Книга Дорогой, все будет по-моему! - Джейн Фэллон

— Ты перекрасила стены, — впервые заговорил Джеймс, заходя в комнату.

Кати промолчала. Стефани заметила, что она избегает смотреть на Джеймса. Ну конечно — Кати не видела его с тех пор, как их отношения рухнули. Сама-то Стефани привыкла регулярно встречаться с ним по разным делам.

Кати прошла на кухню и принялась готовить кофе, даже не спросив — хотят они или нет. Джеймс сидел уставившись в пол и явно мечтал оказаться подальше отсюда. Стефани решила, что должна взять инициативу в свои руки. Она прошла за Кати в маленькую заднюю комнатку, закрыла дверь, чтобы создать видимость уединения, хотя, несомненно, Джеймс будет слышать каждое сказанное ими слово. Но Стефани решила, что проделала весь этот путь не для того, чтобы щадить его чувства.

— Мне правда неловко, что мы так неожиданно нагрянули, — начала она. — Просто все как-то вышло из-под контроля. Ну да, мы в самом деле хотели отомстить ему…

— Ты хотела, — поправила ее Кати, и Стефани представила, как напряженно сейчас прислушивается к их разговору Джеймс по ту сторону двери.

— Да, первой хотела я. Идея принадлежала мне, и ты сама никогда бы не подумала о мести. Я видела, что это не в твоем характере. Но правда в том, что я не зациклилась на этом, а пошла дальше, и думаю, что тебе тоже пора это сделать. Хотя бы ради Финна. Маленькому мальчику вредно смотреть, как рушится жизнь его отца.

Кати поставила чашку, которую держала в руках.

— Но ты оказалась права! Ты говорила, что я почувствую себя лучше, и я правда почувствовала, а это важно, разве нет?

— Конечно, это важно. Но ты можешь положа руку на сердце сказать, что тебе и сейчас становится от этого лучше? Не полезнее ли будет перестать уже думать об этом? Отпустить ситуацию? — добавила она, пытаясь формулировать мысли в духе ньюэйджевской философии, которой руководствовалась Кати. — Тебе надо… очиститься… У тебя есть о чем думать — твой новый бизнес. Это то хорошее, что в результате всего этого появилось в твоей жизни, правда?

— Меня на самом деле не слишком интересует бизнес, — капризно проговорила Кати. — Мне больше нравилось, как у меня все было раньше — просто я и мои пациенты. Не нужно было думать о персонале, о пенсионных отчислениях, о том, кого посадить в приемной. Я просто хотела, чтобы он продал мне здание за бесценок. Хотела, чтобы он хоть так расплатился со мной.

— Так отремонтируй его и сдай повыгоднее! Ты можешь быть ароматерапевтом и домовладелицей одновременно.

Кати пожала плечами.

— В любом случае все кончено, Кати. Теперь, когда Джеймс все знает. И пожалуйста, не причиняй боль его родителям! Ты слишком хорошая, чтобы этим заниматься. Первое, что я в тебе отметила, — ты славная. Потому я и поверила тебе, когда ты сказала, что ни в чем не виновата.

— Я ни о чем не собиралась им рассказывать. Я уж не настолько опустилась.

— Тогда зачем ты звонила?

— Чтобы напугать его… наверное.

— Ты этого добилась. Что же дальше?

— В каком смысле? — настороженно спросила Кати.

— Это конец? Или ты задумала что-то еще?

Кати посмотрела на нее в упор:

— Не я все это начала!

— Знаю, — вздохнула Стефани. — Начала я. И теперь я прошу тебя остановиться. Пожалуйста, Кати, ты выше этого, ты слишком добра.

— Моя доброта принесла мне мало хорошего, правда?

— Из-за твоей доброты ты мне понравилась, несмотря ни на что, — сказала Стефани. — Твоя доброта заставила меня поверить, что тебе так же больно, как мне. Она лежит в основе твоей натуры, она делает тебя самой собой.

Кати вздохнула:

— Хорошо. Я покончу с этим. Но не ради Джеймса, а ради тебя. И Финна.

Стефани почувствовала, как с ее плеч свалился огромный камень. Она подалась вперед и обняла Кати.

— Значит, и правда это конец? Теперь мы все можем жить дальше, каждый своей жизнью?

— Наверное, — проговорила Кати и тоже обняла Стефани. И Стефани сочла это доказательством того, что та говорит искренне.

— Мы не станем тебе больше мешать, — сказала она и поднялась. Ей хотелось поскорее оказаться дома и забыть об этой странице своей жизни. Но Джеймс, как оказалось, думал иначе. Он стоял за дверью, и у него явно было что-то на уме. Как только Стефани и Кати вышли в гостиную, он заговорил:

— Я хочу кое-что сказать.

Вот еще, господи, подумала Стефани.

— Все в порядке, Джеймс, — сказала она вслух. — Лучше пойдем.

— Нет, — возразил он. — Я не уйду, пока не скажу то, что должен.

Он не готовился заранее, он вообще собирался молчать, понимая, что Кати скорее прислушается к Стефани, чем к нему. Он приехал только ради того, чтобы морально поддержать Стефани, на случай если ей понадобилась бы поддержка. За последние несколько месяцев он сумел полностью выбросить Кати из головы. Она словно перестала для него существовать. Она была все равно что сбой в программе, неловкий эпизод, о котором лучше всего забыть. Он и хотел забыть о ней — ради Стефани. Но теперь, увидев Кати воочию и вспомнив, насколько она реальна, Джеймс понял, что обязан с ней объясниться. Когда-то его прельстили ее наивность, кротость, доверчивость — и вышло так, что он разрушил эти качества, которые, как полагал, любил в ней. Насколько все, что он сделал, было жестоко по отношению к Стефани, настолько же это было жестоко и по отношению к Кати, и, если он намеревался стать лучше, ему следовало это признать и принять на себя полную ответственность за то огорчение, что он принес этим двум женщинам.

— Кати, — заговорил он, — я хочу извиниться перед тобой. От всей души извиниться за то, как я с тобой поступил. Это было непростительно. Я был жалким вруном. И настоящим идиотом. И ублюдком. И еще всем тем, кем только ты захочешь меня назвать.

Кати смотрела на него с безразличным видом, словно говоря: «Я и без тебя все это знаю». А вид Стефани свидетельствовал, что ей хочется поскорее убраться отсюда.

— Дело в том, — снова начал он, твердо решив высказаться, — что я совершил ужасную ошибку. Я никогда не переставал любить Стефани, просто в какой-то момент перестал это понимать. — Он оглянулся на Стефани, но она молча смотрела в пол. — Не знаю, может быть, это и есть кризис среднего возраста. Наверное, ты лучше меня сумеешь разобрать мое поведение. Тебе это хорошо удается, — сказал он, снова поворачиваясь к Кати, которая теперь смотрела ему прямо в глаза, словно ожидая, что он сейчас снова солжет. — Ты была мне нужна, чтобы почувствовать себя все еще молодым и привлекательным… А потом, прежде чем я сообразил, что произошло, я по-настоящему привязался к тебе. Фактически полюбил тебя. Я действительно верил в это, прости, Стеф… — Он снова перевел взгляд на Стефани. А она все продолжала изучать узор на ковре. — Как бы то ни было, я хочу, чтобы ты это знала. Я ни одной из вас никогда не хотел причинить боль. Я был дураком, но теперь осознал, что на самом деле хочу только одного — сохранить свою семью, жену и сына. Но оказалось, что уже слишком поздно. И вот я хочу, чтобы вы обе знали, как сильно я жалею о том, что случилось! Я не хочу оскорбить твои чувства, Кати, но я понял, что все время по-настоящему любил одну только Стефани. И сейчас я люблю ее. И сделаю все для нее, если только она примет меня обратно.