Книга Разделяй и властвуй. Записки триумфатора - Гай Юлий Цезарь

Тем временем некоторые из афранианцев привели к себе в лагерь своих друзей для угощения, а другие были уведены к нам, так что теперь два лагеря казались соединенными в один. Даже многие из военных трибунов и центурионов явились к Цезарю засвидетельствовать свое почтение. Их примеру последовали испанские князья, которых Афраний вызвал к себе и держал в качестве заложников. Они стали разыскивать своих знакомых и гостеприимцев, чтобы по их рекомендации получить доступ к Цезарю. Даже молодой сын Афрания просил Цезаря при посредстве его легата Сульпиция помиловать его и его родителя. Все были радостно настроены и поздравляли друг друга – одни с избавлением от великой опасности, другие – с крупным и бескровным успехом. Цезарь, по общему признанию, пожинал теперь великие плоды своей вчерашней мягкости, и его образ действий встречал со всех сторон полное одобрение.

75

При известии об этом Афраний немедленно оставил начатые работы и возвратился в лагерь с видимой решимостью отнестись спокойно и хладнокровно ко всему, что пошлет судьба. Но Петрей не изменил себе[169]: он вооружил всех своих слуг, взял с собой кроме них преторскую когорту[170] из вооруженных легкими щитами, а также несколько варварских всадников, которых он обыкновенно держал при себе в качестве привилегированной личной охраны[171], и неожиданно для всех прискакал к валу. Тут он прекратил солдатские разговоры, отогнал наших от своего лагеря, а кого захватил, тех приказал убить. Остальные в страхе перед внезапной опасностью сплотились, обернули левую руку плащом, обнажили мечи, отбивались таким образом от легковооруженных и всадников в надежде на близость лагеря и, наконец, отступили к нему. Здесь их приняли под свою защиту те когорты, которые стояли на карауле у ворот.

76

После этого Петрей со слезами обходит манипулы, лично обращается к солдатам и заклинает их не предавать неприятелям на гибель ни его, ни своего отсутствующего полководца Помпея. Войско быстро собралось к преторской ставке. Петрей требует от всех присяги, что они не покинут и не предадут армии и вождей и не будут принимать сепаратных решений. Первым присягает он сам, затем приводит к присяге Афрания, за ним следуют военные трибуны и центурионы; наконец, тут же приносят присягу солдаты, выстроенные по центуриям. Предводители издают приказ, в силу которого приютившие Цезаревых солдат должны были привести их к ставке; приведенные были публично казнены. Но большую часть своих гостей солдаты спрятали и ночью выпустили через вал. Таким образом, устрашающие меры вождей, жестокая казнь и новая торжественная присяга уничтожили надежду на немедленную сдачу, произвели поворот в умах солдат и восстановили прежнее военное положение.

77

Цезарь приказал тщательно разыскать и отпустить тех неприятельских солдат, которые во время переговоров пришли в его лагерь. Но из военных трибунов и центурионов некоторые добровольно остались у него.

Впоследствии он держал их в большом почете, центурионы были восстановлены в своих прежних рангах, а римские всадники – в должности военных трибунов[172].

78

Неприятелям была затруднена фуражировка, с трудом доставали они и воду. Легионеры их имели некоторый запас хлеба, так как им было приказано захватить с собой из Илерды провианта на семь дней, но у легковооруженных и у вспомогательных войск его совсем не было: у них не хватало денег на его покупку, да и сами они были физически непривычны носить поклажу. Поэтому они ежедневно в большом количестве перебегали к Цезарю. Столь бедственно было положение неприятелей. Из двух планов, между которыми у них был выбор[173], более простым представлялось возвращение в Илерду, так как там они оставили немного провианта; вместе с тем они были уверены, что там они сообразят, что делать дальше. Но Тарракон был слишком далеко: на этом длинном пути, естественно, могло бы случиться немало разных неожиданностей. Они приняли первый план и выступили из лагеря. Цезарь послал вперед конницу – беспокоить и задерживать их арьергард и сам пошел следом за ней с легионами. Тут же начались не прекращавшиеся ни на один момент стычки задних рядов арьергарда с нашей конницей.

79

Эти сражения были такого рода. Неприятельский арьергард замыкало несколько когорт в полной боевой готовности; на ровных местах они останавливались в большом количестве для отпора коннице. При подъеме на гору наилучшей защитой была сама местность, так как те, которые заходили вперед, защищали сверху поднимающихся вслед за ними; но на равнине или при спуске передние части колонны не могли подавать помощь отстававшим задним, так как наша конница стреляла сверху прямо им в тыл, и тогда положение становилось весьма опасным. При приближении к таким местам не оставалось ничего другого, как отдавать приказ легионам остановиться и сильной контратакой отбрасывать конницу, а затем всем до одного бегом спускаться в долину и, пройдя ее таким способом, снова останавливаться на ближайших возвышениях. Их собственная, хотя и очень многочисленная, конница не оказывала им ровно никакой поддержки; наоборот, она была так напугана предыдущими сражениями, что легионам пришлось дать ей место в середине и самим же ее защищать. И никто на походе не мог выходить из рядов, не попадая в руки нашей коннице.

80

При таких сражениях им удавалось подвигаться вперед лишь медленно и понемногу и часто приходилось останавливаться, чтобы подать помощь своим. Так тогда и было. Пройдя путь в четыре мили, во время которого их непрерывно и необыкновенно сильно беспокоила наша конница, они заняли высокую гору и там разбили лагерь, но укрепили только ту его сторону, которая обращена была против неприятеля. При этом они не стали снимать поклажу с вьючных животных. И вот, как только они обратили внимание на то, что Цезарь также разбил лагерь, раскинул палатки и отправил конницу в разные стороны за фуражом, они вдруг бросились около шестого часа того же дня из своего лагеря и в надежде, что мы за отъездом нашей конницы замедлим с преследованием, выступили в поход.

Заметив их движение, Цезарь немедленно вывел свои легионы и пошел по пятам за неприятелями. Для охраны обоза им было оставлено несколько когорт, которые должны были в десятом часу двинуться следом за ним. Фуражиры и конница были спешно отозваны назад, причем конница тут же вернулась к своей повседневной походной службе. Начались жаркие стычки с арьергардом, так что тот едва не обратился в бегство, и много солдат, даже несколько центурионов, были при этом убиты. Пехота Цезаря также уже надвигалась и угрожала врагу всей своей массой.