Книга Галерея римских императоров. Принципат - Александр Кравчук

Они получили возможность прославиться своей отвагой, ведь им теперь ничто не грозило. Но этим людям мало было того, что они избавились от постоянного страха, им не терпелось еще и безнаказанно оскорблять мертвого.

Чтобы уже покончить с этой темой, замечу последнее: тот же самый сенат вскоре зачислит Коммода в сонм богов!

Закончив, наконец, историческое заседание, торжественная процессия направилась в храм Юпитера на Капитолии, чтобы принести благодарственные жертвы богам. То же происходило и в других столичных храмах. Так закончился первый день нового царствования.

Каким же императором оказался Гельвий Пертинакс, первый из римских цезарей, о котором без преувеличения можно сказать, что он вышел из народа? Всем, что он в жизни достиг, Пертинакс обязан лишь самому себе, не было у него знатных родственников, которые бы помогли сделать карьеру, средств семьи с трудом хватило на самое скромное образование. Современники с редким единодушием оценивают время его правления как на удивление удачное для Рима. Правителем Пертинакс оказался честным, заботливым и достаточно энергичным, чтобы исправить многое, чему Коммод нанес вред. К тому же этот император был человечным по натуре и внимательным к людям. Единственное, в чем его можно было бы упрекнуть, — несколько излишняя торопливость и стремление довести всякое дело до окончательного результата. Кассий Дион произнес знаменательные слова:

Хотя Пертинакс был человеком, несомненно, опытным и мудрым, казалось, он все-таки не понимал, что нельзя же исправлять и реформировать все сразу, да еще в такой спешке. В конце концов, для политического обновления требуется и время, и понимание его народом.

Новый цезарь первым делом реабилитировал незаконно пострадавших от произвола Коммода. Зачастую это была уже посмертная реабилитация, но близкие пострадавших очень ценили возможность захоронить погибших родственников в родовых усыпальницах. Конфискованные императором состояния пострадавших были возвращены наследникам. Доносчиков наказали, большинство из них были приговорены к изгнанию.

В стране царили экономические трудности, эпидемии, войны, плюс ко всему не было хорошего хозяина — всё это привело империю на грань развала. Хуже всего обстояло дело с финансами. Казна оказалась пуста, а долги государства огромны. Особенно тревожила императора задолженность перед армией. Чтобы раздобыть денег на ближайшие нужды, император распорядился пустить с молотка огромные богатства Коммода: земельные угодья, дворцы, памятники, мебель, спортивные колесницы, коней и даже его рабов. Среди выставленных на продажу экипажей некоторые оказались истинными произведениями искусства; другие отличались новейшими достижениями техники; некоторые устройства позволяли менять конструкцию экипажа в зависимости от погоды и дорожных условий; другие оказались снабжены особыми счетчиками для подсчета проделанного пути. Распродажей имущества Коммода цезарь добивался двух целей: получал столь необходимые государству деньги и одновременно показывал, на что же тратились деньги налогоплательщиков. Правда, говорилось и о третьей цели, преследуемой Пертинаксом: ему хотелось узнать, у кого же хватит денег купить хоть часть выставленной на продажу роскоши.

Сам Пертинакс, став императором, вел очень скромный образ жизни. С самого начала он отделил свое личное имущество от полученного казенного, собственное поделил между сыном и дочерью. По отношению к родственникам он, в общем, проявлял сдержанность. Жене, например, отказал в присвоении ей звания Августы. Его правильно поняли, ведь цезарь уже давно прекратил с супругой все отношения из-за ее увлечения каким-то музыкантом, но наказывать их не стал. Что же касается сына, Пертинакс отверг решение сената о признании его цезарем, коротко заявив: «Будет им, если заслужит». Молодой человек жил отдельно от отца, усиленно учился и не принимал участия в придворных церемониалах. Префектом Рима, то есть, по-современному, мэром, Пертинакс назначил своего тестя, Флавия Сульпициана, потому что ценил опытность и расторопность этого человека.

В связи с запустением пахотных земель и сокращением урожайности цезарь издал указ, согласно которому каждый желающий мог использовать необрабатываемые земли в Италии и в провинциях, причем освобождался на 10 лет от уплаты налогов. Кроме того, он отменил введенные Коммодом многочисленные подати и всевозможные дополнительные оплаты. Благодаря этим мерам государственная казна уже через три месяца смогла расплатиться со своими долгами, — так, во всяком случае, утверждают современники, хотя столь быстрое оздоровление экономики огромной империи вызывает сомнение.

К сожалению, правление Пертинакса было недолгим. Причиной стали, разумеется, преторианцы. Цезарю так и не удалось приобрести их симпатии, да и не доверяли они ему. Они считали, что император ждет лишь удобного момента, чтобы навязать им железную дисциплину. А он вел себя так, словно нарочно их провоцировал. Когда он однажды выдал ночной страже один и тот же пароль на ночь «Будем солдатами», придворная гвардия усмотрела в этом намек на скорые перемены. Вроде бы пустяк, но в напряженной обстановке учитывается каждая мелочь, каждое слово, каждый жест.

А потом произошло нечто более существенное. При негласном согласии Лета возник заговор преторианцев, задумавших дворцовый переворот и передачу власти Фалькону. Лет знал о заговоре и поддерживал его. Фалькон был всеми уважаемым и очень богатым сенатором, так что предполагалось, что он-то не поскупится щедро вознаградить своих сообщников. Заговор был раскрыт, дело передано в сенат, там осудили заговорщиков и уже собирались признать Фалькона врагом отечества, но тут поднялся Пертинакс и заявил: «Никогда не допущу, чтобы в мое правление сенатора приговорили к смерти, даже если он ее и заслуживает». Пришлось Фалькона оставить в покое, он добровольно удалился в свою деревню и доживал там век в покое и достатке.

Префект Лет все же воспользовался случаем и избавился от неугодных ему солдат, заявив, что делает это по распоряжению цезаря. Трудно понять его истинные намерения, но его действия — расследование, аресты, экзекуции — очень взбудоражили преторианцев. Двадцать восьмого марта в казармах придворной гвардии происходило что-то нехорошее. Цезарь отправил туда своего тестя и следом за ним префекта Флавия Сульпициана, чтобы те доложили ему об обстановке в казармах. Тут вдруг около двухсот вооруженных гвардейцев вырвались из казармы и устремились к Палатинскому холму. Цезарь еще мог попытаться спастись, велеть запереть ворота дворца, мог поднять конницу, наконец, еще было время сбежать. Он поступил иначе. Возможно, это был мужественный поступок, но Пертинакс слишком уж рисковал. Он встал и неторопливо пошел навстречу вооруженной толпе. Может быть, он надеялся, что бунтовщики опомнятся, увидев невозмутимого монарха. Возможно, так бы и произошло: в первую минуту беспорядочная толпа вроде бы растерялась и топталась на месте. Но нашелся негодяй, который бросился к безоружному старцу и вонзил в него кинжал. За ним кинулись другие. Вместе с императором погиб сопровождающий его слуга Эклект — единственный, кто пришел на помощь цезарю и оставался с ним до конца.

Отрезав голову императору, преторианцы насадили ее на копье и триумфально расхаживали с нею по улицам города. Но час отмщения был уже недалек.