Книга Миссия сдвига на Фа# - Али Абев

Мне интересно услышать твоё мнение, Костя. Как ты полагаешь, зачем я ввязался в это дело?

– Я так понимаю, что какая-либо выгода тут не причём. Ну, наверное, чтобы проверить теорию практикой?

– Неверно. Всё не так беззаботно и радужно, мой друг. Когда я, после нападения бандитов, лежал в коме в больнице, ко мне явился источающий янтарный свет пожилой сухопарый грек в золотом одеянии, представился Аполлонием и, испросив моего согласия на беседу, кратко изложил мне следующее:

Что я являюсь Нагвалем.

Что, если я не возражаю, он согласен действовать через меня в подлунном мире Земли, осенив мою ауру своим высшим началом.

Что его действия продиктованы необходимостью создания сети единого намерения из людей-трансформаторов, Нагвалей, для сохранения целостности восприятия человека при его переходе из воплощения в развоплощённое состояние.

Что конечной целью является фиксация точки сборки человечества в новом, менее материальном мире, сдвинутом, скажем так, на диез от предыдущего.

Причиной вышеизложенного события стал взрыв Бетельгейзе – Красного гиганта в созвездии Ориона, произошедший шестьсот лет тому назад, очевидцами которого нам скоро доведётся быть.

– Значит, колледж Поспишила для вас являлся необходимостью, а не прихотью. Вот оно что!

– Да, с момента моего переезда в Словакию и появления в его стенах, он действительно стал необходимостью в моей миссии.

– И вам пришлось применять насилие, ради активизации потенциальных Нагвалей из-за нехватки времени, да?

– Ну, пока Вацлав не спикировал на своей Шкоде в воды реки Трно, нам приходилось его имитировать в реальном мире. Мне, в силу своей природной огромадности, выпала роль бритого отморозка-палача из «камеры экзекутора». Но, я никогда никого не бил! Как только в каморке, после загорания красной лампочки, происходил разряд молнии в миллион вольт, и из динамиков разносился леденящий душу крик в эн-сколько децибел, заимствованный Вацлавом из фильмов Хичкока, у мнимой жертвы, отгороженной от разряда клеткой Фарадея, сдвиг точки сборки происходил сам собой. И я, беспрепятственно, забирал кандидатку в Нагвали в своё намерение. У каждого из нас в подсознании живёт свой Бойся-бой, Костя. И ужас тела при сдвиге фокуса восприятия рисует сюжет, как правило, связанный именно с ним. Потому, картины страшных испытаний у моих подшефных были различны. Одну преследовал разъярённый хищник. Другая падала в бассейн с крокодилами. А третья, спасаясь от пуль, прыгала с обрыва в бездну. Общим оставалось одно – в любом из этих случаев, паника тела отключала мозг, выпуская из лампы джина второго внимания. Я же, тем временем, сдвигал и фиксировал точку сборки «жертвы» в разных положениях, приучая её к возвращению в нашу реальность. И синий свет, включавшийся в помещении после моих манипуляций, был мне в этом подмогой. Он восстанавливал сбившийся хронометр в теле человека, вернувшегося из неведомого.

Исключением среди моих протеже стала Верка Божкова – уже инициированная носительница Божьего Гнева. Она явно подозревала, что мы имитируем наказание, ведь ни следов от побоев, ни ожогов, ни на ком из детей не было. При её наблюдательности, она этого не заметить, не могла. Потому и решила всё разузнать сама, провоцируя Вацлава. За что и поплатилась. Её действительно пришлось высечь, дабы не раскрывать карты. У Пастухова ушей и глаз в колледже хватало, и самовлюблённая тёмная могла в порыве негативного настроения всё им рассказать.

– А почему именно миллион вольт, а не тысяча, Анатолий Иванович?

– Видишь ли, Костя, Никола Тесла в своих опытах доказал, что при подаче на катушки для разряда напряжения в миллион вольт и выше, с частотой более ста тысяч Герц, разряд не причиняет человеку смертельного вреда. Можешь посмотреть фото, где он сидит и читает книгу, в момент зафиксированных гигантских разрядов. Заметь, в его время фотомонтажа и в помине не было.

– А как же тогда случаи гибели людей в грозу от удара молнии? Там наверняка напряжение было свыше миллиона Вольт.

– Говорю же тебе: «при подаче напряжения на разрядники с частотой в сто тысяч Герц и выше». Видимо этой пороговой частотой и объясняются случаи выживания при ударах молнии. А они есть, и довольно многочисленные.

– Да, при таком разряде есть, отчего съехать. А вы уверены, что сам Никола Тесла не был Нагвалем? Может потому он и сидит так спокойно под молниями?

– Снова ловишь зёрна на лету, Снопов! – улыбнулся Челышев. – Если ты вспомнишь знаменитую историю с Ангелом вдохновения, то сам сможешь дать себе ответ на свой вопрос. Ну, чем эта голубка, которую Тесла безошибочно различал среди тысяч голубей, у которой из глаз исходил Свет, видимый только ему, отличается от Ведущей Нагваля? И в комнате, где происходил разряд, конечно же, я действовал как Нагваль, а не как обычный человек. Потому риска для физического здоровья моих «жертв», не было никакого. Они были под двойным щитом – клетки Фарадея, исключающей проникновение заряда внутрь её пространства, и моего намерения. Иначе, я никогда бы не пошёл на такой эксперимент.

– Вы сказали «пока Вацлав не спикировал в реку», а что случилось потом?

– Потом… Что ж, дальше в лес – толще партизаны, как говорится. Потом мы столкнулись с одновременным проявлением намерения двух Нагвалей – Анны Комниной, ныне Поспишиловой, и Верки Божковой. Плюса и минуса, так сказать. Думаю, они, я имею в виду вышеназванных девушек, даже не помнили, как своим единовременным ударом Силы в момент аварии, рывком затащили Вацлава в своё намерение и, тем самым, спасли его. Внезапное появление двух Нагвалей, полёт. Не правда ли, знакомая картина, а, Костя? – Челышев хитро улыбнулся, глядя на Снопова.

– Господи! Выходит там, во Владимире, это были вы?

Константин растерянно посмотрел на Анатолия Ивановича.

– Во сне, Костя, – поправил Снопова Челышев. – Ну, где-то так мы с напарником и действовали со всеми остальными нашими подопечными, вторгаясь в их сны.

– Зачем вы меня дурачили? Почему надели маску?

– Эх, Костя! Да, если бы я заявился к тебе в своём старом обличии, друг мой, ты бы уж точно не смог активизироваться потому, что твоё индульгирование при виде безвременно ушедшего наставника устремилось бы в бесконечность. Это я тебе как Станиславский говорю.

Вот, Вацек. Знал сценарий действа, и то, что я – Нагваль. И всё! Мне до него было не достучаться, несмотря на то, что Поспишил, прежде чем запустить в каморку нео-фитку, сам раз дцать стоял со мною в клетке Фарадея под ударом молнии, проверяя безопасность. Вспомни слова Хуана Матуса: «Никто и никогда не должен знать, что в действительности делает Нагваль!» Потому, инициировать, знающих тебя как облупленного, старых друзей, находясь в своём обличии, – дело безнадёжное. И без Константина Сергеевича тут не обойтись!

– А ваш Нагваль-напарник – дон Хулиан, это был ваш старец, встреченный мною в Айя Софии, да?

Челышев рассмеялся.

– Снопов, на самом деле я уже ответил тебе на твой вопрос о моём напарнике, но ты пропустил мой ответ мимо ушей.