Книга Баловень судьбы - Владимир Гурвич

Кажется, мои аргументы подействовали на главного инженера, он успокоился до такой степени, что мог анализировать то, что я ему говорил. До сих пор ему это не удавалось.

– Скорей всего вы правы, – согласился он. – Но что же делать?

– Мне известно, где они ее держат. Я не вижу иного выхода, кроме как постараться ее освободить. Одному мне не справиться, поэтому я и пришел к вам. Ведь она же вам дорога. Мы должны это сделать вместе.

Больше некому.

– Но почему некому, у нас есть служба безопасности. А там бравые ребята. Они нам помогут вызволить Анастасию и наказать этих подонков.

Я отрицательно покачал головой.

– Я думал об этом варианте. Мы не можем так рисковать.

– Я вас не понимаю.

– У меня нет никаких сомнений, что в компании есть люди, которые давно работают на Обозинцева. И есть они в службе безопасности. Кто-то следил за всеми моими здесь перемещениями. И если мы возьмем с собой такого человека, он нас, либо прикончит, либо сдаст.

– А вы не боитесь, что и я…

– Вы любите ее или я совсем ничего не понимаю в людях.

– Нет, кое-что вы все же понимаете в людях, – не сразу отозвался Струганов. – Я согласен.

– Нужно раздобыть настоящее оружие, лучше всего автоматы. С пистолетами там делать нечего. Вы, кстати, умеете с ними обращаться?

– Я служил в армии и всегда был лучшим в роте в стрельбе. А автоматы мы раздобудем. Я знаю, где их можно достать. Только потребуется немного времени.

– Максимум полчаса. И еще нам могут понадобиться акваланги. Как-то Анастасия сказала мне, что вы увлекаетесь подводным плаванием.

– Есть такой грех. Каждый год летаю в Египет на Красное море, там фантастический подводный мир. Акваланги у меня есть. Но зачем они нам?

– Расскажу по дороге. Через сорок минут жду вас у себя дома. Да, и не забудьте прихватить два фонарика.

Глава 31

Через сорок минут Струганов подъехал ко мне на своем джипе. Из него он выгрузил тяжелую сумку.

– Здесь все, что вы просили, – пояснил он. – Два автомата, по запасному рожку, два акваланга. И еще я раздобыл по одной гранате на каждого.

– За гранату отдельное спасибо, – поблагодарил я. – У меня всегда было особое пристрастие к ним.

Я положил арсенал на заднее сиденье своего джипа.

– Если вы готовы, то поехали, – сказал я.

– Я готов, – ответил главный инженер.

Если первый раз, когда я преодолевал это расстояние, дорога была жуткая, то теперь она была просто кошмарная. Ночью прошел сильный дождь, и во многих местах грунт размок, превратившись в сплошное жирное месиво. Мотор джипа надсадно ревел, словно раненный зверь, но все же тащил и тащил нас вперед. Дядя знал толк в машинах и выбрал для себя едва ли не лучшую модель. Впрочем, он знал толк и в женщинах и во многом другом.

Я то и дело посматривал на часы, стрелки неуклонно приближались к шести часам. Мы же двигались крайне медленно, и я все сильнее боялся, что не успеем добраться во время. И не дай бог перевернуться на этих крутых виражах, это будет конец всему.

– Куда мы едем, можно спросить? – после долгого молчания подал голос главный инженер.

– На озеро Спокойное. Там мой дядя и Анастасия соорудили небольшой домик. Я туда и отвез женщин. По такой дороге вряд ли их могли оттуда куда-то увезти. Да и зачем? Только сумасшедший захочет туда добраться.

– А что будет потом, когда мы ее освободим?

Я быстро взглянул на своего спутника, его лицо застыло в напряженном ожидании моего ответа.

– Вы хотите спросить, кому достанется приз под названием «Анастасия»?

– Если вам так угодно, – довольно сухо подтвердил он.

– Я так полагаю, что приз сам должен выбрать кого-то из нас. Или кого-то другого. Или вообще никого не выбрать. Она может навсегда сохранить верность памяти Александра Михайловича. Это в ее характере.

– Вы правы, я сморозил глупость, – согласился Струганов.

– Да нет, вовсе не глупость. Я сам все время об этом думаю.

– Странно, – задумчиво произнес он, – мы соперники, а едем вместе освобождать женщину, которую одинаково любим. Вот уж не думал, что такое возможно.

– Просто есть нечто более важное, чем наше соперничество, – Что же?

– Честно говоря, я и сам не знаю. Просто чувствую, что есть нечто более важное, чем даже наша жизнь. Иначе не ты, ни я не стали бы рисковать своими шкурами. – незаметно для себя я впервые обратился к нему на ты, но он это мое панибратство воспринял без возражений.

– Да, ты, пожалуй, прав. Александр Михайлович не раз мне говорил, что если человек не ощущает нечто высшего в себе, если он не выходит за рамки собственного эгоизма, узких интересов своей личности значит, он еще не человек, а только тесто без дрожжей. Он употреблял именно это выражение.

– Это он верно заметил, сразу видно, что моя дядя был мудрым человеком. Я всегда подсознательно ощущал, что как раз являюсь этим тестом. Вот только не очень представлял, какие фигуры из него надо лепить.

– А теперь представляешь?

– Более или менее.

– И что же эта за фигура?

– Фигура простая, я хочу спасти компанию, не позволить таким, как Обозинцев заглотить ее в свою ненасытную пасть.

– Мне бы тоже этого не хотелось. Хотя я принял решение уехать из поселка. Меня зовут в Москву, в одну крупную фирму. Они познакомились с несколькими моими изобретениями и предлагают очень выгодный контракт.

– Вот как? – Эта новость была для меня абсолютно неожиданной. – Это из-за Анастасии?

– Да. Я окончательно понял, что у меня нет никаких шансов. Чем дальше я от нее буду находиться, тем легче мне будет вытравить из себя это чувство.

– Но подожди, мне кажется, далеко еще не все потеряно. Она уже немножко отходит после смерти дяди. Надо еще подождать, и она снова вернется к полноценной жизни. И тогда…

Главный инженер отозвался не сразу.

– Сначала я тоже так думал. И решил ждать ровно столько, сколько потребуется. Но после того, как появился ты, я начал понимать, что мне ничего не светит.

– Причем тут я? – удивился я.

– Ты ей сразу же понравился.

– Что!? – Моему изумлению не было предела. – Что за чушь ты несешь. Да она в первое время на меня без ненависти смотреть не могла.

– Я тоже так думал и даже обрадовался, что она так к тебе относится, и у тебя нет шансов. Но затем я стал наблюдать за ней и заметил, как она стала меняться. Хуже относиться ко мне, даже слушать намеков на мои чувства больше не желала. Хотя еще недавно было по-другому.