Книга Шпионами не рождаются - Игорь Атаманенко

«Мама, не верь, если услышишь, что я погиб. Не верь, пока не увидишь мой труп». Мать очень удивилась, но спрашивать ни о чем не решилась — такая уж работа у сына. Абсолютно секретная…

…Операцию решено было проводить в пятницу (на работе не хватятся до понедельника). Чтобы сбить с толку возможных преследователей и запутать следы, Ольгой были приобретены билеты на поезд Москва — Ужгород, а Виктор предупредил начальство, что уезжает на дачу к приятелю в Подмосковье, где нет телефона.

Постарались и американцы, кадровые офицеры спецслужб США, действовавшие в Москве.

Для того чтобы растащить силы нашей «наружки», а также в целях создания отвлекающего маневра все сотрудники американской резидентуры, действовавшей под прикрытием посольства США в Москве, получили приказ кружить по городу до 23 часов, имитируя выход на встречу со своей агентурой.

…В пятницу в 22 час. 30 мин. из Внукова стартовал военно-транспортный самолет НАТО, накануне прибывший в Москву забрать из американского посольства отработавшую свой ресурс радиоаппаратуру. На место второго пилота сел загримированный и переодетый в военную форму Виктор Шеймов. Жену и дочь доставили к самолету в контейнерах…

— Вот так-то, Олег Юрьевич! Пример Шеймова, кроме прочего, свидетельствует еще о том, как вольготно чувствуют себя американцы здесь, в Москве, да и вообще в Союзе… Разбаловали мы их, это точно!..

Глава 11
СОРВАЛСЯ КАРАСЬ — ПОЙМАЕШЬ ЩУКУ!

…Через пару дней сыщики установили, что по месту прописки и жительства Вешний — так закодировали Константина Вишню разведчики «наружки» — не появляется, так как там ведутся ремонтные работы.

Выяснить через соседей, где он проживает с семьей в настоящее время, не представилось возможным: дом новой постройки, только что заселен, никто из соседей ни с кем не успел еще познакомиться. Когда наконец стало известно, что объект с семьей временно перебрался к тестю, Константин уже уволился из Госплана СССР и полностью закончил оформление документов для длительной загранкомандировки на научно-исследовательском судне Госкомгидромета «Профессор Визе». Длань КГБ СССР в лице генерала Маслова достигла его, лишь когда корабль отчалил от причала Рио-де-Жанейро…

Таким образом, Вешний на некоторое время выпал из поля зрения Службы генерала Маслова.

Усилия, и немалые, по установлению местонахождения беглеца предпринимались, но и с его тестем, и с его женой Маслов, по известным соображениям, общаться категорически отказался. Хотя наблюдения с адреса, где проживали родственники объекта, как и контроль за их телефонными разговорами не отменил.

Помощь пришла с неожиданной стороны, от выехавшего в Париж в составе тургруппы Пороховщикова…

* * *

Открыв дверь кабинета, который на время командировки был ему выделен по указанию Маслова, Козаченко увидел кота Тимофея, лежащего на его рабочем столе. С готовностью, но не теряя важности и достоинства, кот спустился на стул. Приветственно мяукнул.

Олег вспомнил, что, уходя на встречу с Пороховщиковым, оставил окно, выходящее во внутренний двор, открытым.

Тимофей был ангорский, поэтому пушисто-палевый. Одинаково ухоженный и красивый, он был безмерно привередлив: презрительно отвергал приносимые ему оперативниками колбасу и сосиски: «Странные какие-то эти люди. Ничего вкуснее колбасы и не знают!» Да, Тимофей, время такое — лучшая рыба — это колбаса! Снисхождения и гордой терпимости кота удостаивался лишь тот из сотрудников, кто приносил ему кусочек сырого парного мяса.

Шатаясь ночами где-то по своим кошачьим заморочкам, отсыпаться кот неизменно приходил на Лубянку. Особым расположением Тимофея пользовался почему-то кабинет Олега.

Олег развернул полученные от Пороховщикова листы «Отчета о поездке во Францию» — так озаглавил их автор. На стол выпали какие-то схемы.

— Ах, да! Павел говорил что-то там о реле, установленных в гостиницах Парижа. Экономят, мол, электроэнергию… Входишь — свет включается, прошел по коридору — автоматически гаснет. Удобно, рационально… О металлических решетках для стока воды на дорожном полотне сообщил. Мол, весьма оригинальной конструкции… Значительная экономия металла при изготовлении… Повышенная прочность… Можно, мол, в порядке эксперимента изготовить их и у нас в Союзе…

Олег, вспомнив эти доводы Пороховщикова, горько улыбнулся: в стране экономический хаос, а какой-то по-хорошему одержимый инженер выходит со своими предложениями о реле и решетках!

— В горящем доме занавесок не меняют! С реле да с решеток надо ли сейчас в Союзе начинать?! — Козаченко с досадой отодвинул схемы на край стола. — Эх, Паша, Паша! Тесты ты прошел. Да и без них было ясно, что мужик ты умный и надежный. Но в наших делах — профан… Стоп! Но ведь разве не на это мы и делали расчет?!

Вишня-Савари — фрукт подпорченный, искушенный, поэтому простофиля у нее не вызовет подозрений. Совсем наоборот. Потому-то и посылали к ней в гости не профессионала, владеющего искусством выведывания нужной информации — да поди еще его найди, чтобы с самой школьной скамьи был знаком с объектом, — а именно Пороховщикова!

Козаченко глубоко задумался, положив голову на руки.

Тимофей тотчас потерся о ногу Олега пушистым боком. Удивительное создание — этот кот. Чем хуже у тебя настроение — тем он нежнее становится… Тянет его прямо на отрицательные флюиды. Всю твою боль готов принять на себя!

Олег поднял голову. Взгляд уперся в фразу из отчета, исполненную твердой рукой волевого человека:

«Я передал Мальвине фотографии ее племянницы, дочери Кости, которые получил от его матери во время свидания с нею в Майкопе перед вылетом в Париж. Муж Мальвины, Вадим, достал семейный альбом, чтобы положить туда привезенные мной фото. Я попросил показать мне альбом. Снимки, на которых Мальвина была изображена во время посещения ею Англии и которые она мне показывала в 80-м году, там отсутствовали… Хотя снимки с видами Швейцарских Альп были на месте…»

Олег отбросил отчет в сторону.

— Что это? Отсутствие английских фото — это что-то связанное с проявлением ревности Вадима? Но и Савари и Поляковский — не шестнадцатилетние романтики. Они — прагматики. До Парижа прошли Крым-Рим. Это — во-первых… Во-вторых, фото в Англии были сделаны уже во время их супружества, значит, Поляковский знал об их существовании. В третьих, снимки, сделанные в Швейцарских Альпах, ведь на месте! И те, и другие фото делались, как говорила сама Савари, с разницей в два месяца. В Альпах она была «на отдыхе», а в Англии — «в командировке». Так-так… Не в этом ли разгадка? Альпийские фото — нейтральны, а английские привязаны к чему-то или к кому-то, кого Савари хотела бы скрыть. Скажем, замести английский след. А показала их тогда в 1980 году в Майкопе по недоумию или из тщеславия. Смотрите, мол, однокласснички, где я только ни побывала: и в Альпах, и в Англии. А потом некто взял да и одернул нашу Савари-Вишню: нечего, мол, светить свои связи с Англией!