Книга Толлеус, искусник из Кордоса - Дмитрий Коркин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Там и чародеи, и богачи, и благородные живут. А ну как приглянется он кому?
– Хех! – хихикнула гостья. – Приглянется! Скажешь тоже! Он у тебя не красна девица, а рожа плутовская. Такого даже на порог приличного дома не пустят.
– А вот чародею тогда понравился. Сказал, способности у пацана есть.
– Может, и есть, а может, и нету. Откуда у него способности-то?
– А от папаши?
– А кто папаша-то? Неведомо!
– В том-то и дело. Может, чародей какой.
– Или свинопас, – не согласилась Бройла. – И все едино, деньги на учебу нужны. Ты у нас богачка, но даже тебе не по карману. Неужто думаешь, в столице по-другому?
– Ничего я не думаю, – насупилась Сабана и отодвинула тарелку.
– Ты же все время шибко много думала, а тут нет? – с удовольствием поддела сестру гостья, ловко орудуя ложкой.
– Столица столицей, не в ней дело. Постоялец непростой. Я решила, что Оболтусу послужить такому господину только на пользу.
– Рассказывай, кто такой. А то все ходишь вокруг да около, мозги мне пудришь.
Сабана помолчала, теребя в руках пряник. Наконец решилась:
– Искусник кордосский, вот кто.
Бройла закашлялась. Потом тоже отодвинула показавшую дно тарелку и очень серьезно спросила, вглядываясь в глаза собеседницы:
– Ты что, дура?
Трактирщица, потупившись, молчала. Тогда Бройла решила уточнишь:
– И о чем ты только думала? Кордосцы – они же как звери, сама знаешь!
– Ты не говори за меня, что я знаю, а чего не знаю. Это уж я сама как-нибудь, – огрызнулась Сабана. – Звери, ха! Обычные они люди, живут, землю пашут, детей родят, как все.
– А искусники?..
Хозяйка помолчала, жуя губу, но все же нашлась с ответом:
– Так ведь и чародеи тоже не от мира сего. Против чародеев-то ты ничего не скажешь. Взял бы тот чародей Оболиуса, так ты бы первая поздравлять пришла!
– Так то чародей!
– А я тебе говорю – все они одного поля ягоды. И собачатся промеж собой не потому, что наши добрые, а заграничные злые. Просто кость не поделили, вот и грызутся.
– И давно уехали?
– Мунара почти сменилась.
Бройла какое-то время не шевелилась, а потом внезапно завыла:
– Кровиночку загубила! Три недели от мальчонки ни ответа ни привета! Это ж надо удумать – отпустить с искусником!
Сабана, нахохлившись, сидела напротив, уставившись в кружку с травяным отваром. Потом в сердцах швырнула измятый пряник на стол.
– Вытри сопли! Все будет хорошо. Оболиус – конечно, оболтус, но смышленый, не пропадет. Что вестей нет, так откуда бы? Грамоту он не шибко уважает, вот и не торопится письма писать. Обожди, заскучает, пришлет весточку.
– Его уж, почитай, в живых нет! – не унималась гостья.
– Ничего ему не сделается. Живехонек. Уж в этом не сомневайся.
– Откуда ты знаешь? – окрысилась Бройла.
– Не дури! Как у них там, в Кордосе, не знаю, но здесь, у нас, порядок. Нельзя людей так просто губить. А старик приезжий, за ним особый пригляд.
– Что ты болтаешь! Какой пригляд!
– Такой! Неужто думаешь, что «Всевидящее Око» искусника на своей земле без присмотра оставит? Должен быть пастух. Так-то!
Довод оказался весомый, и Бройла затихла так же внезапно, как начала голосить.
– Наверное… – наконец согласилась она. – Но все равно зачем?..
– Затем!.. Польза-то будет. Я так рассудила: искусник этот – старик безобидный. Все время вел себя смирно, разговаривал хорошо. Чудаковатый слегка, но это еще никому не повредило. Он только-только после болезни, а поехал. Коли помрет, Оболиус домой завсегда сможет вернуться. Ежели повезет, так даже чем-нибудь полезным разживется. Добра у кордосца – целый сундук. Ты вот еще не видала, какую он мне ложку смастерил. Вот я тебе покажу, обзавидуешься! – Сабана потрясла подарком Толлеуса, висевшим у нее на поясе на цепочке.
Тут же кухарке был сделан новый заказ – на этот раз хозяйка запросила сырую репу. Во время демонстрации Бройла молчала. Но когда сама отведала кашу, в которую ложка превращала жесткие овощные кубики, глаза ее округлились.
– Если мой бездельник дурака валять не будет и посмотрит, как и что искусник делает, то тоже научится. Есть у кордосца этого такая особенность – все свои мысли завсегда вслух проговаривать. Вот и пусть Оболиус слушает да запоминает. Глядишь, и сам дед что объяснит: старики-то любят поучать молодежь. Ты только представь, что случится, если мой Оболтус тоже научится такие вот ложки делать! За ними очередь от самого Широтона выстроится!
– Что запомнит? Чему научится? Дура ты, дура! Это же искусник! Они же без своих волшебных палочек ничего не умеют! У Оболиуса-то такой нет!
– Не знаю, – рассердилась Сабана. – Умеют – не умеют, откуда мне знать? У пацана дар, вот и пусть соображает, что к чему. А я не ведьма и в чарах не разбираюсь! И вообще, все это я уже потом придумала, а сперва как будто кто велел: «Отдай!» Причем старик этот перечить не стал, даже слова не сказал, как будто ему тоже кто-то словечко шепнул. Вот так вот чудно получилось.
Толлеус. Големщик
Дверь затряслась под мощными ударами. Искусник, который уже встал, готовый отправляться на службу, на всякий случай приготовил посох и отодвинул щеколду. На пороге возник хмурый хозяин, чей звероподобный лик вкупе с недобро прищуренными глазами не предвещал ничего хорошего. За его спиной уже маячил посольский искусник, охранявший старика от житейских неприятностей, но трактирщик не обращал на него никакого внимания.
– Ваша тварь устроила погром в моей кладовой! – без предисловий начал он, сразу перейдя к делу.
– Которая? – холодно поинтересовался Толлеус, недовольный поведением хозяина и ситуацией в целом.
Мысль, еще вялая после сна, метнулась было в сторону Оболиуса. Парень вполне мог влезть в чужую кладовку. Однако навряд ли трактирщик стал бы называть рыжего пройдоху тварью…
– Мохнатая! – ощерившись, сплюнул хозяин постоялого двора. – Я еле выгнал ее ухватом во двор. Она и сейчас там, извольте взглянуть!
Никаких мохнатых тварей в своем хозяйстве старик не знал, но все же послушно направился следом за негодующим трактирщиком.
По двору задумчиво бродила химера. Только тут искусник вспомнил, что, помимо лошадей и Оболиуса, с ним путешествует другая живность.
– Эта! – Хозяин ткнул в животное пальцем и победно глянул на Толлеуса. – С вас за ущерб серебряная монета!
Старик не торопился раскошеливаться.
– Любопытно… – протянул он. – Как же она оказалась в вашей кладовой? У нее как будто ни рук нет, ни ключа. – С этими словами искусник вопросительно уставился на вмиг смутившегося трактирщика.
