Книга Тайна, покрытая глазурью - Екатерина Риз

А среди ночи приехал Аркадий Николаевич. Звонок в дверь поднял нас с постели, я-то точно подскочила, перепугавшись до смерти, не с первой попытки сумела включить ночную лампу, и заморгала, не понимая, который час и что, вообще, происходит. Андрей тоже на постели сел, но понимал, по всей видимости, больше меня, потому что сразу поднялся и пошёл в прихожую. А я глаза потёрла и на часы посмотрела. Половина третьего.

Если это Лизка, убью на фиг.

Я почему-то была уверена, что это сестра. Возможно, пьяная, наверняка злая, и скорее всего Олег, разозлённый до нельзя, не пустил её домой. Вот она ко мне и явилась. К кому ещё ей, по сути, идти? Она всегда ко мне приходит, даже если мы и в ссоре.

Но это оказалась не Лиза, в квартиру вошёл Халеменчук, я услышала его голос, больше похожий на раздосадованный бубнёж, и поспешила подняться и накинуть на себя халат. Из спальни вышла, посмотрела на Аркадия Николаевича, потом на заспанное лицо Данилова.

— Что случилось?

Халеменчук досадливо морщился, и такое чувство, что делал он это давно, успел привыкнуть к такому выражению лица. Вздыхал и морщился, вздыхал и морщился. Сразу понятно, что новости плохие.

— Что-то с Лизой? — спросила я. Меня это безумно беспокоило, а вот мужчин удивило.

— С Лизой? — переспросил Аркадий Николаевич. — Почему с Лизой? Что с этой оторвой ещё стряслось?

Данилов лишь рукой безнадёжно махнул, присел на мягкий подлокотник дивана, и косился то на меня, то на Халеменчука. Я халат на груди запахнула, нахмурилась.

— Тогда что? Ночь глубокая…

Халеменчук снова поморщился, а потом кинул выразительный взгляд на Андрея, явно сомневаясь, стоит ли при нём говорить. Я сказала:

— Рассказывай.

— Я Есина нашёл.

Вот этого я, признаться, никак не ожидала. Я на Есина давно рукой махнула, уверенная, что он вряд ли где объявится, если только всплывёт, но на мне и моих делах это вряд ли как-то отразится, в конце концов, я к его пропаже, кто бы что ни думал, никакого отношения не имею. А тут на те, пожалуйста, нашёлся. Я на любимого посмотрела, который был удивлён не меньше меня.

— Живой? — спросил Данилов.

— Более-менее. Я бы сказал, что менее.

— Как это?

— В больнице лежит. В Мелехове.

Мелехово — небольшой районный городок почти на границе с московской областью. От нас больше двухсот километров. Вот! И попробуйте теперь придраться, господин Зудин. Я к этой истории никакого отношения не имею! Прямо камень с души.

Вот только Халеменчук на меня так смотрит, словно готовится мне гадость сказать.

— Врачи говорят выкарабкается, но нужны условия, нужен дорогостоящий курс лечения.

— Что с ним? — Голос Данилова прозвучал отрывисто, я кинула на него взгляд украдкой.

— Официально: дорожно-транспортное происшествие. Его нашли на дороге, патруль нашёл. Без сознания, с переохлаждением. Тупая травма головы, переломы, нарушение речи. Говорят, он несколько недель в коме пролежал, документов при нём не было. По сводкам, конечно, прошёл, но что толку. Весь грязный, полутруп, когда нашли, собирались труповозку вызывать, потом уже поняли, что жив.

— Ужас какой, — пробормотала я. — А сейчас он как, в памяти? — И отчего меня это беспокоит?

— С памятью и речью у него проблемы небольшие, врач сказал, что после комы, и что у него большие шансы восстановиться. Меня, по крайней мере, узнал. — Халеменчук на кресло присел, устало отдуваясь, локтями в колени упёрся. — А вот я его, признаться, не с первого взгляда. Истощал, бритый, весь какой-то синий.

— Он что-нибудь помнит?

Аркадий Николаевич снова на меня глянул, коротко и выразительно. Мне застонать захотелось в голос. Но что я могла? При Андрее запретить ему говорить? Да и Данилов закипать начал, взглядом меня буравил. Пришлось торопливо кивнуть, будто я и не думала сомневаться и информацию от него утаивать.

— Говори, Аркадий Николаевич. Что уж теперь…

— Действительно, — съязвил Андрей.

— Выпить хоть налейте, что ли. Изверги.

— Ночь же, — попыталась я его образумить, а вот Андрей без лишних слов поднялся и на кухню пошёл. Я слышала, как хлопнула дверца холодильника, звякнули рюмки, и через пару минут он вернулся с бутылкой водки под мышкой, тарелкой с бутербродами и поставил на журнальный столик рюмки. Халеменчук бутылку взял, пробку свернул и налил, выпил залпом.

— Что-то мне всё это не нравится, — пробормотала я, присаживаясь на диван. Мне всё не нравилось: и полночный визит начальника охраны, и его мрачное настроение, и Данилов в трусах, распивающий с ним водку, а больше всего то, что предстояло услышать.

— История скверная, Лиля. И сейчас нужно по-умному, опередить.

— Кого? — перепугалась я.

— Олега. Он не знает, что я его нашёл. Но как долго это получится скрывать — не знаю.

— Значит, всё-таки Олег…

— Но ты же не сомневалась.

Я вздохнула.

— Одно дело не сомневаться, а другое знать.

— Тоже верно.

— Рассказывай, — поторопил его Данилов.

— Есин помнит Олега. Помнит, как договаривался с ним о встрече за пределами города. Что уж они обсуждали — мне неведомо.

Я невесело усмехнулась.

— Мне ведомо, — проговорила я мрачно. — Как меня кинуть.

Халеменчук рот тыльной стороной ладони вытер, плечами пожал.

— Это уж тебе виднее, Лиля, не мне. Факт в том, что явно что-то не поделили. Основная проблема не в этом. — Аркадий Николаевич на спинку дивана откинулся, на меня исподлобья глянул и вздохнул, да так красноречиво, поморщился к тому же, что я не на шутку забеспокоилась. — Знаешь, кого он на это дело подписал? Ваську Клюва.

Я моргнула, не в силах справиться с растерянностью, на Андрея посмотрела, тот непонимающе хмурился.

— Кто это?

Вместо ответа я зажмурилась и в бессилии сжала кулаки. Сжала крепко, до боли, но это никак не могло помочь.

— Вот… гад.

— Гад. Подставил тебя по всем статьям. — Халеменчук на Данилова посмотрел и пояснил: — Васька Клюев дружок Джокера, об этом все знают. И ведь не докажешь, что ты, — он снова ко мне обратился, — с ним никаких дел уже много лет не имеешь. Совершенно безголовый тип, ему убить, что мне стакан водки выпить.

Плохо, всё на самом деле было плохо. С Васькой Клювом я за последние года четыре и не встретилась ни разу. Конечно, знала, чем он промышляет, что держит оптовый рынок на окраине города, но я никогда к нему не лезла, даже радовалась, что наши интересы никак не пересекаются. Клюв был абсолютно безголовым, как сказал Аркадий Николаевич, типом, без тормозов. И, кажется, до сих пор считал, что я ему что-то должна и чем-то обязана. В открытую мы никогда не враждовали и ничего не делили, но он был уверен, что я Толю ментам сдала, оказалась слабой, как и все женщины, и на показ всерьёз меня не принимал. Между прочим, с самого начала. Я прекрасно знаю, что он Толе, на правах лучшего дружка, не раз советовал послать меня куда подальше. Покоя ему не давало то, что Джокер меня слушал. Конечно, Клюв не знал, до какой степени Толя ко мне прислушивался, но, видимо, подозревал что-то, потому что мы никогда не ладили, Васька всегда меня подозревал и обвинял во всех проблемах и неудачах. После того, как Джокера посадили, нам бы разойтись в разные стороны, но Клюв, всё-таки не лишённый зачатков интеллекта, из зоны своего внимания меня не выпустил, а уж когда бизнес в гору пошёл и вовсе попытался в друзья набиться, явно смекнув, что к чему. Правда, я это пресекла на корню, но обиду он затаил, я это доподлинно знаю. И вот как отомстил. Хотя, думаю, месть тут была вторична, скорее всего Клюв на деньги позарился, которые Олег ему посулил. Как только Аштаев вспомнил о нём! Олега всегда пугали мои старые знакомства, а тут их видимо свело вместе взаимное желание мне нагадить.