Книга Космическая одиссея Инессы Журавлевой - Юлия Цыпленкова

– Но у Грейна она тоже ночевала когда-то, ты же спокойно там жила! – возмутился Дима. Получил второй раз подушкой, пошипел на меня, получил за это в третий раз, и мы вернулись в родные пенаты.

В общем, моя нежная женская душа так и осталась непонятными потемками для бесчувственного легара. За это тоже получил, но уже дома. Ардэн оскорбился и еще некоторое время терроризировал меня, требуя извинений в виде комиссарского тела.

– Да пойми ты, не могу я удовольствие получать, пока кому-то из вас плохо, – попыталась я достучаться до озабоченного рептилоида.

– Грейн завтра выходит из медблока, – ответил Дима. – Если хочешь, можем даже его торжественно забрать оттуда.

– Хочу! – жарко ответила я.

– А ломалась-то, – хмыкнул змей, истолковав мой ответ в свою пользу и… добился, чего хотел. А что? Я не железная, а Дима умеет уговаривать… стервец.

А утром мы отправились за Ромой. Дима, измерив шагами каюту вдоль и поперек, упал на кровать, заложив руки под голову, и тяжко застонал.

– Ра-адость, – страдальчески протянул он.

– Да-да, милый, – машинально ответила я из шкафа, откуда уже около часа торчал только мой зад, пока я выбирала, что надеть.

Дима успел многозначительно посопеть мне в спину, сымитировать половой акт, активно двигая бедрами в мою откляченную часть тела, доимитировался и начал приставать на полном серьезе. Пришлось начать ролевые игры. Я взяла на себя роль лошади и лягнула озабоченную особь мужского пола. Особь оскорбилась и подкатила более конкретно. Несмотря на ожесточенное сопротивление, оборона была сломлена, и пришлось начинать сборы заново после некоторой задержки.

Я снова ушла в шкаф, велев даже не смотреть в мою сторону. Теперь я точно знала длину и ширину каюты в Ардэнах. Потом я выучила несколько новых ругательств на незнамо чьем языке, их мне перевела Сима, вышло круче русского мата. А я еще убивалась, что развратила аттарийцев. Да они сами испортят кого угодно!

– Инна-а-а, – ныл Дима. – Счастье мое, ты же не на прием к императору собираешься, а в медблок за Грейном. Если еще провозишься, он сам дойдет, и никакой тебе встречи.

– Бессердечный! – указала я на него обличающим перстом, выбираясь из шкафа, куда Сима перетащила все мои обновки.

– Сердечный я, Инусь, я такой сердечный, что самому завидно, но сейчас у меня точно случится разрыв сердца, мозга и терпения, – уверил меня Ардэн.

– И за что я тебя люблю? – вздохнула я, натягивая… черное платье. Ага, Ромино любимое, ничего лучше не придумала, сколько ни рылась в тряпье, примеряя то одно, то другое. Пусть уж моему синеглазику будет приятно.

– А меня можно не любить? – искренне удивился Дима.

– Балбес, – усмехнулась я, притягивая его к себе для поцелуя.

Мы быстро дошли до медблока. Меня буквально распирало от нетерпения. Ардэн ворчал, что ему уже интересно, неслась бы я так за ним. Легкая ревность проскальзывала в голосе, и я остановилась. Развернулась и дала под дых.

– Дурак, что ли? Смерти моей хочешь? Я просто не переживу, если с кем-то из вас опять случится нечто подобное, – возмущенно сказала я.

– Шучу я, радость, – улыбнулся Дима, и я показала ему кулак.

Мы еще обязательно поговорим о том, что меня волнует, но потом, не сейчас. Сейчас я влетала в местный лазарет, едва вспомнив, что хорошие девочки здороваются при встрече с людьми. Дима подвел меня к той самой «торпеде», в которой лежал Рома. Я несмело заглянула в окошко и всхлипнула, глядя на еще спящего умиротворенного мужчину, на котором не было и следа от ожогов.

Эскулап вежливо подвинул меня и открыл регенератор. Я застыла, жадно разглядывая мое синеглазое счастье. После протянула руку и погладила его по лицу. Слезы навернулись на глаза, когда пушистые черные ресницы дрогнули и веки медленно поднялись. Такие родные и любимые глаза затянули меня в знакомый синий омут.

– Ох, господи, – я зажала рот рукой, – Ромка.

– Инночка, – он порывисто сел, отвел мою руку от лица и провел пальцем по щекам, стирая слезы, – почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?

Взгляд Ромы метнулся мне за спину, затем снова вернулся ко мне, и я мотнула головой.

– Нет, просто я очень соскучилась, – тихо ответила я, поймав его ладонь и прижав к своей щеке.

– Дмирт, – голос Ромы прозвучал хрипло, – ты не мог бы…

До меня донесся короткий смешок Димы, и он уверенно погнал возмущающихся врачей на выход. Дверь закрылась, и мы остались наедине. Рука Ромы коснулась панели, и капсула стала шире и глубже. Затем он ухватил меня и втянул к себе, укладывая рядом.

– Рома! – воскликнула я.

– Я тоже соскучился, очень-очень, – сказал Грейн, завладевая моими губами.

– Но ты же только после такой травмы! – попробовала я возмутиться и услышала:

– Сердце мое, нужно проверить, как все работает.

Я посмотрела в наглую физиономию этого, с позволения сказать, инвалида, опустила взгляд на объект испытаний, уже жизнерадостно салютовавший мне во всей боевой красе, и усмехнулась.

– Вроде все функционирует.

– Вроде – недопустимый критерий оценки, – сказал принципиальный тайлар Грейн.

– Тест-драйв, – хмыкнула я, и крышка регенератора закрылась. Выдумщик…

Когда регенератор снова открылся, в блоке находился только Дима, дремавший в кресле и закинувший ноги на стол главного белого. На тихое шипение крышки он открыл глаза и потянулся, затем указал на одежду, лежавшую на столе, и возмущенно посмотрел на нас.

– Совесть есть? У меня медики в карцере томятся, стоны из брэновской камеры слушают.

– Почему в карцере? – удивилась я, натягивая платье.

Дима проследил за процессом моего одевания, вздохнул и отвернулся.

– А куда мне их было? Они сюда ломились, я один их напор уже не выдерживал. Не вызывать же было один из клиньев, пока вы тут регенератор раскачиваете, – усмехнулся Ардэн. – Грейн, выйти отсюда совсем не спешишь?

– Я очень соскучился, – невозмутимо ответил Рома, быстро облачаясь в комбинезон.

– Я уже тоже, – на меня многозначительно посмотрели коварным взглядом рептилоидных глаз.

– Подарю вам по резиновой кукле, – пробурчала я, осторожно продвигаясь к двери на подрагивающих ногах. – Инка у вас одна, маленькая и хрупкая, а вас, огромных озабоченных бабуинов, двое.

Дима перехватил меня, втиснул в свое тело и посмотрел сверху вниз, сияя акульим оскалом.

– И у нас есть регенератор, – с намеком произнес он. – Восстановим, починим и снова залюбим.

– Мама, – судорожно вздохнула я.

Оба озверелых аттарийца заржали, и я оказалась зажата с двух сторон. Ромины руки скользнули мне на бедра, Димины покоились на талии, и я себя вдруг почувствовала уютно и надежно. Хотя были опасения, что клаустрофобия от двух сдавивших стен тоже может случиться, но от теплых взглядов все опасения быстро развеялись, обратившись в прах.