Книга Недобрый час. Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг

— Мелкая злобная тварь. Твоя внешность, твои манеры… Ты вызываешь у людей только омерзение. Тебе здесь не место. Уезжай побыстрее, не мозоль глаза.

Мошка, в чужом платье и собственном изумлении, стояла как дура. Она ждала, что Лучезара заплачет, убежит, придет в ярость, ударится в нервный припадок, позовет на помощь, но это ядовитое презрение застало ее врасплох. Особенно учитывая, что эту девушку она с риском для жизни вытащила из Ночного Побора.

Утлая лодочка Мошкиного плана с размаху врезалась в айсберг ледяного себялюбия. Девочка дивилась, как не заметила его раньше. Можно ли обогнуть эту громадину?

— Да, тебя ничего не задевает. Только посмотри, ни синяка, ни царапины. Нет даже следов от веревок на руках. — Мошка потерла собственные запястья. — Если бы ты боролась, как боролась я, остались бы красные полосы. Так почему твоя кожа чиста?

Мошка инстинктивно заткнула фонтан своего красноречия, но последние слова, как завитки дыма, повисли в воздухе.

Когда Скеллоу прикрывался Лучезарой, ее руки были связаны за спиной. Эта картина встала перед Мошкиным взором, и тут она вспомнила слова Клента: «…намеревался пристрелить Лучезару… Прирезать, пристрелить, какая разница?»

Есть разница. Скеллоу держал Лучезару на мушке, а в потайном ходе размахивал ножом. То есть в разгар боя он убрал пистолет и достал нож. Если хочешь убить тихо, нож, конечно, лучше… но зачем ему убивать живой щит? Мошка покачала головой.

— Чушь какая-то, — шепнула она. — Скеллоу был жесток, бессердечен, но отнюдь не глуп. Только ты прикрывала его от верной смерти! Зачем ему убивать тебя?

Глаза черные, как порох, и глаза синие, как летнее небо, сцепились намертво. И в одних всходило солнце кошмарного осознания. В черных. «Мы ошибались, мы все поняли шиворот-навыворот», — подумала Мошка.

— На руках не осталось следов, потому что тебя никто не связывал, — медленно сказала она.

Нет, не дрогнул взгляд васильковых глаз, теплых и безжалостных, как пустынный ветер.

— Скеллоу услышал крик внизу, схватил веревку, накинул тебе на запястья и на скорую руку прихватил узлом. Потом в комнату ворвались мы, он прикрылся тобой и увел через потайную дверь. А потом вытащил нож. — Мошка сглотнула. — Он не собирался убивать тебя. Он хотел разрезать веревку, чтобы не мешала бежать. А ты не побежала. Ты выждала, пока он схватит нож, рухнула на колени и заорала. Все прошло по твоему плану. Мы решили, будто он хочет перерезать тебе глотку, и пристрелили его, как собаку. Ведь мертвый он не расскажет правду. «Мелкая гадина», — сказал он перед смертью. А что, если он имел в виду не меня?

Мошка тяжело дышала. От злости у нее в ушах ревела кровь. Девочка уже не могла остановить поток слов.

— Деньги. В Поборе все крутится вокруг денег. Люди думают только о деньгах. Большинство хочет выбраться из города, или заплатить десятину, или поесть хоть раз в день. А бывает так, что кончается шоколад, и чай, и шелковые платочки, и жизнь без них теряет смысл, а цены на черном рынке кусаются.

Можно было выйти замуж, стать леди Фельдролл и уехать в Оттакот, но здесь тебя любит каждая собака, а там кому ты нужна? Зачем рисковать, если можно остаться в Поборе и вить из людей веревки? Ты просто хотела свой кусок пирога… и все остальные куски.

Организовать собственное похищение было несложно. Бренд Эплтон, влюбленный в тебя до помутнения рассудка, был счастлив, как свинья в грязи, когда ты предложила ему получить выкуп и вместе сбежать в Манделион. Скеллоу — твой человек, Бренд его не любил и сам бы в дело не позвал. Кто он вообще? Подпольный поставщик сладостей? Вы с ним крепко спелись и решили кинуть Эплтона, когда тот сыграет свою роль. Выкуп позволил бы вам всю жизнь купаться в золоте. Но твои подельники были из Ночного Побора, так что тебе понадобился человек на дневной стороне. Ты дала Скеллоу денег на пошлину и отправила на аукцион Ростовщиков, чтобы нанять Романтического Посредника. А вышло так, что в город приехали мы. Но ты и нас пристроила к делу. — У Мошки в голове один за другим вставали на место кусочки мозаики. — Мы помогли тебе убрать отца из дома, а потом, в ту ночь, я помню, как ты сидела в молельном углу. Скеллоу залез в спасательный тайник, ты встала над ним на колени и слушала его отчет. Он тебя предупредил, что мы самозванцы, а ты его — про нашу ловушку. Ты раскидала по комнате булавки и украшения, чтобы создать впечатление борьбы. Потом вылезла в окно, спустилась по приставной лестнице и убежала. Когда мы обнаружили, что ты исчезла, решили, что в доме есть предатель, но даже подумать не могли, что это ты.

В повисшей тишине птичьи трели звенели, как осколки фарфора. «Одной из нас светят серьезные неприятности, — подумала Мошка. — Интересно кому? Лучезара не бледнеет, не теребит платок. Ох ты ж елки, похоже, я влипла».

— Некоторые люди от чтения сходят с ума, — наконец спокойно заговорила Лучезара. — Если я скажу, что ты повредилась головой, мне поверят. Если я скажу, что ты пришла меня шантажировать, мне снова поверят.

Истинная правда. Мошка чуяла, что так и будет. Все утонут в обаянии Лучезары, как мухи в варенье. Выдержав паузу, Лучезара перевела взгляд на пяльцы.

— Поди прочь. К закату чтобы духу твоего в городе не было.

— У тебя кроме имени ничего нет! Без него ты пустышка! Они влюблены в твое имя! — Мошка в бессильной злобе стиснула кулаки. Она знала правду, а использовать ее не могла.

— Да? — поднялись золотые брови. Вспыхнули ямочки на щеках. Мелькнули белые зубки. — Ты веришь, что с хорошим именем стала бы такой же, как я?

— Нет! — взревела Мошка в праведном гневе. — Ни за что на свете.

Она так хлопнула дверью, что на столе зазвенели чашки.

— Мистер Клент! Нас обставили! Эта обуревшая в корягу жмыга…

— Мошка, тише! — Клент возвел очи горе. — Четыре ночи в Ночном Поборе, и вот он, печальный результат! Дитя, не стоит цеплять подряд новые слова.

Мошка громко и решительно посвятила Клента в свои выводы. Сперва Клент скептически хмыкал, потом недоверчиво хмурился, потом изумленно таращился, а под конец кипел от ярости.

— Вертеть чужой судьбой… и ради этой вероломной скороспелки мы рисковали животом и головой!

— Именно так я и сказала! — пылко поддержала Мошка. — Правда, чуть другими словами.

— Столь дерзкое предательство в такой красивой… эй, погоди. Ты сказала? Ты обсуждала эту ситуацию? С кем? Надеюсь, не с ней?

Мошка упрямо надулась:

— Иногда я могу смолчать, иногда нет! Иначе проглоченные слова сожгут меня изнутри! Благодарите, что до рукоприкладства не дошло, а то бы я вцепилась ей в нос и крутила, пока веснушки не отвалятся, ой, ой! Мистер Клент, не дергайте за руку!

— Мадам, нам пора! — Клент задержался лишь на миг, чтобы накинуть плащ и изящно опорожнить пиалку сухофруктов в карман. — Обрати внимание, последнего, кто мог выдать ее тайны, Лучезара подвела под пулю. Ты застала ее врасплох, но она быстро сообразит, что лучшая защита — это нападение, и выставит злодеями нас. Если мы хотим убраться из этого проклятого города, надо уходить ПРЯМО СЕЙЧАС, пока нас не бросили в камеру.