Книга Будда. История и легенды - Эдвард Томас

В одном из самых длинных содержащихся в суттах высказываний, касающихся того, что миряне думали о Будде, не упоминается ни о чем божественном[390]. Брахман Сонаданда заявляет, что он собирается посетить Будду, поскольку слышал о нем добрые вести. Описав отшельника Готаму как человека безупречного происхождения до седьмого поколения предков, он продолжает повествование:

Отшельник Готама оставил большой семейный круг. Он оставил великое богатство, состоящее из золота (хранящегося), и под землей, и над землей. Еще когда он был мальчиком, черноволосым юношей в первом цвете юности, на первом этапе жизни он ушел из дома к бездомной жизни. Когда его упрямые мать и отец плакали и их лица были в пятнах от слез, он обрезал свои волосы и бороду и, облачившись в желтые одежды, ушел из дома к бездомной жизни. Он пригож, прекрасен, привлекателен, с красивым цветом лица, как у Брахмы, в его цвете кожи и осанке не видно ничего низкого. Он добродетелен, обладает благородной добродетелью, наделен должной добродетелью. Его голос и речи прекрасны. Он наделен учтивым голосом, ясно и раздельно излагает свои речи. Он наставник наставников многих, без вожделения, страсти или непостоянства. Он учит брахманский род учению действия и рассказывает о справедливости. Он ушел из высокородной семьи, из ненарушенной семьи кшатриев, из семьи, богатой великими богатствами, великими владениями. Люди пересекают царства и страны, чтобы задать ему вопросы. Многие тысячи божеств приняли убежище у него. Эта добрая весть распространилась о нем: «Он Господин, архат, полностью Просветленный, одаренный знанием и поведением, хорошо ушедший (сугата), знающий мир, высший возница, влекущий людей к покорности, Будда, Господин». Он наделен тридцатью двумя отметинами Великого Человека, он проявляет радушие, вежливость, не хмурится, говорит откровенно и охотно. Его уважают, почитают, чтят, перед ним благоговеют четыре собрания. Многие боги и люди преданы ему. В какое бы селение или дом он ни пришел, существа, отличные от людей, не причиняют вреда людям.

Далее описывается его известность, из-за которой цари Бимбисара и Пасенади и брахман Поккхарасади со всеми своими семьями приняли у него убежище.

Нельзя назвать слова Сонаданды точным отражением представлений не-буддийского мирянина. Это лишь те взгляды, которые составитель сутты считал естественными для сочувствующего мирянина. В процитированном фрагменте мы находим обобщение того, что мы говорили выше о развитии канонического предания. Будда происходит из богатой кшатрийской семьи. Он отказался от большого богатства и стал широко известным учителем. Богатство комментатор естественно связывает с четырьмя драгоценными вазами, появившимися при его рождении, и настоящая аллюзия вполне может быть источником позднейшей легенды. Как и в истории о встрече с Бимбисарой, о его рождении в царской семье не упоминается. Упоминание о тридцати двух признаках естественно в устах брахмана, если принять изложенное выше представление, согласно которому это заимствование народного поверья о знаках на теле, за толкованием которых обычно обращались к прорицателям. Существующая трактовка признаков может быть всецело обязана сообразительности позднейших буддистов; из изучения особенностей индийской иконографии мы знаем, как действительно были изобретены некоторые из них.

Здесь возникают два отдельных вопроса: один об исторической жизни учителя в cеверной Индии и второй – о достоверности историй, которые рассказывают о нем. Так же как и в случае с Буддийским каноном, который сравнивали с Евангелиями, личности основателей религий соотносили, не опираясь на исследование реальных фактов. Со времени Давида Страусса в европейской исследовательской литературе существовала подсознательная тенденция к мифологизации евангельского повествования. При исследовании буддизма тот же импульс возымел обратный эффект. Это был не просто переход к бунту против деспотичной теологии: в буддизме увидели религию в равной степени нравственную и намного более рационалистичную, чем христианство. Поэтому обычной позицией по отношению к буддизму в Англии и Германии стало рассмотрение Будды в качестве исторического персонажа и восприятие событий его жизненного пути в качестве исторических фактов. Однако при этом в большинстве случаев основывались на изображении жизни Будды, представленном в благоразумно сокращенных рассказах, с которыми познакомился западный читатель.

Археологические данные важны, но они не столь бесспорны, как думают. «Когда сам Ашока выступает в качестве свидетеля, – говорит Ольденберг, – усомнится ли кто-нибудь, что здесь [в Пиправе] поистине и в действительности находилось царство шакьев?» Надпись Ашоки свидетельствует только о том, что он верил, что в месте, посмотреть на которое он отправился, двести лет назад произошло некое событие. В равной степени он верил в Конагаману. Само по себе это доказывает не больше, чем свидетельство любого истово верующего об истинности почитаемых им реликвий. Надпись Ашоки показывает, что Пиправа в III в. до н. э. определенно считалась местом рождения Будды. Именно то обстоятельство, что это не единственное свидетельство в пользу местонахождения Капилаваттху, делает невозможным указать земли шакьев где-нибудь в другом месте, а не в регионе Гималаев к северу от Сакеты или Айодхьи. Сами археологические данные опираются на традицию, но они позволяют с уверенностью датировать ее намного более ранним временем, чем было бы возможно при их отсутствии. С археологическими свидетельствами согласуются топографические данные в суттах. Они могут не быть старейшей частью Канона, но они старше, чем легенды в комментариях, они были составлены теми, кто располагал реальным знанием об упомянутых в них местах. Кроме того, сведения, почерпнутые из сутт, могут быть объяснимыми только при предположении, что сохранились подлинная традиция и подлинное знание о местностях. Эта традиция непрерывна, и в ее центре находится личность Будды. Какими бы ни были добавления к преданию, чем дальше мы уходим назад, тем меньше мы находим особенностей, придающих краски теории солнечного мифа или другим подобным концепциям, и в результате приходим к взгляду, согласно которому он был историческим персонажем, великим религиозным реформатором, учителем нравственности и провозгласителем Благородного Восьмеричного Пути.

Глава 16

Будда и история

Согласно самому раннему из доступных нам представлению о природе Будды, он был человеком. Ему приписывали сверхчеловеческие атрибуты, однако они были отличны от атрибутов, которыми обладали боги из пантеона народного политеизма того времени. Атрибуты эти также развивались, но по совершенно другим линиям, чем представления многобожия, современного возникновению буддизма. Об этом свидетельствуют канонические документы, и данные преданий о жизни Будды говорят о том же.

Вопрос, не имеющий никакого отношения к вопросу о природе Будды, – какая доля действительной биографической истории содержится в сообщениях о жизни Готамы. Есть три периода, вокруг которых группируются легенды: первый этап жизни, Отречение и Просветление, общественная деятельность. Мы вправе думать, что предания базируются на реальном жизненном пути некоего человека. Но совсем другое дело полагать, что, подвергнув каноны историческому критицизму, мы сможем найти в них сюжет правдоподобного повествования. Прежде всего можно выделить биографический элемент Канона. Принцип разделения содержится в самом материале, поскольку эти канонические пассажи явно столетиями старше комментариев. Итак, в юности Готама оставил своих плачущих родителей, отказался от богатства высокородной кшатрийской семьи и стал отшельником. После достижения просветления и основания сангхи он проводил жизнь, путешествуя и проповедуя в землях магадх и косал, пока не осел в Саваттхи. Следует отметить, что в определенных частях Канона мы находим более пространные легенды, но они все же очень отличаются от приведенных в комментариях.