Книга Муссон. Индийский океан и будущее американской политики - Роберт Д. Каплан

В 1978 г. адмирал Стэнсфилд Тэрнер, возглавлявший ЦРУ при Джимми Картере, выгнал со службы или отправил в принудительную отставку без малого 200 офицеров, которые «вели» заграничных агентов – иностранных подданных, поставлявших разведывательные данные. Многие из этих агентов жили в Юго-Восточной Азии. Нелегальная ветвь ЦРУ оказалась обезглавлена и опустошена. По словам Буйвола, многие из принудительно уволенных офицеров «не любили подобных шуток» и решили на свой страх и риск создавать собственные, «самодостаточные» агентурные сети – одновременно «вербуя в сотоварищи» себе подобных: молодых людей, только что вышвырнутых из разведки либо «зеленых беретов». Буйвола тоже «завербовали», отправили учиться мореходству и летному делу. Он стал дипломированным капитаном торгового сухогрузного флота и пилотом, получившим свидетельство от Федерального управления гражданской авиации США. Пришли 1980-е; Буйвол выполнял в Юго-Восточной Азии секретные задания. Среди них были поставки оружия в Камбоджу: «красных кхмеров» потихоньку снабжали оружием. Буйвол перестал видеть разницу между тайными, во многом достойными порицания правительственными операциями и абсолютно противозаконными затеями, которыми их иногда прикрывали и обеспечивали. В 1988-м он привел на западное побережье Соединенных Штатов судно, имевшее на борту азиатский экипаж и 70 т марихуаны. Береговая охрана США взяла судно на абордаж. Буйвол провел в американской тюрьме пять лет, затем вернулся в Юго-Восточную Азию, где и поселился навсегда. Теперь он, по его словам, состарился: сказались десятилетия, прожитые в краях, чьи обитатели эксплуатируют себе подобных беспощадно. На визитной карточке значилось «компрадор» – мастер на все руки, мальчик на побегушках, приобретший неизгладимый отпечаток местной культуры. В далеком прошлом люди подобного свойства были неотъемлемо важны для деятельности, осуществлявшейся Британской Ост-Индской компанией. Он полагает: грядущее состязание Америки с Китаем сделается скорее двусмысленным, чем откровенно враждебным. Люди в мундирах будут нужны меньше, чем люди его сорта. И если герои его юности воевали во Вьетнаме, то Бирма и тамошние племена, как считает Буйвол, тоже обеспечат раздолье для его обширных способностей. В случае с шанами, говорит он, понадобится умение действовать незаметно и гуманно.

Я чувствовал себя отчасти неловко, глядя на Буйвола и узнавая кое-какие подробности из его жизни. Можно согласиться: его подход к делу разумен и сдержан; а все же не следует забывать об опасностях, сопутствующих образу действий, который советовали бы избрать и он сам, и трое других американцев. Самыми важными политическими отношениями в XXI в., видимо, станут китайско-американские – и следует позаботиться о том, чтобы эти отношения не дали случайной трещины. Если мы желаем по-настоящему поддержать бирманские племена, нельзя ни на миг забывать о простой истине: Китай следует спокойно и вежливо поощрять к лучшему поведению на бирманской земле, а не спокойно и вежливо доводить до белого каления. Вовсе не требуется пробуждать у китайцев ярость: она способна вылиться в нежданные разрушительные действия, которых Америка не сумеет ни предотвратить, ни сдержать.

Пока я пишу это, Бирма готовится к общенациональным выборам, о чем было объявлено в январе 2010 г. Выше отмечалось: не угадаешь итоги выборов, и – еще важнее – не предскажешь, как они пройдут и какие подспудные политические силы могут в их итоге нежданно сорваться с цепи. Само проведение выборов свидетельствует: разумное взаимодействие Запада с бирманским режимом принесет лучшие плоды, чем любые американские авантюры в партизанских чащобах Бирмы. Безусловно, повстанцев следует принимать в расчет – пусть даже газеты, журналы и телевидение уделяют им сравнительно мало внимания при анализе бирманских событий. Оттого я и пишу о повстанцах столь сосредоточенно и пространно. И все-таки демократия важнее. Если хунта решила проводить выборы – значит, Обама и его администрация не напрасно тратили свое время. Думается, они повлияли на хунту хотя бы отчасти.

Если, как полагают четверо моих американских консультантов, Америке суждено быть вовлеченной в бирманскую политику – а опыт уже имеется: США содействовали афганским племенам в 1980-х и югославским народностям в 1990-х, в 2000-х использовали иракские трения и столкновения между суннитами и шиитами и ныне вновь имеют дело с афганскими племенами, – необходимо пристально взглянуть на бирманское прошлое. «Самая изумительная особенность нынешних словопрений, связанных с Бирмой <…> это полнейшее невнимание к бирманской истории», – пишет историк Тхант Мьинт-У. «И диктатура, и возможное возникновение демократии рассматриваются только сквозь призму десяти-двадцати минувших лет, словно три англо-бирманские войны, столетие колониального владычества, сокрушительное японское вторжение и последующая оккупация, пять десятилетий гражданской войны, иностранная интервенция, коммунистические мятежи – нечто никогда не имевшее места» [6].

Для начала поразмыслите о нижеследующем. Перед вами беглый намек на то, как в грядущие годы могут выглядеть газетные заголовки.

На бирманскую историю, с одной стороны, влияла географическая «текучесть», с другой – религиозно-культурная изоляция. Торговые пути сопрягали Бирму с Китаем и с Индийским полуконтинентом, а теравадский буддизм отсекал ее и от индуистского полуконтинента, и от конфуцианского Китая [7]. Итогом стала история замкнутая, предельно своеобразная, и все же испытавшая воздействия извне.

В Средние века на равнинах и в джунглях между Индией и Сиамом (Таиландом) существовали три главных царства: Аракан, Мон и Мьянма – последним по порядку бирманским словом зовется поречье Иравади в ее среднем течении, а также прилегающие земли. На закате XVIII в. Мьянма наконец покорила два других царства. С тех пор монскую столицу Дагон именовали Янгоном, что по-бирмански значит «Завершение раздора». (Иноземцы произносили и произносят Янгон как Рангун.) Еще существовали горские царства Чин, Качин, Шан, Карен и Каренни, отразившие натиск мьянманских захватчиков и сохранившие независимость. Они тоже не были едины: скажем, в сотрясаемых раздорами Шанских государствах жили еще ва, лаху, пао, кайяны и другие племена, враждебные правителям. Превосходя площадью Англию и Францию, вместе взятые, этот огромный край был не только беспорядочно изрезан зыбкими границами беспокойных царств, а еще и расчленен подковообразным, лесистым горным кряжем и долинами рек Иравади, Чиндуин, Салуин и Меконг. Значительное этническое разнообразие объясняется тем, что многие племена Бирмы восходят корнями к выходцам из Тибета, Китая, Индии, Бенгалии, Сиама и Камбоджи. Например, чины, живущие в Западной Бирме, имеют очень мало общего с каренами, населяющими Бирму Восточную [8]. Между шанами и собственно бирманцами (народом) тоже нет общности – ни языковой, ни культурной, – за вычетом буддийской веры. В сущности, шаны, часто переселявшиеся на протяжении своей истории, гораздо ближе к живущим по другую сторону границы тайцам[63]. Араканцы же, наследники космополитической приморской цивилизации, на которую влияла, в частности, индуистская Бенгалия, чувствуют себя столь чуждыми остальной Бирме, что сравнивают свое горестное положение с участью бесправных народов Среднего Востока и Африки [9]. Лишь карены скорее рассеяны по стране, чем сосредоточены в определенных этнических пределах: каренов много как на восточных нагорьях, так и в низменном устье реки Иравади.