Книга Эдгар Уоллес. Сообразительный мистер Ридер. Гилберт Кит Честертон. Воскрешение отца Брауна - Эдгар Уоллес

– Кажется, я начинаю вас понимать, – признался Фиеннс. – Но если даже полковник был убит этой саблей, для меня полнейшая загадка, как это было сделано.

– Для меня это не такая уж загадка, – ответил отец Браун. – В самом начале, как только вы произнесли слово «беседка», у меня возникли определенные подозрения. А когда вы сказали, что Дрюс был в белом пиджаке, я понял, что не ошибся. Все искали короткий стилет, поэтому не подумали об этом. Но, если в ход было пущено оружие с длинным, как у рапиры, клинком, тут нет ничего невозможного.

Он откинулся на спинку стула и устремил взгляд в потолок, как человек, готовящийся вернуться в памяти к своим старым мыслям.

– Все эти детективные рассказы, наподобие «Тайны желтой комнаты»[56], в которых убитых обнаруживают в запертых комнатах, куда невозможно проникнуть, не подходят для этого случая, потому что здесь мы имеем дело с беседкой. Когда речь идет о желтой комнате или о любой другой комнате, мы подразумеваем стены, однородные и непроницаемые. Но ведь беседки устроены иначе. Чаще всего, и этот случай не исключение, стены беседки представляют собой плотно соединенные, но все же отдельные ветки или полосы древесины, между которыми попадаются щели. За спиной Дрюса, когда он сидел в кресле у стены, была такая щель. К тому же сидел он не на обычном кресле, а на плетеном, и в нем тоже были отверстия. И наконец, беседка примыкает к самой живой изгороди, а вы сами говорили мне, что изгородь была тонкой. Человек, стоя за ней, мог без труда разглядеть среди переплетения веток белое пятно пиджака полковника.

Далее, что касается географии места, тут ваш рассказ был не очень вразумительным, но достаточно подробным, чтобы составить картину. Вы говорили, что Камень судьбы был не очень высоким, но потом обмолвились, что он возвышался над всем вокруг, точно горная вершина. Другими словами, он стоял рядом с дальней границей сада, поэтому вам пришлось довольно долго обходить его, чтобы дойти до этого места. Кроме того, маловероятно, чтобы юная леди завопила настолько громко, что ее вопли были слышны за полмили. Она издала обычный непроизвольный вскрик, но вы тем не менее, находясь на берегу, услышали ее. И еще, позвольте вам напомнить, что среди прочих интересных подробностей вы сообщили мне, о том, что Гарри Дрюс отстал от вас, чтобы закурить трубку у живой изгороди.

Тут Фиеннс слегка вздрогнул.

– Вы хотите сказать, что там он достал из ножен свой клинок и через переплетение веток вонзил его в белое пятно, как в мишень? Уверяю вас, вряд ли он мог так уж рассчитывать, что попадет в него, да и как мог он вот так на ходу додуматься до такого? Кроме того, он ведь не знал наверняка, что деньги старика перейдут ему, чего, кстати, так и не случилось.

Лицо отца Брауна оживилось.

– Вы недопонимаете характер этого человека, – сказал он с таким видом, будто сам был знаком с ним всю жизнь. – Это довольно любопытный, хотя и не такой уж редкий тип людей. Я очень сомневаюсь, что Гарри Дрюс пошел бы на это, если бы был уверен, что деньги достанутся ему. Ему подобное показалось бы немыслимым жутким злодеянием.

– Похоже на парадокс, не правда ли? – заметил Фиеннс.

– Этот человек был игроком, – сказал священник. – И из полиции его уволили за то, что он часто шел на риск и действовал, не дожидаясь приказов. Наверняка он был весьма неразборчив в средствах и совершил что-то уж совсем непозволительное, ведь любая имперская полиция имеет гораздо больше общего с российской охранкой, чем нам хотелось бы думать. Он пошел на риск и проиграл. Такие, как он, поддаются искушению и совершают безумные поступки, поскольку думают, что в будущем риск, на который они пошли, покажется им чем-то чудесным. Ему так и хотелось сказать себе: «Любой другой на моем месте упустил бы такой шанс, только я смог решиться и сказать себе: “Сейчас или никогда”. Как же точно я все рассчитал и учел все до мелочей: Дональд не в фаворе, полковник позвал к себе одновременно адвоката, Герберта и меня. И потом все видели, как мы с ним попрощались, пожали руки, и старик даже улыбнулся мне. Кто угодно скажет, что нужно быть сумасшедшим, чтобы решиться на такой риск. Но именно так зарабатываются состояния людьми, сумасшедшими настолько, чтобы заглядывать вперед». Короче говоря, это тщеславие азартного человека. Мания величия игрока. Чем более необычное стечение обстоятельств, тем быстрее принимается решение, тем больше вероятность того, что он ухватится за возможность. Обычное стечение обстоятельств, глупейшая случайность – белое пятно пиджака и щель в стене в нужном месте опьянили его, точно все соблазны мира, собранные воедино. Найдется ли такой человек, который достаточно умен, чтобы осознать, какой шанс дает ему судьба, который оказался бы настолько труслив, чтобы не воспользоваться им? Поистине, дьявольское искушение для игрока. Но даже сам нечистый вряд ли стал бы склонять этого несчастного спокойно, хладнокровно убить старого дядю, который всегда возлагал на него такие надежды. Для такого человека много чести.

Он ненадолго замолчал, а потом чуть взволнованно продолжил:

– А теперь попытайтесь представить себе следующую сцену, как будто видели ее своими глазами. Вот он стоит, охваченный адским пламенем от только что содеянного, поднимает глаза и видит странный силуэт, воплощение его собственной метущейся души: огромную глыбу, чудом сохраняющую равновесие на каменной основе, точно перевернутая пирамида, и вспоминает, что зовется она Камнем судьбы. Представляете, как такой человек в такой миг может воспринять подобный знак? Я думаю, это не могло не взволновать его еще больше и подтолкнуть к дальнейшим действиям. Человек, которому суждено стать возвышающейся башней, не должен бояться стать башней падающей. Как бы то ни было, он преступает к действиям. Его следующая задача – замести следы. Поиски орудия убийства неизбежны, и если бы у него нашли трость с потайным клинком, тем более с окровавленным клинком, для него это было бы равносильно смертному приговору. Если трость просто оставить где-нибудь, ее обязательно найдут, а по ней, вероятно, найдут и его. Даже если ее забросить в море, это могут заметить и посчитать чем-то подозрительным, разумеется, не найдя способа сделать это, не вызвав подозрений. Как вам известно, он справился с этой задачей и, надо сказать, сделал это блестяще. Поскольку из вас только у него были часы, он убеждает вас, что еще не время возвращаться, идет дальше по берегу и затевает игру с собакой. Но как должны были гореть его глаза, когда он осматривал пустынный берег в поисках способа замести следы, прежде чем они остановились на собаке!

Фиеннс кивнул, задумчиво глядя в пространство. Похоже, мысли его устремились к другой, менее практичной части повествования.

– Как странно, – промолвил он, – что собака все-таки оказалась замешана в этом деле.

– Если бы она умела говорить, – ответил священник, – она, наверное, и сама смогла бы вам все объяснить. Мне не понравилось то, что, поскольку собака не может говорить, вы придумали за нее ее рассказ и заставили ее говорить языком людей и ангелов. И это – лишнее напоминание о том, что я все чаще замечаю в современном мире, и в газетных сплетнях, и в обычных бытовых разговорах. Это суждения, вынесенные без проникновения в суть. Люди с готовностью проглатывают голословные обвинения, кого бы они ни касались. Эта волна смывает старый рационализм и скептицизм, она прибывает, как море, и имя ей – суеверие.