Книга Кощей. Перезагрузка: фантастический роман - Роман Галкин

Ответить ей в рифму мешает врожденная интеллигентность, поэтому молча приглашаю гостей в дом, решив, что проводить допрос лучше в более комфортной обстановке. По пути извиняюсь, что нечем угостить гостей.

– Отчего ж так-то? – восклицает Яга и, игнорируя мои попытки приступить к расспросам, начинает суетиться по хозяйству, со знанием дела потроша кладовку.

А и пусть. Полчаса ничего не решат, а вкусно отужинать не помешает. Вот и Васька, видно, согласен со мной – следит за кухаркой крайне заинтересованным взглядом.

Я меж тем узнаю у Вия, что Яга связалась с Мизгирем и договорилась, чтобы тот явился поутру, дабы спеленать неугомонного Лихоню. Между прочим, братец так и сказал – связалась, а не призвала. И нам нужно помочь восьмилапому, ибо он боится, что в одиночку не сдюжит с одноглазым.

Вспоминаю последнюю встречу с пауком и испытываю желание помочь не ему, а Лихоне. Братец Лешего мне ничего плохого не сделал.

А тут нас и к столу зовут.

Уплетая под малиновый чаек пирожки и ватрушки со всякой всячиной, удивляюсь, сколько же всего вкусного хранилось в моей кладовке. Или все эти начинки Яга наколдовала? Надо все же как-то поинтересоваться возможностями местного колдовства. А то могу лишь молниями шарахать да призывы разной сложности творить.

– Ну, – поглаживаю раздувшийся живот и жалею, что у лавки нет спинки, на которую можно отвалиться, – благодарствую за вкусный ужин, дорогая Яга. Теперь горю нетерпением услышать – пошто ты нас всех норовишь в Мизгиревы тенета упаковать?

– Ох, Кошенька, да я ж все как лучше хотела…

– Ага, значит, ты одна за всех решила, как лучше, и ничьим мнением интересоваться не надо? Да тебе прямая дорога в президенты Пиндостана.

– Куда? – в унисон вопрошают Вий с Ягой.

– Потом объясню. – И с угрозой в голосе добавляю: – А может, и покажу дорогу!

Яга обреченно вздыхает, вытаскивает из-под стола жующего Ваську, укладывает его себе на колени и, поглаживая лоснящуюся и потрескивающую электричеством шерсть, начинает рассказывать. Ничего нового не слышу. Все это мне уже пересказывал Леший.

– Ну, хорошо, – прерываю ее, – допустим, ты решила упаковать всех в Мизгиревы тенета ради возвращения перволюдям истинной сути. Но меня-то зачем было обвинять в изведении соплеменников?

– Ой, Кошенька, как-то само получилось! Пошли пересуды: мол, ежели Кощей возродился, то непременно возжелает со мной поквитаться за Ивана. А как Мизгирь Виюшку с Лешим спеленал, я помыслила: мол, чего уж там, дабы никто их искать не решил, пусть на тебя думают. И послала мавок нашептать окрест. И сама от призывов закрылась. Ты ж, Кошенька, чистым, аки младенец, возродился, и душою, и умишком. Рази могла я помыслить, что ты покинешь чертоги свои?

– Да? А на фига было меня в паутину упаковывать, если я уже и так переродился?

– Дык я же говорю: мыслила, ты в своих чертогах пребывать будешь, пока мы с Мизгирем других к первообразу возвернем. А я бы тебя навещала. А как Мизгирь поведал, что встретил тебя в компании людишек неразумных, да будто ты свою силушку направо и налево бездумно разбрасываешь, норовя извести сам себя, так и решили мы тебя, для твоего же блага, тоже в тенета заключить.

– Кхм… Ну, допустим. А Водяна чего ж не упаковали?

– Мыслила я, Кощеюшка, надобно сперва тем к первообразу возвернуться, кто совсем от него отказался. – Яга виновато посмотрела на нас с Вием.

– Пошто тогда Лешего тенетами опутали? – вставил вопрос братец. – Он же пнем оборачивался, токмо когда людишек али тварей неразумных к порядку призвать требовалось.

– Сумлевался он очень. Не желал тебя, Виюшка, без твоего ведома к первообразу возвращать. Мыслил, ежели тебе все как есть растолковать, ты сам согласие дашь. Нешто дал бы, а, Виюшка?

– Ну-у… – Братец потянулся почесать затылок.

– Вот я и помыслила, ничего с лесом не случится, ежели он пока без хозяина побудет.

– Да-а? – на этот раз возмущенно взметнул брови Вий. – Помыслила, говоришь? Да если бы Кощей нас вовремя не пробудил… Ты не ведаешь, сколько весей благодаря твоим помыслам разорено зверьем лесным да разбежавшимися тварями из моих угодий?

– А зачем ты снова натравила на меня Ивана? – добиваю втянувшую голову в плечи Ягу. – Он же Маркуля чуть до смерти не зацеловал!

– Маркуля-то? – Обвиняемая неестественно расширяет зеленые глазищи.

– Маркуля, – киваю я и, вспомнив знакомство Ивана с лягушонком, пытаюсь превратить начавшую проявляться улыбку в гримасу укоризны. – Он, бедолага, сидит теперь на дне и квакнуть боится.

– А Иван? – в один голос вопрошают Яга с Вием.

– А что Иван? Пришлось мне, конечно, поднапрячься, чтобы оторвать его от своего питомца. Сказал ему: мол, эту царевну не целованием надо в человеческий облик возвращать, а мирными деяниями. Мол, только тому она истинную свою красоту откроет, кто все войны на земле прекратит и все народы перемирит.

– О! – поднял указательный палец вверх Вий, глядя на Ягу. – Уразумела, как все ладно Кощеюшка спроворил? А от твоих козней одни беды.

– Дык я же мыслила, Кощеюшка в тенетах пребывает. Вот и послала Ваню к его чертогам, дабы от Лихониных козней спровадить. Я ж ради блага всеобщего…

– Благими намерениями вымощена дорога в ад! – перебиваю Ягу, по-кавказски вкручивая вверх палец.

– Чей-то ты про Аидовы чертоги вспомнил? – удивляется братец. – Энтот крот, как под землю забурился, так никто ужо и припомнить не может, сколько веков его не видывали. На кой тебе дорогу к нему мостить?

– Ну, – приходит моя очередь чесать затылок, – отчего бы и не навестить его на досуге? Посмотреть, сколько грешных душ он накопил.

– Каких еще грешных душ? – еще сильнее удивляется Вий.

– Я же говорила тебе, Виюшка, – теребит платочек Яга, – братец твой не токмо душою, но и умишком чист стал, аки дитя неразумное.

– Ну, а че, – смущаюсь под сочувственными взглядами соплеменников, – Аид грешников к себе не забирает, что ли? А куда ж тогда их души деваются? Не в рай же?

– В чистилище, знамо, – поучительно сообщает Вий. – Души праведников сразу в новорожденных младенцах возрождаются, а грешников перед новым возрождением в чистилище отправляют.

– Это ты, Кошенька, не иначе от людишек про рай и ад наслушался, – подключается Яга. – Они, неразумные, Аида под землю и загнали. Все норовили ему жертвы в виде зарубленных петухов да кошек принести. Он ужо и козлом вонючим обернулся, мыслил духом смрадным их отпугнуть. Куды там! Пока Аидушка псину преогромадную с глазищами огненными в пещере не поселил, дабы та ход в его подземные чертоги стерегла, людишки никак горемыку в покое оставить не желали. Все норовили душу ему продать взамен на жизнь вечную.

– Пса того не Цербером кличут? – будто бы припоминаю я.