Книга Дочь Волка - Виктория Витуорт

Музыканты играли быструю, зажигательную мелодию, мужчина с барабаном криками подбадривал толпу, в особенности детей, которые плясали, подскакивая то на одной ноге, то на другой. Мальчик спрыгнул со своего шара и, пнув ногой, откатил его в сторону, после чего пошел на руках, сверкая под лучами солнца своими голыми белыми ягодицами, поскольку полы его туники накрыли его от пояса и до самых ушей.

Но Элфрун не видела ничего, кроме медведя.

Поводырь остановился недалеко от женского дома, где в проеме двери стояла Элфрун, которую, как и остальных жителей Донмута, позвала на улицу странная, волнующая музыка. Она не была уверена, что ей пристало смотреть на этих артистов и тем более позволить им тут выступать, однако впервые с тех пор, как пришло известие о гибели Радмера, этот медведь вытеснил из ее сознания все тревоги, место которых заняло пугающее ее восхищение. На нее пристально смотрели маленькие красноватые глазки, теряющиеся в меху, который теперь, когда зверь был рядом и она могла получше рассмотреть его, оказался не таким уж густым, – напротив, он был грязным и неухоженным, местами даже с проплешинами. На огромных лапах были видны мощные когти, черные, но более светлые, коричневатые, на кончиках; каждый из них был размером с ее самый длинный палец, и она инстинктивно отшатнулась при мысли о том, какие раны они могли нанести. От шкуры зверя исходил сильный мускусный запах.

Поводырь медведя, смуглый мужчина с окладистой бородой, перехватив ее взгляд, усмехнулся.

– Нравится? – подмигнул он ей. – Красавчик, правда? – Голос у него был густой, низкий и мелодичный.

– А он… – Она запнулась, подбирая слово, чтобы не показать ему, что она сомневается в его власти над этим зверем. – Он у вас дружелюбный?

– Конечно. Подойди. – Он поманил ее, и Элфрун неохотно и робко шагнула вперед. – Да пойди же – я тоже не укушу тебя! Обещаю! Я открою тебе один секрет. Он, как и я, – тут он широко открыл рот и ткнул в него пальцем, – потерял все свои острые зубы. Похлопай его, можешь даже приобнять. Ну хоть меня приобними!

Элфрун снова отшатнулась. Ей не нравилось находиться так близко к медведю и этому человеку с зияющим провалом беззубого рта.

– А что насчет его когтей?

– Ими он тебя серьезно не поранит. Ну, может, собьет с ног, платье порвет, слегка поцарапает, синяк оставит. – Он весело и оценивающе оглядел ее с головы до ног и нагло ухмыльнулся, так, что глаза его почти исчезли в складках обветренного морщинистого лица. – Словом, ничего такого, чего с тобой периодически не делал бы твой муж.

Элфрун покраснела и сделала шаг назад, но он продолжал вовсю улыбаться, будто только что поделился с ней удачной шуткой.

Резко отвернувшись от него, она обнаружила, что мальчишка уже начал ходить по веревке, спешно натянутой на высоте четырех-пяти футов над землей между двумя прочными треногами, сколоченными из березовых бревен. Для равновесия он держал в руках ивовый прут, но было видно, что он ему практически не нужен. Веревка немного провисла, но он уверенно ставил на нее босые ступни, двигаясь под свист дудки и барабанный бой все быстрее и быстрее. Дойдя до конца, он легко развернулся на одной ноге, отбросил прут в сторону и пошел обратно, на этот раз жонглируя утяжеленными чем-то матерчатыми мячиками, которые бросила ему девушка, – один, второй, третий… – и вот в воздухе их оказалось одновременно пять. Когда он дошел до другого конца веревки и спрыгнул на землю, толпа дружно ахнула. К этому моменту зрителей всех возрастов набралось уже человек шестьдесят или даже семьдесят, и люди продолжали прибывать. Здесь был еще не весь Донмут, но, по крайней мере, те, кто жили примерно на расстоянии мили от зала.

Девушка в салатном сарафане уже ходила среди толпы с чашей в надежде получить мелкую монетку или какой-нибудь пустячок; она потряхивала своими длинными каштановыми волосами, которые под лучами солнца играли оттенками меди и позолоченной бронзы, юбки так и порхали вокруг ее ног, а на ее веснушчатом лице сияла лучезарная улыбка, не затрагивающая, впрочем, ее глаза.

Музыка изменилась. Она стала более быстрой, с высокими, надрывными и даже скорбными нотами и барабанной дробью. Пришла очередь поводыря медведя, и он вышел в круг, образованный расступившимися обитателями Донмута. Он четыре раза поклонился – на все стороны света, север, восток, юг и запад, а потом еще и сделал пятый, шутливый поклон в сторону Элфрун, дав понять, что ему известно, кто является леди этого поместья. Затем он хлопнул в ладоши, и медведь сделал вслед за ним то же самое, повторив даже и уважительный кивок в сторону Элфрун. В толпе прокатился смех.

Представление продолжалось. Сначала дрессировщик оседлал своего медведя, и тот начал извиваться у него между ног, затем заставил его кувыркаться по кругу так близко к зрителям, что они при его приближении, визжа, отскакивали назад, но тут же возвращались на свои места. Потом мужчина повелевающим жестом поднял руку, и животное распласталось на земле, став похожим на содранную шкуру, а не на живого зверя. В конце он щелкнул пальцами, и медведь тут же встал на задние лапы.

Все ахнули.

Будучи выше любого из присутствующих здесь мужчин, медведь комично напоминал человека с массивными плечами и бедрами. Самым редким мех был у него на животе, а самым густым и темным – в паху. Он устойчиво стоял на задних лапах и смотрел на людей своими красноватыми глазками. Дрессировщик издал тихий, почти нежный звук и дернул за веревку, после чего медведь начал хлопать своими тяжелыми лапами и топтаться в такт музыке, раскачивая бедрами и мотая головой. Мужчина сделал широкий жест в сторону зрителей.

– Присоединяйтесь, давайте потанцуем!

Затем музыка вновь изменилась, стала мрачной, тоскливо и глухо забил барабан. Дрессировщик подал команду рукой, и медведь тяжело сел на задние лапы. Музыка умолкла. Мужчина подошел к медведю, на ходу сматывая веревку на руку, и расстегнул уздечку, после чего стянул ее с его морды. Попятившись с высоко поднятой рукой с уздечкой, он обратился к толпе, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую:

– А теперь кто поборется с моим медведем?

Повисло молчание.

– Ну же! Такие большие мужчины! Против маленького мягкого мишки, которого я взял на воспитание еще медвежонком. – Он быстро повернулся к зверю и вдруг прыгнул в его сторону. – Бу-у!

Медведь закрыл лапами морду и брякнулся на спину.

Кое-где раздался смех.

– А я слыхал, что мужчины в Донмуте крутые. – Он снова оглядел толпу. – Предлагаю вот что. Если кто-нибудь поставит серебряный пенни, – он стал делать странные движения руками в воздухе и вдруг из ниоткуда выхватил что-то блестящее, – я позволю всем желающим бороться с моим медведем, а тот, кто победит его, получит награду. – Между большим и указательным пальцами он держал крошечный чеканный диск из золота. – Видали такие штуки прежде?

Вид золота подействовал на людей опьяняюще. Элфрун видела, как у некоторых округлились глаза и задрожали руки, послышался торопливый шепот.