Книга Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

Я ждала, что молодой человек чтото скажет или спросит. Но он только улыбнулся. Ирка опять выразительно вздохнула, и тот, похоже, смутился.

– Извините, – только и сказал он.

– Да не за что, – ответила я.

«Мне только приятно!» – могла бы я добавить. Оказывается, стоит лишь выбиться из привычного ритма жизни, и тут же обнаруживаешь, что ты еще можешь нравиться мужчинам – разным, молодым и не очень, богатым (я же помню, как папа Владика взял мою ногу и очень задумчиво ее держал, никак не отпуская) и просто энергичным, рвущимся в жизнь очень важных персон и в их эксклюзивные туалеты…

Я с удовольствием глотнула принесенного стюардессой «Каберне», правда, отметив про себя, что напиток не очень, с пустым кислым вкусом дешевого молодого вина. В голове приятно покачивались и переворачивались, не давая друг другу застрять на первом плане, необязательные и легкие мысли: «Зря я не взяла второй купальник, вдруг первый не высохнет к вечеру… Вечером точно буду купаться… Поплыву по лунной дорожке, загадаю желание… А если прохладно будет… Все равно… Как же я хочу плавать! Вытянуться в воде и долгодолго плыть, ни о чем не думая, видя перед собой только море и небо… И потом прокатиться на водных лыжах… Страшно, но так хочется… У меня должно получиться… Представляю, как рванет катер, натянется веревка, и упруго, ровно помчатся лыжи по воде, и разноцветные брызги, веером, по обе стороны от меня… Приятно пахнет… Кофе или еще чтото… Соус грибной, кажется… И еще чтото с ванилью… Возьму пирожное и кофе…»

Я незаметно уснула и проспала почти весь полет. Перед самой посадкой стюардесса попросила всех сесть ровно и пристегнуться. Для этого ей пришлось разбудить прикорнувших пассажиров, в том числе меня. Она сняла с меня мягкий клетчатый плед, которым, видимо, прикрыла меня, когда я спала, и любезно поставила нам с Иркой на столик между нашими креслами вазочку с конфетами, забрав пустую – Ирка умудрилась скушать все конфетки.

– Ничего не ела, только леденцы… – пожаловалась Ирка. – Так пахло вкусно! И курочку с соусом предлагали, и буженину, всю розовую, со слезкой… А я боялась – плохо станет. В прошлый раз меня так укачало, когда с Филимоном в Индию летели. Да я еще и поправилась сейчас… Если удержусь, ничего не съем сегодня – будет голодный день. Не пойдем в ресторан вечером, ладно? – спросила меня Ирка, сверкая голодными и очень красиво нарисованными глазами. В аэропорту она была почти совсем ненакрашена. Наверно, успела накраситься во время полета.

– Не пойдем, – засмеялась я. – Я могу сколько угодно не есть, ты же знаешь! У тебя очень красивые стрелочки на глазах получились.

– Это у меня натуральное, от природы… – прищурилась Ирка. – Ловко, да? Я специально смотрела, как в салоне меня красят, и дома тренировалась, макияжную голову купила, чтобы глаза по сто раз не мучить. Хочешь, тебя накрашу?

– Нет, ты что! Не надо! – испугалась я. Могу себе представить, как я буду выглядеть в своей скромной одежде, с простой прической и раскрашенная, как Ирка. – А… не проходил больше тот… менеджер?

– Менеджер? – сначала не поняла Ирка.

– Ну, парень, который ходил тудасюда, симпатичный такой, все поглядывал…

– Понравился тебе, да? – быстро спросила Ирка. – Нет, больше не проходил. И нечего по vipсалонам шляться, менеджерам всяким…

Чтото такое проскочило при этом в ее тоне и в глазах… Классовая неприязнь, – решила я и забыла про парня. Ирка подняла створку иллюминатора, и я увидела под крылом самолета землю – три белых острова посреди совершенно синего моря. Три, мал мала меньше – Мальта, Гозо и их детеныш Комино, удобно пристроившийся в середине (названия я прочитала еще вчера в энциклопедии). Сердце мое радостно забилось от давно забытого чувства – приехать в новое место, выйти на улицу из автобуса или поезда и идти, идти по незнакомой улице, не зная, что там, за поворотом, но предвкушая, что там чтото совершенно необыкновенное и прекрасное…

– Довольна, да? – спросила Ирка, увидев выражение моего лица. – То ли еще будет!

В аэропорту Ирка первым делом достала и включила телефон. Он быстро настроился на местного оператора и тут же зазвонил. Беспокоился Филимончик. Ирка с ним почирикала, довольно нервно оглядываясь. Я вопросительно посмотрела на нее.

– Дует, – пожаловалась Ирка. – На минус тридцать кондиционер включен, наверно. Не могу, дрожу вся! Не надо было сдавать куртку в багаж.

– Хочешь, возьми мою, – предложила я.

– Да ладно! Мне твоя только на нос налезет! – отказалась Ирка. – Ты вот можешь сколько хочешь не есть, а я не могу… И мерзну, когда голодная!

– Слушай, а деньги, что у меня в сумке… Никто про них не спросит? Мне придется записывать их кудато?

– Смело пиши, если что: три тысячи евро. До пяти можно провозить спокойно. Кажется… Ну напиши – две, с копейками… Никто же не будет пересчитывать.

– Может, ты возьмешь их у меня?

– Да потом! В гостинице! – отмахнулась Ирка. – Ой, слушай, Сашунь, ты стой пока в очереди… Сейчас нам шлепнут в паспорта печать, что мы приехали… А я схожу поищу туалет.

– Здесь точно нет туалета, на этой стороне. Только с той стороны, за погранлинией, – заметил какойто мужчина, стоявший сзади.

Ирка оглянулась и сердито посмотрела на него.

– Да? Ну, ладно…

Постояв несколько секунд, она сказала:

– Тогда я пройдусь. Прямо не могу стоять, хочется поскорее все увидеть!

– Здесь вы точно ничего не увидите, – опять вмешался тот мужчина.

– А вы откуда знаете? – Ирка показала ему свои идеально отремонтированные зубки в стиле «вечная молодость».

Иркин стоматолог настоял сделать ей модные зубы «как у десятиклассницы». Свой нормальный передний зуб удлиняется и покрывается сплошной пломбой, на которой прочерчиваются легкие трещинки, зазубринки. Главное, чтобы два передних зуба были длинными, как у зайца, и не съеденными, не отполированными внизу часами жевания. К тридцати пяти годам зубы у всех становятся значительно короче и ровнее, чем выросли когдато. По одной сфотографированной улыбке легко понять, сколько лет обладателю этих зубов – семнадцать или тридцать четыре. Вот Ирке теперь по зубам можно дать лет тринадцать, как будто у нее толькотолько сменились молочные на постоянные.

Не дожидаясь ответа общительного пассажира, Ирка вдруг чмокнула меня в щеку и сказала:

– Прогуляюсь, ладно?

– Конечно, иди! – сказала я.

Мне в Ирке всегда нравилась ее удивительная детскость. Так, наверно, вел бы себя… скорей всего, Владик. Пробежаться по залу, посмотреть – что да как… Хотя смотреть в пограничной полосе, кроме как на пять или шесть очередей выстроившихся пассажиров, действительно не на что. Еще прилетел самолет из Германии или Австрии – я слышала немецкую речь со всех сторон. И все стояли в общих очередях.

Когда наступил наш черед проходить паспортный контроль, я стала оборачиваться, в надежде увидеть Ирку и позвать ее. Но так и не разглядела ее в толпе, это было совершенно невозможно. Прилетел, очевидно, еще какойто самолет, народу прибавилось как будто втрое. Открыли еще несколько окошек, и я надеялась, что расторопная Ирка уже прошла контроль и ждет меня с той стороны.