Книга Биография smerti - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да никаких, – вздохнул Матвей Максимович, – одни горы да леса. И Сочи в часе езды.
– А если подумать? – не отставал Горемыхин.
– А если подумать... – Лицо Матвея Максимовича просветлело. – Живет в тех краях одна баба. Бизнесменша. У нее дом в горах, в двадцати километрах выше Красной Долины. И пятнадцать гектаров земли в долгосрочной аренде. Кажется, на пятьдесят лет.
– Нормально! Вот и забрось удочку: за сколько она землю продаст?
– А стоит ли? Вот если б земля в собственности была...
– Да какая разница? Главное, чтобы разрешение на строительство дали. А бабки свои ты за три года отобьешь, а дальше только прибыль получать будешь. Все пятьдесят лет аренды.
– Но как туда люди добираться будут? Выше Красной Долины дороги нет. Только на внедорожнике...
– Ох, косно мыслишь! Любая дорога – даже в горах – дороже миллиона за километр стоить не может. Вот и сравни: двадцать миллионов за дорогу – или четыреста миллионов за жалкие два гектара.
– Да, Петюня, ты действительно голова! – согласился наконец Алтухов.
На том и порешили: Матвей Максимович попробует договориться с бабой. И выкупить злосчастную землю...
– Но мне и в голову прийти не могло, кто она! Я даже подумать не мог, что речь идет о Маришке! – потерянно повторял сейчас Петр Петрович. – До чужой бабы какое мне дело? Я убеждал Алтухова, что чистюплюйничать не надо. Что землю нужно любой ценой оттяпать, что любые средства хороши... вплоть до физического устранения бабы и переговоров с ее более сговорчивыми наследниками...
Простейшая комбинация. И Таня Садовникова, ни о чем не ведая, оказалась в эпицентре. А он, Ходасевич, слишком поздно понял, сколь серьезная опасность грозит падчерице.
...Валерий Петрович снова, чуть не в сотый раз, набрал номер особняка. Телефон опять не отвечал.
В солярии Стаса не оказалось. Не было его и в гостиной, и в кухне, и в бассейне. Таня заглянула в кабинет – тоже пусто, только звонит-надрывается телефон. Кто, интересно? Очередной не доехавший до особняка гость? Охота была вежливо выслушивать его соболезнования!
Она машинально взглянула на дисплей, отображавший количество звонков. Ого: целых двадцать четыре. Продолжают скорбеть. Изображают, как им жаль Марину Евгеньевну. Удалить, что ли, все лживые сообщения скопом?
Но Таня все же нажала на «play», и кабинет заполнился приторным, будто патока, женским голосом:
– Дорогой Игорь Феоктистович! Примите мои самые искренние соболезнования! Какое горе!..
На заднем плане играла музыка, слышался заливистый смех. Таня, не дослушав, вдавила кнопку «delete». Автоответчик послушно перешел к следующему сообщению, и Таня вдруг услышала такой родной голос:
– Здравствуйте. Мне нужно срочно поговорить с Татьяной Садовниковой...
Валерочка!
– Пожалуйста, передайте ей, чтобы немедленно мне позвонила. Мой телефон...
Голос отчима подрагивал. Что-то явно случилось.
Полковник Ходасевич уважал безопасность, однако новые правила в аэропортах явно перехлестывали через край. Что за маразм, когда трехлетнего мальчишку заставляют снимать сандалики? И зачем глубоко беременную женщину несколько раз гонять через «рамку»?
Валерий Петрович не сомневался: среди окружавших его пассажиров террористов нет. Он, конечно, прекрасно знал, что невозможно определить преступника по внешнему виду или по глазам. Но безошибочно улавливал флюиды страха, исходящие от тех, кто готов на все. Сейчас, он чувствовал, все безопасно, мирно. Однако аэропортовская служба безопасности работала строго по инструкции – проверить без исключения всех, и плевать, что громкоговоритель повторяет: регистрация на рейс 843 до Сочи закончена, а девушка по ту сторону, за стойкой, кричит:
– Кто на рейс 843? Проходите без очереди!
Но досмотр все равно тянется бесконечно. Свистушка с металлоискателем в руках важно хмурит брови, небрежно укоряет его, пожилого человека:
– Сами виноваты, надо было заранее приезжать... Снимайте ботинки, куртку, ремень.
Он с трудом удержался от резкости. Еще минимум пять минут потерянного времени. Если, не дай бог, он не успеет на этот борт, следующий будет лишь в семь утра.
Ходасевич, покуда ехал в аэропорт, набирал номер особняка Холмогоровой минимум раз двадцать. Несколько раз даже – при всей неприязни к подобной технике – пообщался с автоответчиком. Просил падчерицу срочно – чрезвычайно срочно! – ему перезвонить. Хотя всегда раньше придерживался правила: никогда не выдавай конфиденциальной информации в общедоступное поле.
Мобильник затренькал в самый неудобный момент: Валерий Петрович как раз снял ботинки и, кряхтя, облачал стопы в бахилы. Отставив пластиковую коробку, куда уже уложил обувь, он поспешно нажал на «прием».
– Слушаю!
За спиной тут же заскрипел возмущенный женский голос:
– Мужчина! Вы нас задерживаете!
– Валерочка! – донеслось из трубки.
– Господи, Таня... – выдохнул полковник.
– Товарищ! – прикрикнула на него служительница. – У нас всего два лотка! На всех! Немедленно ставьте свои ботинки на ленту!
Ну что за бред?!
И Ходасевич без перехода добавил:
– Я в Шереметьево-I. Вылетаю рейсом в двадцать два ноль-ноль.
– Куда? – опешила падчерица.
– К тебе. В Сочи.
Он прижал трубку ухом, начал вставать. В спину стрельнуло острой болью.
– Регистрация на рейс 843 закончена! – в который уже раз выдал громкоговоритель.
Полковник наконец водрузил пластиковый лоток с обувью на транспортер. Таня, кажется, была в шоке.
– Валерочка, я, конечно, очень рада, – лепетала в трубке она. – Но сейчас ведь уже половина десятого... твой самолет, получается, только в начале первого прилетит... Я, наверное, не смогу тебя встретить...
Он отрубил:
– Помолчи, Татьяна.
Валерий Петрович редко позволял себе говорить в таком тоне. Хотя иногда есть смысл и в грубости: тетка на предполетном контроле сразу взглянула на пассажира с уважением. Еле чиркнула по массивной фигуре сканером, проговорила:
– Проходите.
Он, прижимая телефон ухом, выловил из аппарата коробку с обувью. Начал, кряхтя, надевать туфли.
А Таня залепетала:
– К тому же здесь похороны, чужие люди, и не очень удобно...
Ходасевич наконец натянул ботинки. Доковылял до стойки регистрации. Протянул озабоченной девушке билет и паспорт.
– Регистрация закончена! – возмущенно пискнула та.
