Книга Змей в Эссексе - Сара Перри

— Боже мой, что ты натворил? — воскликнул он и шагнул навстречу, чтобы помочь, но Люк отпихнул Спенсера, точно капризный ребенок, и прошел мимо него в вестибюль.

Возница пересчитывал монеты.

— Где он был? — спросил кэбмена Спенсер. — Откуда вы приехали?

Но тот не ответил, лишь покачал головой и постучал себя по лбу: мол, совсем ваш приятель спятил. Над ними хлопнула дверь, так что стекла задрожали, и Спенсер со страхом и надеждой побежал наверх.

Гаррет стоял у окна и смотрел на улицы Колчестера. Он словно окаменел, и Спенсеру показалось, что упади он сейчас на пол, разбился бы на куски.

— Что стряслось? — спросил Спенсер и подошел ближе. — Ты здоров ли?

Люк обернулся, и Спенсер похолодел — такая горечь читалась в его взгляде.

— Здоров? — проговорил Люк и заскрипел зубами. Казалось, он сейчас расхохочется. Но он покачал головой, хмыкнул и вдруг с такой силой хватил Спенсера кулаком по виску, что рассек ему кожу над глазом. Спенсер отлетел на уродливый комод и выругался, у него искры из глаз посыпались. — Если бы не ты, я бы уже разделался с этим и все было бы кончено. Господи, да не смотри ты на меня, зачем ты вообще мне сдался! — с болью и злостью проговорил Люк и, словно чья-то невидимая рука вдруг перерезала веревку, на которой его держали, рухнул спиной на затворенную дверь, осел на пол и съежился, лелея перевязанную руку, но не расплакался от горя, а застонал глухо и мерно, как зверь.

— Ты уж прости, — смущенно произнес Спенсер, — но эдак не годится. Я никуда не уйду, ты же знаешь.

И, опасаясь, как бы друг снова не влепил ему в висок кулаком, уселся на почтительном расстоянии. Чуть погодя погладил его по плечу, грубовато, как гладит хозяин напроказившую и прощенную собаку, и добавил:

— Никуда я не уйду. Хочешь, поплачь, я бы на твоем месте поплакал, а после позавтракаем, и тебе полегчает.

Потом, густо покраснев, наклонился, поцеловал друга в пробор меж черных кудрей, поднялся и сказал:

— Ты пока вымойся, переоденься в чистое, а я подожду внизу.

Стелла Рэнсом

Дом священника

при церкви Всех Святых

22 сентября

Милый Фрэнсис,

Спасибо тебе за письмо. Я сроду не видала такого красивого почерка!

Приходи когда захочешь, я всегда дома и с нетерпением жду твоего рассказа.

Если до нашей встречи ты найдешь что-нибудь голубое, принеси, пожалуйста, я буду очень рада.

С любовью,

Стелла.

Кора Сиборн

Дом 2 на Лугу

Олдуинтер

22 сентября

Милый Уилл, долго ли Вы еще сидели в темноте под каштанами, когда я ушла? Хорошо ли Вы спали, когда вернулись домой? Спокойно ли у Вас на душе, не мучит ли Вас чувство вины? Не нужно терзаться: я ничуть не стыжусь.

Сейчас утро, и на дворе такой густой туман, что в комнату сочится странный свет и запах реки. Порой я думаю, что никогда от него не избавлюсь, поскольку пропиталась им насквозь. Туман так плотно окутал дом, что кажется, будто мы летим в гряде облаков.

Рассказывала ли я Вам о саде моих родителей? Деревья там сажали правильными рядами в каких-то деревянных сооружениях, мне казалось, что это противно природе, и два лета подряд я отказывалась есть фрукты с этих несчастных деревьев.

Помню, как мы однажды обедали. Я тогда, должно быть, была совсем маленькая, потому что волосы у меня еще были по-детски светлые, и их заплели в две длинные косички, падавшие на плечи. Кажется, стоя ла вес на, потому что к нам в чашки и тарелки летели лепестки, и я пыталась сплести венок. В тот день у нас гостил какой-то папин друг (забыла, как его звали), желтолицый, морщинистый, точно яблоко, забытое на блюде.

Я тогда читала запоем; это понравилось нашему гостю, и он весь день старался меня чем-нибудь позабавить: рассказывал, что слово «шахматы» на санскрите означает «властитель умер» и что Нельсон всю жизнь страдал от морской болезни.

Но сильнее всего мне запомнилось другое. Он сказал: «Есть такой предмет, которым можно сделать два совершенно разных действия. Что это за предмет?» К вящему его удовольствию, я так и не угадала, и он ответил (торжественно, точно фокусник, который достает из рукава шелковые платки): «Ключ». Ведь одним и тем же ключом можно и отпереть дверь, и закрыть.

Всю прошлую ночь это слово крутилось у меня в голове, словно Вы сказали мне его несколько часов назад, и воспоминание мешалось с опадающими майскими лепестками, с яблоками в траве, с каштанами, которые мы подо брали на тропинке, с Вашей лопнувшей по шву рубашкой, — никогда не умела объяснить самой себе, что же такое в наших с Вами письмах, или когда мы вдвоем сидим в теплой комнате, или гуляем в лесу, да и не знаю, нужно ли это, даже сейчас, когда я чувствую на себе Ваш след… но пока не могу найти более подходящее слово, чем это.

Вы подобрали ко мне ключ: им можно и открыть разделяющую нас дверь, и запереть ее навсегда, и я пока не знаю, что из этого выбрать.

Я отправлю это письмо с Фрэнсисом — он утверждает, что ему нужно что-то сказать Стелле. Он приготовил ей подарки: голубой билет на омнибус в Колчестере и белый камешек с голубой каймой. Марта его проводит; посылаю с ней банку сливового джема.

Кора.

9

— У вас цветущий вид, — искренне, хотя и несколько растерянно заметила Марта: уж очень оживленною казалась Стелла Рэнсом. — Мы вам не помешаем? Фрэнки хотел вас навестить, у него для вас подарки. А Кора посылает вам джем, только он, по-моему, не загустел. У нее так всегда.

Стелла сидела на голубой кушетке, укутавшись в несколько одеял. Она видела, как Марта с Фрэнсисом шли по лугу — сперва в тумане показался прыгающий факел, а следом два силуэта в круге света. На мгновение Стелла подумала, что за ней пришли ангелы, но потом сообразила, что те вряд ли стали бы стучаться. К тому же, кажется, этот черноволосый мальчик хотел ей что-то сказать?

— Да, я чувствую себя хорошо, — ответила Стелла. — Сердце бьется сильно и быстро, а ум раскрывается, как голубой цветок. Мне недолго осталось быть на земле, и я хочу прожить последние свои дни по-настоящему! Фрэнки, — улыбнулась она мальчику, — садись вот здесь, подле окошка, чтобы я на тебя посмотрела. Но не слишком близко: у меня в последнее время кашель, хотя и не сильный.

— Я вам кое-что принес, — ответил Фрэнсис, опустился на ковер поодаль от Стеллы и достал из кармана билет на омнибус, камешек с голубой каймой и фантик того же оттенка, что яйца дрозда. — Темно-синий, бирюзовый, цвет морской волны, — перечислил он, коснувшись каждого из принесенных подарков, потом сунул руку в карман и достал белый конверт. — И еще меня просили передать вам это: письмо вашему мужу от моей мамы.