Книга Сто великих криминальных драм XX века - Марианна Сорвина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но для чего было стрелять пять раз? «Сдали нервы», – утверждала полиция.
Дело казалось ясным, и выступавший на процессе прокурор Куно Тарфуссер был доволен тем, что никаких осложнений не предвидится: преступник же сам сознался.
Надо заметить, что Куно Тарфуссер в Южном Тироле – личность уважаемая, но несколько одиозная и неоднозначная: он женат на дочери знаменитого партизана-сепаратиста (для Италии политического преступника) Луиса Амплатца, убитого провокатором в 1964 году[10]. К этому браку предвзято относились как немецкие сепаратисты, так итальянские власти. Первые считали, что брак дочери героя-партизана и представителя деспотической итальянской власти (пусть даже он и немец по национальности) является мезальянсом. Вторые полагали, что, женившись на дочери сепаратиста, Тарфуссер начнёт подыгрывать своим, то есть тирольским радикалам. Именно поэтому каждое уголовное дело становилось для него проверкой на лояльность, беспристрастность и профессионализм.
Но, несмотря на кажущуюся ясность событий, с делом Вальднера всё оказалось не так просто.
Райнера приговорили к 22 годам и 6 месяцам заключения, но один из его адвокатов, Харальд Офнер, бывший австрийский министр, заявил в апелляции, что это чудовищный заговор, а факты сфальсифицированы и оружие подкинуто. В результате его усилий апелляционный суд в Тренто полностью оправдал Райнера, вызвав сенсацию в прессе. Кассационная жалоба, однако, была отклонена в Берешии, и суд этого города признал его виновным. Офнер сказал в интервью газете «Berliner Zeitung»: «Процесс в Брешии продемонстрировал явные нарушения прав человека, но судей это не интересовало».
Райнер отправился в тюрьму, где вскоре сделал заявление, что он не виновен и «что всё станет известно, но не сразу, потому что дело это тёмное». Тогда впервые заговорили о том, что в убийстве Вальднера замешаны спецслужбы. Всех по-прежнему интересовал вопрос: было ли это убийство глупостью одного человека или политическим покушением? Даже появилась версия, что Вальднер довольно активно добивался самоопределения для Южного Тироля, и поэтому его устранили, а Райнер сам был замешан в этом деле, как информатор спецслужб, поэтому и выступил в роли «стрелочника», вынужденного молчать.
Он отбывал наказание в тюрьме «Tolmezzo» в Падуе. В связи с хорошим поведением его срок был сокращен до 14 лет. Несколько лет он работал библиотекарем в социальном кооперативе за пределами тюрьмы. В 2007 году он был выпущен на свободу, но остался в Падуе.
Многие сомневались в виновности Райнера. Одним из таких людей оказался друг Райнера, писатель и журналист Артур Оберхофер. Он утверждал, что знает Райнера настолько хорошо, что даже предположить не может, чтобы тот кого-нибудь убил. Оберхофер собрал факты и написал книгу, а ещё через три года – вторую, с новыми фактами[11]. Он поставил себе задачу выяснить истину, до которой ещё очень далеко. Так, Оберхоферу удалось установить, что из сейфа Вальднера пропала большая сумма денег. Также он собирался сделать разоблачительное заявление, но текст его заявления тоже не нашли. Зато время преступления – 12.00 – было указано неверно. После этого часа с Вальднером разговаривали несколько человек. Алиби и его отсутствие базировалось именно на этом часе, но при убийстве после 12.00 всё дело начинало разваливаться вместе с обвинением. Также Оберхофер утверждал, что вокруг Райнера и Вальднера всё время крутились агенты военных разведок Германии, Италии и Австрии. Их прослушивала SISMI (итальянская военная контрразведка). И, наконец, на горизонте забрезжил некий «мерседес» с германскими номерами, который свидетели видели в день убийства во дворе. Этот след не был проверен прокуратурой.
Куно Тарфуссер впервые почувствовал себя неуютно: журналисты стали в ироничной форме намекать прокурору, что он провёл это дело спустя рукава. Он кинул семью и поспешно уехал в отпуск на курорт, а ему вслед неслось улюлюканье местной прессы.
Чем это всё закончится, говорить пока рано, однако Райнер загадочно отвечает репортёрам, что однажды правда выплывет наружу.
1990-е годы стали для России новой реальностью. Во многом эта реальность напоминала войну. Только во время войны в Москве-реке мог целые сутки плавать труп застреленного молодого человека на глазах у десятков гулявших с детьми москвичей. Было воскресенье, и труп никто не убирал, так его и носило между льдинами: речка Москва, как известно, никогда до конца не замерзает. Подвыпившие милиционеры ухмылялись в ответ на возмущённые протесты: «Подумаешь мертвяк! Никогда не видели, что ли?» В середине дня приехали серьезные люди из МУРа, постояли, посмотрели и уехали. Лезть в воду и открывать дело никому не хотелось: висяков в те годы набралось немеряно. Потом труп унесло течением.
Газеты печатали о том, как в одном из районов столицы дети целый день играли рядом с неубранным телом одного из застреленных в криминальной разборке братков. В другом районе, на Борисовских прудах, тоже в выходной день, но уже в начале лета москвичи продолжали купаться, не обращая внимания на чьи-то всплывающие конечности. Люди стали привыкать к ненормальному. Тем более что рассуждения обывателей сводились к тому же, известному ещё со сталинских времён тезису: «А нам-то какое дело? Мы же не бандиты, нас и не трогают».
На самом деле это началось ещё с рубежа 70-х и 80-х годов. Никто не предполагал, что в незыблемом государстве грядёт смена формации, но одна группа людей, обладавшая сверхтонким чутьём, уже знала и готовилась. Это была организованная преступность или мафия, которой в СССР как будто вовсе не существовало. Эта самая мафия уже в 1979 году собралась на свой съезд в Кисловодске, чтобы договориться о переделе сфер влияния.
Смерть Зои Фёдоровой стала самым громким убийством начала 1980-х годов. Она пришлась на конец эпохи застоя, когда ещё никому не приходило в голову, что мы живём в другой стране. Всё вокруг казалось размеренным и рутинным, а знаменитости, особенно старые, умирали своей смертью. По крайней мере, в них никто не стрелял средь бела дня в престижном районе Москвы. Но не стоит забывать: это преступление произошло в те самые годы, когда разворачивалось так называемое «бриллиантовое дело», а чванливые жёны и дочери чиновников высшего звена соревновались в количестве драгоценностей и мехов. И актриса Зоя Фёдорова, много в жизни перетерпевшая и жаждавшая реванша после унижений и лагерей, оказалась причастна к вывозу драгоценностей и антиквариата за рубеж. Её всегда считали склонной к авантюрам.
События развивались следующим образом. 10 ноября 1981 года в 13.00 в дверь элитной квартиры дома № 4 на Кутузовском проспекте позвонила подруга актрисы Маргарита Набокова, заранее договорившаяся о визите. Но ей никто не открыл, хотя в квартире лилась вода и звучало радио. Маргарита написала сердитую записку, которую засунула под дверь. Известно, что с 13.45 до 14.10 Фёдорова разговаривала по телефону с сотрудницей «Мосфильма», а значит, была жива. Подругу она либо не услышала, либо не захотела впустить. Встревоженная Набокова в 6 вечера позвонила племяннику актрисы Юрию Фёдорову, у которого был второй комплект ключей. Юрий пришёл к тёте, увидел в окнах гостиной свет и стал звонить. Его тётя, одна из самых ярких звёзд советского кино, жила одна в трехкомнатной квартире: единственная дочь, актриса Вероника Фёдорова, проживала в США, куда уехала по приглашению своего отца, адмирала Тейта.
