Книга Человек-Хэллоуин - Дуглас Клегг

— Она ничего не боится, — гордо сообщил Фэйрклоф.

Стоуни покачал головой.

— О нет. Кажется, мамаша боится одной вещи за пределами каменной клети или часовни. Одной-единственной вещи.

— Она всемогущая. Она воплощает Божественный Огонь, — пробормотал Фэйрклоф, но Стоуни чувствовал, что он забеспокоился.

Стоуни широко улыбнулся ему.

— Неужели?

— Что? Что ты задумал?

— По-моему, ее необходимо освободить, — сказал Стоуни и поднял крышку. Она была там, похожая на юную девушку, похожая на Лурдес, прелестная пятнадцатилетняя девушка, лежащая обнаженной в ванне из огня.

«Любовь моя», — шепнула она.

— Посмотри-ка на себя, — произнес Стоуни. — Ты ешь, носишься тут ураганом, и вот теперь ты обессилена. Тебе надо отдохнуть после всего этого, верно? — Голос его сочился медом. Он поднял ее на руки, понес. Огонь охватил его руки и плечи, но боль теперь была ничто, всякая боль исчезла.

— Что ты делаешь? — спросил Фэйрклоф.

— Я несу ее на волю.

— Нет, ты не должен, ты же видел, на что она способна.. — начал Алан.

Стоуни обернулся. Его взгляд пронзил Фэйрклофа.

— А хочешь посмотреть, на что способен я? Хочешь увидеть, что я могу? Знаешь, я и сам пока не подозреваю, на что способен, но Очень хочу выяснить. А ты?

Алан Фэйрклоф поднял руки, показывая, что сдается.

— Пожалуйста, не выпускай ее сейчас, Стоуни. Нельзя. Она может натворить ужасных дел. Она столько столетий провела в заточении…

— Убирайся с дороги! — крикнул Стоуни. — Я выпускаю ее. Даю возможность своей мамочке вернуться туда, откуда она явилась!

Фэйрклоф схватил Стоуни за плечо — дым пошел от того места, где он коснулся юноши.

Видение промелькнуло, как молния.

Фэйрклоф увидел…

Он распят на дереве, его волосы в огне…

— Я теперь бог, забыл? — сказал Стоуни. — Я твой самый страшный ночной кошмар. Я сбросил старую кожу, выпустил себя, и теперь я восстал из мертвых. Чтобы стать королем богов, нужно умереть и возродиться, верно? Тогда кричи «аллилуйя» королю Стоуни.

7

«Не надо, — шептало существо внутри него. — Пожалуйста, я не хочу…»

— Не хочешь возвращаться к себе домой, мама? После тысячелетий, проведенных в заточении у этих баранов?

— Прошу тебя, — застонала она, и он ощутил ее слабость, ее тело недавно получило пищу, а потом его энергия испарилась, после того как она выпила кровь своих почитателей.

— Интересно, почему, мама? Почему тебе нравится жить среди людей, заточенной в камне?

Он вынес ее за дверь и уложил на траву прямо под крыльцом с колоннами. Дождь поливал их, молнии сверкали над деревьями.

Она подняла на него глаза, и он понял, что она пытается разгореться ярче, изменить форму, превратиться во что-то могучее…

— Канун Дня всех святых, — шепнул он ей, проводя пальцами по искрам ее волос. — Старинные обряды, сбор урожая, когда богов полагается убивать, отправлять их в другие миры. Отправлять назад — туда, откуда они пришли. И демонов тоже, души путешествуют сейчас между мирами, время как раз подходящее — правда? Вот почему Хэллоуин так важен для тебя. Вот почему тебе нужны жертвы. Почему ты столько веков старалась жить рядом с людьми? Потому что ты хочешь быть здесь, ты знаешь, что случится с тобой в другом месте. Называй его Небесами, или адом, или каким-нибудь божественным суперхайвэем, я не дам за это ни гроша. У тебя есть сила здесь, но там ты, скорее всего, ничто. Ты дала мне человеческий облик, поэтому мне не придется отправляться туда, я смогу обладать силой здесь. А боишься ты Хэллоуина Но, мама, настало время снять маску. Тебе пора уходить.

— Прошу тебя, — прошептала она.

Стоуни почти посочувствовал ее боли…

Его боли, потому что человеческий облик сошел с существа, смытый дождем, очищающим дождем, а потом его свет разнесся по траве стремительным огнем, поднялся к деревьям, полетел через лес.

Стоуни протянул руки к; небу.

«Я Король Бури. Пусть этой ночью разразится буря из бурь. Пусть огонь поднимется до небес!»

Он закрыл глаза, заскрежетал зубами, отдавая себе приказ, приказывая той части себя, которая досталась ему от матери, изменить форму.

Он взорвался тысячами красных и желтых искр и рассыпался по земле, идя по ее следу, пока она пыталась найти скалу, пещеру, фундамент, что-нибудь, где можно спрятаться…

И каждый раз, когда она находила, за ней стелился огонь, он снова вытаскивал ее в бурю, которая усиливалась вместе с нарастающей в нем силой.

И вот наконец на городской площади, под проливным дождем, ее свет сделался серебристым, он ощутил ее присутствие внутри себя.

«Почему ты так поступаешь со своей матерью? — спросила она. — Я выносила тебя, я, словно обыкновенная женщина, испытала родовые муки, чтобы ты мог жить».

«Потому, — ответил он, — что ты не принадлежишь этому месту. Ты не из нас».

«Но ты от меня».

«Я больше похож на них, — возразил Стоуни. — Возвращайся назад».

Ее тело обратилось в гигантскую грозовую молнию, выросшую из горящей травы и медленно устремившуюся к черному небу, высасывающую потоки белого электричества изо всех частей городка и окружающего леса. На миг показалось, будто ярчайший дневной свет вырвался из земли, а поселение Стоунхейвен оказалось в эпицентре этого света.

Стоуни прикрыл рукой глаза.

8

Жители городка, не из числа верующих, те, кто никогда не бывал в летнем доме Краунов и не знал их, проснулись от ослепительного света и наблюдали самое прекрасное зрелище в своей жизни.

А потом давление воздуха сделалось слишком сильным — кислород засасывало куда-то невидимым вихрем…

Стоуни видел их — мужчин, женщин, детей… Они сидели в кроватях, глядя на яркий дневной свет за окнами…

Тела разрывало или засасывало в пустоту, дома рассыпались на пути движения божественного Лунного огня.

Лунный огонь…

Стоуни ощущал, как его что-то затягивает наверх, будто он оказался в центре циклона, он знал, что его затянет туда, что он тоже понесется к Небесам или просто в небо, в космос, в пространство между двумя мирами, к которым он принадлежит.

Затем давление прижало его обратно к земле, вдавило в грязь, и он с ужасом смотрел, как деревья вокруг него выкорчевываются из земли, земля содрогается, крыши домов падают, окна вылетают.

После чего наступила неземная тишина.

Он обернулся посмотреть на дом Краунов — тот остался стоять, и, кажется, невредимый.

«Он защищает ее.