Книга Демон пробуждается - Роберт Энтони Сальваторе

И все же улыбался он совершенно искренне. Позади был удачный день, хотя он сожалел о том, что медведя пришлось убить. Но утешала мысль, что он выполнил свой долг, действовал в полном соответствии с клятвой оберегать этот новый Дундалис и два соседних поселка, не допустить, чтобы их постигла судьба его собственной деревни.

Он просидел в «Унылой Шейле» еще около часа, но за все это время никто, кроме Белстера, даже не посмотрел в его сторону.

ГЛАВА 24 БЕЗУМНЫЙ МОНАХ

— Тинзон, — сказал Миклос Бамайн Джилл, несшей караульную службу на стене Пирет Талме.

Девушка с любопытством посмотрела на своего невысокого, плотного начальника. Тинзон — так называлась маленькая деревушка неподалеку от крепости. Там было десятка два домов и таверна — место, где толклись всякие мошенники и шлюхи, к чьим услугам нередко прибегали солдаты Пирет Талме.

— «Услада путника», — добавил Бамайн в свойственной ему отрывистой манере.

— Очередная драка? — спросила Джилл.

— Или кое-что похуже. Возьми десять человек и отправляйся, — бросил он уже на ходу.

Джилл посмотрела ему вслед. Ей не нравился Миклос Бамайн, совсем не нравился. Всего три месяца назад он сменил на посту начальника гарнизона Константина Прессо, переведенного в крепость Пирет Данкард. Поначалу Джилл показалось, что новый командир больше в ее стиле, — он повел себя как ярый сторонник соблюдения всех формальностей службы. Но на поверку Бамайн оказался глупым и жадным неумехой; и к тому же воспринял как личное оскорбление, что Джилл отвергла его приставания. Спустя всего неделю после его появления жизнь в крепости свернула в прежнюю разгульную колею. Джилл удивилась, осознав, как сильно ей недостает Константина Прессо, порядочного человека — по меркам Пирет Талме по крайней мере. Она прослужила под его начальством чуть больше года, и он всегда вел себя с ней как джентльмен, всегда считался с ее нежеланием принимать участие в бесконечных пирушках. Теперь, когда Прессо ушел, а его место занял пустоголовый Миклос Бамайн, девушка опасалась, что давление на нее будет возрастать.

Выкинув из головы эти мрачные мысли, она сосредоточилась на том, что ей было поручено. Наказание за отказ лечь с ним в постель у Бамайна было одно — работа; к счастью, этот идиот не понимал, что это для нее не наказание, а награда! Судя по всему, произошла еще одна драка, четвертая на протяжении меньше чем двух недель, в «Усладе путника» — так многообещающе называлась таверна в Тинзоне. К чему относятся слова Бамайна «или кое-что похуже», Джилл понятия не имела, но почему-то думала, что это вряд ли нечто особенное. Ну ладно, по крайней мере, хоть какое-то «развлечение» по сравнению с бесконечным хождением по стене.

Она отобрала десять человек из числа тех, кто меньше других страдал от похмелья, и повела их по разбитой дороге. Они прибыли в грязную деревушку уже во второй половине дня. На единственной площади было пусто и тихо. Здесь всегда днем было пусто и тихо: Джилл ни разу не видела в деревне ни одного ребенка, взрослые же обитатели Тинзона предпочитали в это время отсыпаться, а ночью веселиться и пьянствовать.

Внезапно внимание Джилл привлек донесшийся со стороны таверны крик.

— Нужно быть начеку! — голос был такой звучный, что даже с далекого расстояния и сквозь стены таверны она слышала каждое слово. — Мы сами помогаем силам зла! Ох, какая глупость — спокойно спать, когда надвигается тьма!

Солдаты во главе с Джилл вошли в таверну. Им сразу же бросился в глаза крупный, полноватый мужчина, стоящий на столе и отмахивающийся пустой кружкой от клиентов, явно вознамерившихся стащить этого человека с его «насеста». Джилл приказала солдатам осмотреть заведение, а сама подошла к хозяину таверны.

— Безумный монах, — объяснил он. — Он провел здесь почти всю ночь, потом ушел и вот недавно снова вернулся. И денег у него куры не клюют! Говорят, он продал бродячим торговцам какие-то драгоценности, и хотя они, ясное дело, его облапошили, у него полная сумка золота.

Джилл с любопытством перевела взгляд на монаха. На нем была грубая коричневая ряса, какие носят в церкви Абеля, правда, порядком потрепанная и изношенная, как будто он уже очень, очень давно находился в пути. Высокий, крепкого телосложения, с густой черной бородой и довольно полный, но Джилл почему-то показалось, что этот излишний вес, сосредоточенный главным образом в районе живота, появился у него недавно.

Однако больше всего Джилл поразило его лихорадочное возбуждение и еще глаза — блестящие, полные жизни; ей уже много лет не приходилось видеть ничего подобного.

— Набожность, достоинство, скромность! — воскликнул он и насмешливо фыркнул. — Ха, какие слова!

Джилл уже приходилось слышать этот девиз — аббат Добринион Калислас произнес его в роковой день ее свадьбы.

— Ха! — продолжал надрываться монах. — Как совмещаются набожность и разврат? Достоинство и безрассудство? А что там насчет скромности? Как уживаются с ней золотая резьба и драгоценности? Ах, эти драгоценности!

— Он все время «поет» одно и то же, — заметил хозяин таверны и крикнул солдатам. — Стащите его вниз!

Джилл вовсе не была уверена, что имеет смысл действовать столь прямолинейно и грубо. Упоминание о разврате вызвало недовольный ропот среди клиентов, и она опасалась, что применение физического насилия окончится общей свалкой. С другой стороны, не привыкшие к дисциплине солдаты могут и не послушаться ее; тем более что сам хозяин таверны попросил их вмешаться.

Она решила попытаться успокоить монаха, но остановилась, сделав всего пару шагов. Хозяин таверны добавил негромко, так что его могли слышать лишь те, кто находился неподалеку:

— Поосторожнее с ним. Он владеет магией.

— Проклятье… — пробормотала Джилл.

Как раз в этот момент двое солдат — один из них Гофлав — потянулись к монаху, намереваясь стащить его со стола.

— Ну что же, займемся строевой подготовкой! — жизнерадостно взревел могучий толстяк, ухватил Гофлава за руку, поднял его в воздух, выше своей головы, раскрутил и швырнул через всю комнату.

Третий солдат выхватил меч и подрубил ножку стола, и монах рухнул на пол, придавив второго солдата. Однако, демонстрируя удивительное для своей комплекции проворство, тут же вскочил на ноги, взревел во всю мощь своих очень даже немаленьких легких и бросился на стоящих рядом.

Сражение разгорелось не на шутку.

Джилл поразила казавшаяся безмерной сила монаха. Он сметал любого, кто оказывался у него на пути, и все время маниакально хохотал, даже тогда, когда получал серьезный удар.

— Готовьтесь к тому, что грядет! — громовым голосом повторял он снова и снова; и еще все время предостерегал о скором появлении какого-то не то демона, не то дактиля.

Заинтригованная, Джилл не сводила с него взгляда. Похоже, этот человек и вправду был не в своем уме, или, по крайней мере, такое складывалось впечатление. И все же Джилл, полтора года прослужившей в Береговой Охране, его слова о необходимости быть начеку не казались совсем бессмыслицей.