Книга Дива - Сергей Алексеев

— Да глупость всё это! Про Деда Мороза то же гово­рили, а у него всё на месте.

— А ты откуда знаешь? — слабо встрепенулся губер­натор.

— Давай ближе к делу! И что мне теперь делать?

— Пока не знаю... Но денег с него ты не получишь.

— Кто же мне заплатит? — возмутилась вдова. — Мо­жет, король? Или с принцессы взять? Отступные?

Губернатор старался усмирить её прыть и одновре­менно сам сгорал от нетерпения.

— Слово даю: компенсация будет! Тебе же всё равно, из какого источника?.. Где принцесса?

— Почему ты не спрашиваешь, кто второй?

— Кто второй?

Дива Никитична выдержала паузу.

— Учёный из Москвы, симпатичный такой дяденька.

— Его тоже в подвал?

Дива Никитична рассмеялась с мечтательным прищуром.

— Дяденьку для души. В свою избушку поселяю, мо­лочком стану поить. Он же мне единственный ничего не должен!

Новоотрощенный ёжик на голове губернатора обвял, как осенняя трава, и лицо посерело. Вдова решила, это от волнения, от мужского переживания и расстройства, что его только что отвергли, предпочли другого.

— Ну, понравился мне этот дяденька. — виновато проговорила она. — Ничего поделать с собой не могу...

Оказалось, губернатора терзает совсем иной вопрос.

— Принцесса... она тоже в подземельях?

— Да у меня в скотовозке. Оба там сидят...

— В скотовозке?!

— А на чём ещё везти, если сбежать норовят? Стру­нить, что ли?.. В бокс для телят посадила, ребята соломы подстелили. Так угомонились и спят всю дорогу...

От волнения голос у губернатора почти иссяк.

— Я должен убедиться... Дива Никитична, скажи мне... Она в каком облике? Как выглядит?

— Счастлива и безумна, как все влюблённые, — с за­таённой тоской и завистью проговорила вдова. — Вот уж не думала, чтоб такая тварь, и влюбилась...

— Нет, я имею ввиду внешность, образ?

— В образе Снегурочки...

— Почему Снегурочки?

— Потому что на руках у Деда Мороза!

Губернатор потряс головой.

— Какого... деда? Ты о чём, Дива Никитична?

— Да у артиста, которого ты когда-то привёз!

— Покажи!

— Сначала предъяви учёного!

— Зачем учёный-то тебе? — как-то рассеяно и заиски­вающе заговорил губернатор. — Как выяснилось, он тут всё и устроил с куклой...

— Я спрашиваю, где дяденька учёный? — жёстко спросила вдова.

Губернатор ещё пытался выправить положение, раз­убедить её.

— Ты ещё не знаешь... Фефелов его уволил. За проф­непригодность...

— Это мне на руку!

— Мамка, ну что? — закричали из скотовозки Дракоши. — Тебе помощь нужна? Чего они канителятся? От­дадут тебе мужиков? Или мы сами возьмём?

— Никуда не денутся, отдадут, — уверенно заявила вдова. — Не гоношитесь там... В общем, я тебе передаю принцессу вместе с артистом, а ты отдаёшь одного учё­ного. Так и быть, без Костыля и всяких условий.

Губернатор силился что-то рассмотреть в узком и длин­ном окне скотовозки, расположенном под самым потол­ком. Однако в этой щели маячили только сосредоточен­ные лица Дракошей.

— Как вообще всё это?.. Почему принцесса у тебя?.. — он всё ещё не мог справиться с волнением и своей рва­ной речью. — Со вчерашнего вечера ищем... И на тебе! Откуда?!

— Из загона.

— Из какого загона?

— Мои ребята волков обложили, — походя объясни­ла вдова. — Вон видишь матёрого? Всё семейство взяли. Заодно и эту пару выгнали на номера. Хорошо, артист на горбу её нёс...

— Кого... нёс?

— Принцессу... Погляжу, жалко мне Деда Мороза: та­кая стервозная дама...

— Мамка, ну чего? — спросили Дракоши. — Меняем? Выводить или ещё рано?

— Выводите! — отозвался губернатор. — Мы тут ре­шили...

— Мы ещё ничего не решили! — виолончельным го­лосом запела вдова. — Что ты тут командуешь?.. Снача­ла предъяви учёного!

— Надо же согласовать со следственными органами...

Она царственно взмахнула рукой.

— Лепет твой слушать не желаю! Где он? Я с тобой пе­реговоры веду. Иду на уступки! Ты хозяин здесь или нет?

Губернатор подал знак полковнику, ожидающему в от­далении, приманил, процедил сквозь зубы:

— Приведи учёного...

Дива Никитична топнула каблучком.

— Нет, сама пойду к нему! Сама вытащу из ваших за­стенков. Куда вы его заточили?

Кухналёв повёл её к мясному складу, но по дороге, поправляя свои раздутые ветром наряды, она вдруг спо­хватилась:

— Ой!.. Совсем памяти нет. С этими волками... Я же ему парного налила... И на дойке бидончик забыла!

Обходительность губернатора будто корова языком слизнула, и речь тотчас же поправилась, стала резкой и грубоватой. Два губернаторских срока, двое выигран­ных выборов своё дело сделали, он сам чуял цинизм сво­ей речи и пустые клетки мозга, где когда-то помещались чувства. Он покосился на глубокий вырез платья, сказал с мстительной усмешкой:

— Ничего, у тебя есть чем угостить...

Договорить не успел, поскольку Кухналёв осветил

двери рефрижератора фонарём и громко позвал:

— Цыганов?! Ты где? Мать твою... Это что за служба? Тебе что было приказано? Ни на шаг!..

За дверью послышался утомлённый и ленивый стук. Полковник откинул шпингалет. Потянул створку на себя и в руки ему вывалился охранник.

— Родионыч...

Кухналёв его выронил, однако тот устоял, согнувшись пополам, сделал несколько шагов враскоряку.

— Цыганов, где задержанный? — просипел полков­ник, освещая фонарём мрачное пространство с крючья­ми под потолком.

— Ушёл, — выдохнул охранник. — Запонтярил и сбе­жал...

Кухналёв покосился на губернатора и вдруг схва­тил стражника за шиворот, затолкал в склад и закрыл дверь.

— Посиди, вологодский конвой...

— Сбежал твой учёный! — произнёс губернатор, не скрывая торжества. — Не дождался, когда молоком попотчуешь. Значит, рыло в пуху.

Вдова вынула золотистый гребень, распустила воло­сы, почти заслонившие лицо. И больше ничем не выда­ла своего состояния. Она пошла к воротам базы, полков­ник и губернатор потянулись за ней.

— Как же обмен? — тревожно спросил последний. — Может, тебе одного Костыля хватит? Может, он прики­дывается?..

Она шла молча и отчего-то часто спотыкалась, верно, не умея ходить на высоких каблуках.