Книга Герой - Александр Мазин

Война закончилась — начался торг.

Его результата Духарев дожидаться не стал. Как только поджила нога, собрал своих дружинников, прихватил положенную ему часть добычи и отбыл в Булгарию.

Глава шестая

«Я отомщу...»

Сергей с трудом удерживался от того, чтоб не дать шенкеля Калифу, поднимая его в галоп.

Но следовало сохранять достоинство.

Воевода армии победителей не должен вести себя, как влюбленный мальчишка.

Тем более на глазах собственных воинов.

Поэтому так же неторопливо ложилась под копыта уже хорошо знакомая дорога. Текли мимо такие же знакомые сады и виноградники. А за спиной — привычная «музыка» рысящих конных сотен: дробь копыт, фырканье коней, голоса воинов, погромыхивание железа...

Смерды, трудившиеся на земле, при виде войска прекращали работу, но не бросались прочь, а снимали соломенные капелюхи и кланялись в пояс.

Они воспринимали русов как хозяев, а не как врагов, и Духарев тоже не чувствовал себя на этой земле захватчиком. Это был Межич. Земля его Людомилы. Значит, и его тоже.

Развилка. Одна дорога вела влево, к усадьбе. Вторая — вправо, к замку. Его недостроенные стены уже можно было видеть.

Духарев свернул направо. Калиф, чувствуя желание хозяина, прибавил.

Стены из светлого камня выросли уже почти на три человеческих роста. Снизу они казались выше, чем на самом деле. Дорога спиралью поднималась по холму между массивных темных каменных глыб — к будущим воротам.

Еще издали Духарева насторожило отсутствие каменщиков. Но в замке не было не только каменщиков — вообще никого, если не считать мальчишки-козопаса.

— Где все? — спросил Духарев, когда перепуганного мальчишку поставили перед ним.

— Нету, — пробормотал козопас.

— У вас что, праздник какой-нибудь?

— Не-а.

— Тогда почему здесь никого нет?

— Дык нету никого, — парнишка жутко трусил, и Духареву стало понятно, что толку от него не добьешься.

— Едем в усадьбу, — сказал он Велиму, и войско двинулось дальше.

Ворота усадьбы были распахнуты, но никто не вышел навстречу русам. Наверное, Людомила уехала присмотреть за своими смердами, подумал Сергей.

Он сделал знак гридням: остановиться. А сам с несколькими ближниками въехал во двор...

И сразу почувствовал беду, когда увидел, что на месте дверей дома черный провал.

И во дворе царило запустение.

— Эй, есть тут кто? — гаркнул воевода.

Из дверей конюшни, прихрамывая, вышел мужик.

Морда знакомая. Кажется, Людомилин младший конюх. Только раньше он не хромал.

— Где все? — сурово произнес Духарев. — Что у вас тут случилось? Где госпожа?

— Госпожа? — тупо повторил конюх. — А-а-а, госпожа... Пойдем, великий господин, я покажу.

И похромал за дом.

Духарев поехал за ним. С каждым мгновением его беспокойство усиливалось.

За домом обнаружился лужок, заросший высокой, по брюхо коню, травой.

— Куда ты меня привел? — сердито произнес Духарев. — Я сказал: проводи меня к твоей госпоже!

— Так я и привел, — растерянно проговорил конюх.

— И где же она?

— Вот! — Конюх раздвинул сочные травяные стебли, и Духарев увидел...

Людомила сидела у окна и вышивала детский чепчик. До родов — еще полгода, но Людомиле было очень приятно думать о будущем сыне. Она почему-то была уверена, что будет сын. И что он будет похож на своего отца: вырастет он таким же большим, светловолосым и светлоглазым, как Серегей... но чепчик, который она сшила по мерке, взятой у кормилицы, был совсем маленький. Людомила прижала к щеке крохотный шелковый чепчик и улыбнулась. Кто бы мог поверить, что Людомила Межицкая будет так счастива от того, что ждет ребенка от мужчины, с которым не венчана, который женат на другой и неизвестно когда вернется. Но он вернется, непременно вернется к ней. Людомила чувствовала это сердцем. Женщины всегда чувствуют...

Во дворе кто-то громко закричал. Так громко, что Людомила поморщилась. Блаженно-сладкое чувство в груди растаяло.

А на подворье продолжали шуметь. Потом раздался натужный скрип. Это закрывали ворота. Смазывать петли ворот запретил Пчёлко, потому что помнил, как бесшумно открыли их позапрошлым летом богумилы. Что ворота днем — на запоре, по нынешним временам — обычное дело. Разбойников в стране развелось, как червей в опаре.

Так что даже за усадебным частоколом нельзя было чувствовать себя в полной безопасности. Пчёлко торопил каменщиков, которые восстанавливали межицкий замок, но рабочих рук не хватало, и было ясно, что раньше следующей весны замок не восстановят. Это значит, что ребенок Серегея родится здесь, в усадьбе. Иу ничего, не страшно. Разбойников Людомила не боялась. В деревне каждый второй мужчина — арендатор и бывший воин, а для охраны усадьбы и поместья Пчёлко сформировал настоящее маленькое войско. Двадцать шесть бойцов под командой киевского гридня Дужки.

В дверь горницы постучали. Вошел Дужка. Бывший гридень Серегея внешне немного напоминал своего воеводу — светловолосый, с тяжелой квадратной челюстью, почти такой же высокий и широкоплечий. Только на двадцать лет моложе.

— Что случилось? — спросила Людомила, откладывая шитье.

— Большой отряд конных идет к нам, — сообщил Дужка.

Выражение озабоченности не шло его курносому веснушчатому, совсем юному лицу. Но внешность в данном случае не соответствовала сути. Дужка был опоясанным гриднем. Этим всё сказано.

— Отряд конных? — Людомила встрепенулась: вдруг это Сережа?

Но Дужка тут же развеял ее надежду.

— Это враги, госпожа. Малец прискакал с Живкина хутора. Батька его послал сказать: с ними «праведный» из еретиков. Аззанаил.

— А он ничего не напутал? — усомнилась Людомила. — Еретики — на конях?

— Говорит, нет. Все — в масках кожаных, но этого всё равно узнали. Они на хутор заезжали. Пограбили, но немного: только еду взяли и овес коням выгребли подчистую. Однако никого не убили и даже дочек Живкиных не попортили. Видно, что торопились, но Живка сына сразу к нам послал, так что подготовиться успеем. Может, даже и Пчёлко подойдет с подмогой из деревни.

— Всё равно будь начеку, — сказала Людомила. — Конные богумилы... Что-то мне беспокойно...

— Не тревожься, госпожа! — Дужка улыбнулся, сверкнул белыми ровными зубами. — Обороним тебя хоть от кого. А уж от безумных смердов — запросто. Хоть они на коней сядут, хоть на свиней. Помнишь, как мы их тогда? Как баранов резали!

— Хорошо, если так, — Людомила вздохнула.