Книга Медный всадник - Полина Саймонс

– Так это и есть та самая Марина?

Татьяна едва удержалась, чтобы не покачать головой. Потрясенная Марина безмолвствовала.

Позже, на кухне, она спросила Татьяну:

– Таня, почему это Александр пялился на меня так, словно где-то видел?

– Понятия не имею.

– Он просто прелесть!

– Ты так думаешь? – осведомилась неожиданно возникшая Даша, которая как раз шла в ванную, оставив Александра в коридоре. – Руки прочь! Он мой.

– Это правда? – шепнула Марина Татьяне.

– Наверное. Лучше вымой эту сковороду, ладно?

Отцу не слишком нравилось присутствие Марины. Нормы по студенческим карточкам были едва ли не самыми скудными, и он сетовал, что племянница их объедает.

– Неизвестно, на сколько хватит отцовской тушенки, – заявил он матери, пересчитывая банки.

– Она твоя родня, папа, – пробормотала Татьяна, боясь, что Марина услышит. – Дочь твоей единственной сестры.

2

Назавтра, восьмого сентября, в городе с самого утра было неспокойно. По радио объявляли о воздушных налетах.

Татьяне удалось добраться до госпиталя. Вера немедленно схватила ее за руку и воскликнула:

– Слышишь? Словно гроза надвигается!

Они вышли из парадной двери на Лиговский проспект. Раскаты не усиливались, только слышались все чаще. Татьяна спокойно объяснила Вере:

– Это минометы, Верочка. Те, что стреляют минами.

– Минами?

– Да, снарядами разного калибра: большими, маленькими, разрывными, замедленного действия и тому подобное. Хуже всего осколочные. Их выстреливают очередями, по сотне зараз. Они самые опасные.

Вера удивленно уставилась на Татьяну. Та пожала плечами.

– Луга. До сих пор жалею, что туда попала. Но… послушай, не могла бы ты отпилить мне ногу?

Они зашли внутрь, и Вера весело предложила:

– Может, не стоит прибегать к столь решительным мерам и проще снять гипс?

Татьяна впервые за шесть недель увидела свою бледную, неестественно худую, вялую ногу, но не успела рассмотреть получше: в коридоре у медицинского поста началась суматоха. Все сестры помчались наверх. Татьяна медленно поплелась следом. На ногу по-прежнему было невозможно опереться как следует: при малейшем давлении она начинала ныть.

Добравшись до крыши, она увидела два звена по восемь самолетов. На дальнем конце города рвались бомбы. Языки огня и черного дыма были видны даже отсюда.

Значит, это происходит в действительности! Немцы бомбят Ленинград! А она думала, что все оставила позади, в Луге! Думала, что уже пережила самое худшее в своей жизни. Но тогда ей удалось выбраться из Луги и вернуться домой. Куда бежать теперь?!

В ноздри ударил едкий запах. Что это?

– Я иду домой, – сказала она Вере. – К своим.

Странная вонь не давала покоя. Тревожила. Татьяна ни о чем другом не могла думать.

К полудню все стало известно. Бадаевские склады, где хранились городские запасы провизии, разбомбили немцы, и теперь они лежали в тлеющих руинах. Оказалось, так пахнет горелый сахар.

– Папа, – спросила Татьяна, когда вся семья собралась за столом, – что теперь будет с Ленинградом?

– То же, что случилось с Пашей, полагаю, – буркнул отец.

Мама немедленно заплакала:

– Не говори так! Ты пугаешь детей!

Девушки переглянулись.

Бомбежки продолжались до самого вечера. За Татьяной зашел Антон, и оба отправились на крышу. Но как ни странно было ходить без гипса, еще более поразительным казалось затянутое черной пеленой дыма небо.

Александр оказался прав. Прав во всем. И теперь его предсказания начинали сбываться с ужасающей точностью.

Ее сердце наполнилось уважением и признательностью. Про себя она поклялась отныне прислушиваться к каждому его слову.

Но тут новая волна страха едва не свалила ее с ног.

Разве не Александр говорил, что им не миновать уличных боев?

Разве не Александр велел ей покупать еду в таких количествах, словно больше в магазины никогда ничего не завезут? Может, он преувеличивал немного? Нет, вряд ли! Сколько раз он умолял, уговаривал ее уехать из Ленинграда!

И Татьяну снова охватило дурное предчувствие. Будущее семьи представлялось темным провалом.

Антон выжидающе смотрел на небо.

– Таня! Я сегодня потушил зажигалку! Подхватил ее вот этим и сунул в воду. – В руке он держал щипцы.

Подпрыгивая и грозя рукой небу, он пронзительно взвизгнул:

– Ну же, давайте, посмотрим, кто кого!

– Антон, – смеясь, заметила Татьяна, – ты такой же псих, как Славин.

– Куда хуже! – весело отмахнулся Антон. – Его на крышу калачом не заманишь!

Где-то в направлении Невского разгорался пожар.

Из люка неожиданно показалась голова матери. Не смея выйти на крышу, она раздраженно завопила:

– Татьяна, ты что, спятила? Немедленно вниз!

– Не могу, мама, я на дежурстве.

– Я сказала – вниз! И не пререкайся!

– Приду через час, мамочка, не волнуйся.

Мать, сердито бормоча что-то, ушла, но через десять минут вернулась, на этот раз с Александром и Дмитрием.

Татьяна, стоя почти на коньке, покачала головой.

– Что ты делаешь, мама, приводишь подкрепление?

– Татьяна, – строго сказал Александр, направляясь к ней, – пойдем со мной.

Дмитрий остался вместе с матерью. Татьяна не двинулась с места. Александр поднял брови.

– Я сказал, идем со мной, – повторил он.

Она вздохнула:

– Не могу же я оставить Антона одного!

– Ничего со мной не будет, Таня! – крикнул мальчик, размахивая щипцами. – Я им покажу.

Александр на ходу обернулся:

– Надень каску, солдат!

– Танечка, ты не должна выходить на крышу во время воздушного налета, – пожурил Дмитрий, спускаясь вниз.

– А в другое время вряд ли имеет смысл там торчать, – мягко возразила она. – Разве что позагорать немного.

– Для загара ты выбрала не тот город, – прикрикнул Александр. – О чем ты только думаешь? Дима прав! Твоя мать права! Далеко не все бомбы – зажигательные и не падают к твоим ногам, как подстреленный голубь! Уже забыла Лугу? Что, по-твоему, происходит, когда бомба взрывается в воздухе? Взрывная волна разносит все: и стекло, и дерево! Как по-твоему, зачем все окна в городе заклеены? И что, интересно, станется с тобой, если попадешь под эту волну?