Книга Ветер прошлого - Звева Казати Модиньяни

— Саулине требуется ваша помощь, — сказал Бернардино, встретив равнодушный полуслепой взгляд хозяина.

— А в чем дело? Что-то случилось? — спросил Рибальдо, с трудом выходя из оцепенения.

— Не знаю. Меня послала Юстиция.

— А вам самим не под силу справиться с капризами двенадцатилетней девчонки?

Рибальдо улыбнулся. Воображение услужливо нарисовало ему пленительный образ нежной и дерзкой девочки. Смерть Дамианы погрузила его в пучину забвения, но сейчас воспоминания стали оживать, разгоняя безнадежность и боль. Рибальдо вновь представил Саулину в цыганском наряде. Как она галопировала на лошади без седла — босоногая, с прямой спиной, профилем камеи и водопадом золотистых кудрей, скатывающихся по плечам!

— Давным-давно надо было отправить ее в Милан, — сказал он вслух.

— Вот и я так думаю, — согласился Бернардино. — С вашего позволения, — добавил он, — в город я отвезу ее сам. А если потребуется, всыплю ей по первое число.

Рибальдо вскочил на ноги, полный бодрости и сил.

— Сию же минуту исчезни тем же путем, каким пришел, — распорядился он.

— А вы? — разочарованно протянул слуга.

— В самом скором времени вернусь на сыроварню.

Одним из лучших качеств Бернардино было послушание.

— Будет исполнено, синьор, — сказал он.

Рибальдо его больше не слушал. Он подошел к тяжелой дубовой двери, запертой на ключ, открыл ее, высунулся на площадку и весело закричал:

— Ванну мне, живо!

Синьора Эмма мгновенно появилась из соседней комнаты. Вверх и вниз по ступеням забегали слуги.

Горячая вода и душистое английское мыло смыли усталость, и через несколько часов перед Саулиной предстал все тот же изящный молодой красавец, правда, несколько похудевший и осунувшийся после трехдневного поста и пережитых страданий.

— А ну-ка выбирайся из своих окопов! — шутливо скомандовал он, увидев ее зареванное личико, показавшееся из-за горы подушек. Она воздвигла на его постели нечто наподобие баррикады.

— Я не выйду, — сказала Саулина.

— Тогда я сам тебя вытащу, — улыбнулся Рибальдо, всячески стараясь разрядить обстановку.

— Вы мне кое-что обещали, — напомнила Саулина.

— Случилось ужасное несчастье, по сравнению с которым твои затруднения выглядят пустяковыми, — сухо отозвался он.

Юстиция бесшумно выскользнула из комнаты, радуясь приезду Рибальдо, но в то же время ужасаясь при мысли о том, что может произойти между этими двумя. Ей не хотелось ничего об этом знать.

— Я немедленно отвезу тебя в Милан, — сказал Рибальдо.

— Не знаю, смогу ли я ехать.

— Что случилось? — встревожился Рибальдо.

Вместо ответа Саулина вновь скрылась за горой подушек.

— Я не могу подняться, — умоляюще пролепетала она.

— Ну хоть объясни мне, в чем дело.

— Я правда больна, честное слово.

Одним нетерпеливым рывком Рибальдо отдернул полог, смахнул на пол подушки и угрожающе прикрикнул на нее:

— Ну все, хватит!

— Не подходите! — закричала Саулина.

Столько страха, столько неподдельного отчаяния было в ее мольбе, что молодой человек смягчился.

— Да что с тобой происходит, малышка? — участливо спросил он, усаживаясь на край кровати.

— Мне стыдно об этом говорить, синьор.

— Ты должна мне доверять.

— Но мне так стыдно! Так страшно!

Рибальдо пристально вгляделся в нее, пытаясь прочесть ответ в ее огромных сверкающих черных глазах.

— Я испачкала вашу постель, синьор, — шепотом призналась она, и жгучие слезы одна за другой покатились по ее щекам.

— Моя маленькая Саулина! — воскликнул Рибальдо, догадавшись наконец, в чем дело.

— Вы когда-нибудь сможете меня простить? — робко спросила девочка.

— Тут нечего прощать, честное слово, нечего. У тебя что-нибудь болит?

— Нет, синьор, только покалывает немножко в животе и в спине.

— Ты стала взрослой, понимаешь?

Да, конечно, она же подслушивала разговоры девочек постарше себя годами в селении Корте-Реджина. Как же она сразу не сообразила? Так испугалась! Так всех обеспокоила!

— Кажется, да, синьор, я понимаю.

За последние месяцы с ней произошли тысячи незаметных изменений, и вот теперь они разрешились первым кровотечением.

— В твоей жизни произошла очень важная перемена, — попытался утешить ее Рибальдо.

— Да, синьор, — она продолжала тихо плакать.

Он обхватил ее лицо ладонями и пальцами отер со щек слезы.

— Плакать совершенно не о чем.

— Я всегда знала, что с женщинами что-то такое бывает, — призналась Саулина. — Но почему-то думала, что со мной этого не случится. Вот если бы я палец порезала, я бы не испугалась ни капельки. Знаете, я очень храбрая! — добавила она с гордостью.

— Тогда почему ты все еще плачешь?

— Сама не знаю. Но мне ужасно стыдно, что я испачкала вашу прекрасную кровать!

— Ничего, мы прикажем выстирать все белье. Я думаю, тебе стоит поболтать с Юстицией. Она даст тебе несколько добрых советов.

Так вот чем объяснялись ее капризы, внезапные перемены настроения! У него стало легче на душе.

— Я так и сделаю.

— Вот видишь, как легко прийти к пониманию?

Эта очаровательная девочка проснулась повзрослевшей именно в его спальне, в его постели, под его защитой! Ему это показалось трогательным, а сама она стала ему еще милей.

— Сейчас позову Юстицию, она тебе поможет. Договорились?

— Договорились. — И больше никаких тайн, хорошо?

— Обещаю.

— Ты стала взрослой, — напомнил он. — Можешь загадать желание.

Ему хотелось сделать ей какой-нибудь подарок.

Она впилась в него пристальным взглядом.

— Правда могу?

— Ну раз я сам так сказал, конечно, можешь.

— Я хочу остаться здесь, синьор.

Она уложила его наповал.

— В этом доме?

— Я хочу остаться с вами, — уточнила Саулина. — Хотя бы до тех пор, пока совсем не поправлюсь. Ведь эта хворь долго не продлится, правда, синьор?

— Думаю, нет, — смутился он. — Дня три-четыре, не больше.

Рибальдо перевел дух и добавил:

— Ну что ж, раз я обещал… Думаю, это возможно.

Да, он решил остаться с ней в ожидании чего-то, что должно было случиться, чего он ждал и боялся. Видимо, это было неизбежно. Удивительное существо, пролившее в его доме первую кровь своей зрелости, манило его, как манит пропасть человека, стоящего на краю. Он не мог заглянуть за этот край, не рискуя упасть и разбиться.