Книга Властелин ее сердца - Моника Маккарти

Она говорила всерьез. Он видел это по ее глазам.

Дай ей уйти.

Стук сердца эхом отдавался в его ушах. Мускулы, о существовании которых он даже не подозревал, напряглись и удерживали руки, не давая протянуть их к ней.

Казалось, она ждала целую вечность, глядя ему в лицо, ждала хоть какого-нибудь знака.

Если это все, чего ты хочешь…

Мускул на его шее нервно подергивался, кровь кипела в жилах, но он стоял совершено неподвижно, не поддаваясь шторму эмоций.

Розалин отвернулась.

Пусть все катится к дьяволу! Это вовсе не было всем, чего он хочет. Он схватил ее за запястье прежде, чем она двинулась с места. Их взгляды встретились.

– Проклятье, Розалин, я хочу тебя.

Он точно не знал, что это означает, знал только, что это что-то очень важное.

Она вздернула подбородок и бросила перчатку прямо ему под ноги:

– Тогда возьми меня.

Он не мог не принять вызов. У каждого человека есть предел прочности. И эта прекрасная женщина, которая смотрела на него с любовью и бросала ему вызов, была его пределом.

Робби не сломался и не потерял над собой контроль. Он просто отбросил поводья и дал им упасть. С него достаточно. Он возьмет ее – и пусть он будет проклят.

Глава 21

Робби схватил Розалин в объятия и сделал то, что мучительно хотел сделать с того момента, когда она вошла в его комнату. С глухим стоном он прижался губами к ее губам. Это было так, словно плотину прорвало и вся страсть, все эмоции, все желания, которые он так долго сдерживал, вырвались на волю, едва он коснулся губами ее губ.

Боже, ее губы были такими мягкими. И такими сладкими. Бойд не мог понять, как ему удавалось сопротивляться так долго? Почему он это делал? Если в его голове и звучали голоса с ответом на эти вопросы, то он больше к ним не прислушивался.

Он был слишком занят, целуя ее, пробуя на вкус, проникая языком в ее рот и лаская долгими поглаживаниями, на которые она отвечала своими ласками.

Это было невероятно. Помоги ему, Боже, – эта девушка быстро училась.

Он мог продолжать целовать ее так целую вечность. Но чем дольше он целовал ее, тем более страстными становились ее ответные поцелуи, а его кровь – все горячее. Он излучал тепло и чувствовал ответное биение ее сердца, которое становилось все громче с каждой лаской.

Робби чувствовал ее страсть, ее жажду, нарастающее нетерпение, и от этого языки пламени охватывали все его тело. Ее стоны эхом отдавались в его ушах, заставляя его терять последние остатки самообладания. Она вцепилась ему в плечи, стараясь прижаться еще теснее, но их тела уже соприкасались настолько близко, как если бы они были без…

Он выругался. Как только эта картина предстала перед его мысленным взором, ее уже было невозможно выбросить из головы. Кожа к коже. Обнаженные переплетенные тела. Мокрые от пота простыни. Он, глубоко погруженный в нее. Высшая степень близости. Розалин хотела этого. И, Господи, Робби тоже этого хотел.

Он взял ее на руки и понес к кровати. Бойд прервал поцелуй лишь для того, чтобы уложить ее и лечь рядом. Он не хотел давать ни себе, ни ей время подумать.

Возможно, у нее была та же мысль, потому что, едва ее голова коснулась подушки, она снова потянулась к нему, обвивая руками его шею, чтобы снова слиться в поцелуе. Чтобы заставить его лечь поверх нее. Он дал ей почувствовать свой вес, наслаждаясь при этом невероятным ощущением ее мягкого соблазнительного тела, лежавшего под ним.

Но этого было недостаточно теперь, когда картины высшей близости не выходила у него из головы. Он начал двигаться быстрее. Его губы скользили по ее подбородку, по шее, по нежному местечку около уха – это заставило ее трепетать, – по ее горлу и наконец накрыли грудь.

Бойд слышал частое биение ее сердца и неровное дыхание, которое заставляло его двигаться все быстрее и быстрее. Слишком быстро. Но, казалось, ее это устраивало. Она чувствовала то же, что и он.

Розалин запустила пальцы в его волосы, пока он развязывал шнурки ее платья и сорочки – одежды, которую он на ней никогда не видел. Только мысль о том, как трудно будет объяснить Джоанне, каким образом они порвались, помешала его желанию сорвать их с нее.

– Быстрее… – выдохнула она, разделяя его нетерпение.

Он выругался. Господи, она убивает его. Обычно искусные его пальцы теперь казались толще и дрожали. Дьявол, они действительно дрожали! Вот вам и многолетний опыт. Когда дело касалось Розалин, все было как будто впервые.

Ничья кожа не была такой мягкой, ничьи губы не были такими сладкими, ничей аромат не был таким опьяняющим и ни с одной женщиной он не испытывал такого желания.

Но это было больше, чем желание. Пусть даже Бойд не хотел думать об этом. Впервые в жизни это было не просто соитие, но любовь.

Наконец Бойд расстегнул и платье, и сорочку, чтобы взять в рот ее восхитительную грудь. Робби обхватил рукой грудь и нежно сжал ее, в то время как его губы сомкнулись вокруг напряженного соска. Он нежно сосал его, обводил языком и слегка покусывал. Розалин застонала и выгнулась. Ее пальцы крепче вцепились в его волосы. Удовольствие затопило его горячей волной, пытаясь затянуть на самое дно.

Робби хотел раздеть ее догола и с обожанием ласкать каждый дюйм этой нежной белой кожи. Но он не смог бы тогда продержаться и пяти минут. Не сейчас. Хотя он должен хотя бы попытаться…

– О господи, Робби!..

Эта тихая мольба прекратила все его попытки не торопиться. Он дал ей то, чего она хотела, и с силой втянул сосок в рот. Она была так прекрасна, так отзывчива, что это сводило его с ума. Он никак не мог насытиться ею. Он наслаждался вкусом ее груди, терзая ее губами и языком. Дразня, облизывая, посасывая, пока ее тело не охватил трепет, обещающий высшее наслаждение.

Он не собирался заставлять ее ждать.

Розалин знала, что делает, – по крайней мере, надеялась, что узнает. Это была самая рискованная авантюра в ее жизни. Но награда…

Наградой была жизнь, полная счастья.

Робби любил ее. Она была в этом уверена. Это чувствовалось в его поцелуе. Она подтолкнула его к этому с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. Она никогда не видела его так близко к пределу его возможностей. И тем не менее, когда он поцеловал ее, это было не грубостью или наказанием – его губы были мягкими и нежными, он укачивал ее, словно в люльке, его большие, загрубевшие в боях руки ласкали ее, словно она была хрупким цветком.

Розалин должна заставить его признать правду, пока не поздно. Она уже отдала ему свое сердце, поэтому пустила в ход единственное оставшееся у нее оружие – свое тело.

Она отчасти понимала, что это большой риск, что она должна ценить свою девственность гораздо выше. И если он любил ее, ей не было бы необходимости доказывать это. Но, с другой стороны, ничто никогда не казалось таким естественным и правильным. И говоря по совести, Розалин признавала, что хотела испытать это ощущение. И каким бы ни был результат, она хотела знать, что это такое – слиться воедино с любимым мужчиной.