Книга Религия древних кельтов - Джон Арнотт Маккалох

Элизиум кажется застывшим в своей неизменности в более поздних народных преданиях, но теперь он выглядит как живая волшебная страна – место в пределах холмов, насыпей или сидхе, место удивительной красоты, с магическими свойствами, где время течет, как во сне. Чудесная заморская земля обнаруживается также в сказках и преданиях, а Тир на н-Ог до сих пор остается живой действительностью для кельтов. Существуют источник молодости, целительные бальзамы, животворящие плоды, красивые женщины или волшебный народ. Это – истинная земля потаенных желаний сердца. В рукописях XI века, из которых наше знание об Элизиуме и было главным образом взято, но которые подразумевают далекую древность материалов и идей этих историй, мир сидхе все еще остается миром божественных существ, хотя они начинают принимать черты фей. Вероятно, кельты уже давно начали понимать, что земля богов была просто волшебной страной. В Уэльсе происходило то же самое, как это видно из описании Жиральдом Элидуруса, которого два маленьких человечка заманили в подземную волшебную страну.

Некоторые из рассказов об Элизиуме находились под влиянием христианских представлений, и в определенной группе историй, «Имрама», или «Путешествия», Элизиум наконец становится христианским раем или небом. Но представление об Элизиуме также повлияло на христианские идеи рая. В «Путешествии Маэлдуина», которое имеет некоторое подобие с историей Брана, христианское влияние все еще неопределенно, но оно более заметно в «Путешествии Снедгуса и Мак Риаглы». Один остров стал своего рода промежуточным состоянием, где пребывают Енох и Илия, а многие другие ожидают Судного дня. Другой остров похож на христианские небеса. Но в «Путешествии Брандана» языческие элементы уже фактически исчезли: есть остров ада и остров рая. Представление об острове – это последний пережиток язычества, но теперь путешествие предпринимается с целью мести, покаяния или паломничества. Другой ряд историй о фантастических путешествиях в ад или на небеса – вполне христианские, тем не менее радости небес имеют чувственный аспект, который напоминает о языческом Элизиуме. В одной из историй – «Известия о дне Страшного суда» – есть два ада, и помимо небес есть место, похожее на остров Еноха и Илии в «Путешествии Снедгуса». Связь Элизиума с христианским раем заметна в названии «Тир Тайрнгири» – «Земля обетованная», которое применяется к небесному царству или земле, в которой течет молоко и мед.

Хотя многие из аспектов Элизиума чувственные, они, однако, имеют и духовный аспект, который не должен упускаться из виду. Подчеркивание его красоты, музыки, покоя и мира является скорее духовным, чем чувственным содержанием этих историй, в то время как обитель избранных смертных с божественными существами наводит на размышления о том союзе с божественным, который является сущностью любой религии. Людей всегда привлекало божественное. Не случайно Лаэг говорил, что он предпочел бы Элизиум царствованию над всей Ирландией, и его слова повторяли и другие. Предпочтение Элизиума перед обыденной жизнью подчеркивает свободу от суматохи, печали и тягостных забот реальной жизни. Эта «сладостная и блаженная страна» описана в кельтских историях и сказках со всей страстью поэтического народа, который мечтал о совершенном счастье и видел его в наслаждении красотой природы, в любви к женщинам и в мыслях о непрекращающемся мире и гармонии. Лишь избранные смертные достигали Элизиума, но надежда человека на то, что он также мог бы стать избранным, жила в душе кельта, когда он мечтал об этом счастливом состоянии. Многие народы представляли потусторонний мир счастливым, но ни один другой народ не наполнил его такой волшебной красотой и не возвращался к нему так, как кельты. Они стояли на утесах, которые были обращены к западу, и перед ними будто проходило театрализованное представление заката, или в полдень свет сиял перед ними на далеком горизонте и на темных островах, а они пристально глядели задумчивым взглядом, как будто ловя проблеск Элизиума за пределами морской бездны и чертогами заходящего Солнца. Во всем этом мы видим кельтскую версию примитивной и инстинктивной человеческой веры. Человек отказывался думать, что горе и разочарование, борьба и страдания должны всегда быть с ним. Он надеялся и верил, что где-нибудь в будущем его ожидают вечное счастье и вечная любовь.