Погоди, может, еще не все потеряно.

Хосе почувствовал прилив надежды и постарался подавить ее.