Книга Американский пирог - Майкл Ли Уэст

— Это Сэм, — пробормотала я.

— Ты уверена? — Он выглянул в окно, а я стала пробиваться к выходу, распихивая мужчин в черных костюмах и то и дело извиняясь.

— Фредди, погоди! — крикнул Джексон, но я уже выскочила за дверь и сбежала по цементным ступенькам, а Сэм шел ко мне кирпичной дорожкой. Он остановился, и я кинулась к нему на шею, вдохнув хорошо знакомые запахи одеколона «Арамис» и морской воды. Он откинулся назад и поднял меня в воздух, и я поняла, как стосковалась по его дыханию, губам, объятиям.

— Твоя сестра Элинор прислала мне телеграмму, — сказал он.

— Элинор? — опешила я.

— Я мог приехать и раньше. Почему ты не звонила?

Хороший вопрос. Будь я посмелей, честно бы призналась, что так было удобнее. Но вместо этого я сказала:

— Думала, что ты не сможешь приехать. У тебя же столько работы, и потом, ты ненавидишь похороны.

— Да, но… Я же знаю, как ты любишь Минерву, и не могу не поддержать тебя в такую минуту. — Он прижал меня к себе. — Мне так жаль.

— Она умерла неожиданно.

— Да, я понимаю.

— Что ж ты не позвонил?! Я бы заехала за тобой в аэропорт. — Мне страшно хотелось расплакаться, и я сделала глубокий вдох. В его волосах искрились капли дождя, сиявшие, как блестки фольги. Видеть его у похоронного бюро Юбэнксов, да и вообще в Таллуле, было настолько странно, что я все качала головой. Легкий ветерок раздувал его парку, а за спиной у него виднелось затянутое тучами небо, такое низкое, что почти касалось верхушек деревьев.

— Я взял в прокате джип. На шоссе были пробки, так что добирался ужасающе долго. — Он поцеловал меня и обнял за плечи. — Я так скучал по тебе.

— А как же Нина? — спросила я и обернулась к зданию похоронного бюро. Джексон стоял в дверях, вцепившись в дверной косяк. На миг наши взгляды встретились, но он тут же отвернулся и нырнул в толпу.

— Нина? — Сэм был явно озадачен.

— Не валяй дурака, я этого терпеть не могу.

— Что-то я не пойму. — Он отер с лица капли и покосился на меня. — Да, я скучал по тебе, но при чем тут Нина?

— Как-то ночью я позвонила в «Мирабель». Тебя в номере не было, зато была Нина. Сказала, ты только что вышел.

— Не Нина, а Татьяна.

— Кто?!

— Татьяна Янг. Я же рассказывал: она работает фотографом в «Нэшнл джиографик». Мы с ней смотрели слайды.

— Какие слайды? У нас же нет проектора.

— Она приносила свой. Должно быть, ты позвонила, когда она его устанавливала. Ну а Нина помогала мне перетаскивать слайды. Бог мой, там было штук пятьдесят ящиков.

— Я тебе не верю. — У меня закололо в глазах.

— Но это правда, миссис Эспай. — С минуту он разглядывал меня, а потом взял мою руку и поцеловал ее.

— Так ты не спал с ней? — У меня перехватило дыхание.

— Нет. — Он снова вытер лоб.

— То есть у меня просто разыгралось воображение…

— Не у тебя. — Он отвел взгляд в сторону. Дождь лил уже гораздо сильнее. — Скорее, у Нины. Она страшно назойлива.

— Она подъезжала к тебе?

— Раз пятьсот.

— И?..

— Я честно объяснил ей, что люблю тебя.

«Боже мой, — подумала я, — что же я натворила?!» У меня задрожали колени, и я погладила его по щеке. Все это время я надеялась, что у него хватит силы воли и он не изменит своей клятве. Но при этом сама-то я изменила! У меня потемнело в глазах.

— Может, сядем на минутку в твой джип?

— Зачем?

— Я должна рассказать тебе кое-что о Джексоне Маннинге, — сказала я.

— Говори. — Он сжал мои руки.

— Давай лучше в машине. — Я двинулась в сторону улицы, но он удержал меня. Мой кулак оказался зажат между нами.

— В чем дело, Фредди?

— А еще лучше — поедем домой.

— Ты спала с ним. — Его глаза так и впились в мои зрачки. — Ведь так?

Я закрыла глаза, лихорадочно соображая, что же ему ответить. Затем отступила на шаг, и моя кисть оказалась на свободе. Прошло около минуты, прежде чем я наконец ответила:

— Да.

— О господи… — Сэм покачал головой, и, кажется, в его глазах сверкнули слезы. — Так ты любишь его? Потому что, если да, то…

— Я не знаю. — Я сощурилась и вдруг ощутила приступ бешенства. — А ты любил ту художницу? Ту, что питалась йогуртами?

— Это совсем другое.

— Почему, интересно?

— Нет, я просто не могу. — Его взгляд заметался по сторонам, а затем он зашагал прочь.

— Сэм?

Он даже не обернулся и, перепрыгнув через лужу, выскочил на улицу.

— У тебя тоже был роман! — крикнула я ему вслед.

Сэм не ответил. Пройдя мимо джипа и ряда кирпичных домов, он скрылся в серой мгле. Я обернулась к похоронному бюро. На крыльце уже столпилось с десяток любопытных старушек, но я так злобно зыркнула на них, что они тут же попрятались обратно. Тогда я снова поглядела ему вслед. Дождь утих, и улица сверкала лужами, в которых отражались сперва желтые, а затем красные огни светофоров. Издалека доносился шум машин, а за спиной послышались звуки органа. Сэм был уже в самом конце Дикси-авеню. Прежде он ни разу не приезжал в Таллулу, а стало быть, брел куда глаза глядят. Мне хотелось догнать его, но я не знала, что ему скажу.

Я представила, как он свернет на Тарвер-стрит, пройдет мимо белых домиков с застекленными верандами, а затем выйдет на Спринг-стрит, где стоят нарядные особняки, выходящие окнами на бейсбольное поле колледжа. Дальше он понесется по Хэттон-стрит, мимо литой решетки с позолоченными лилиями. Возле городской больницы снова окажется на Дикси-авеню, названной в честь Дикси Хьюз, давно почившей дочери столь же давно почившего политика. Кажется, ее сбил поезд где-то в квартале от колледжа. Местное предание гласило, что она, только-только отъехав от женского общежития, стала махать какому-то парню и угодила под поезд, который тащил ее машину целых семьдесят футов.

Поднялся холодный ветер, но я боялась вернуться в здание. Платье Джо-Нелл на мне насквозь промокло и, скорее всего, было безвозвратно испорчено. Вдали я разглядела в тумане фигуру Сэма. Когда он поравнялся с последним домом, я подошла к краю дорожки. Он прошел целый круг, и я встретила его на полпути.

ДЖО-НЕЛЛ

— Терпеть не могу похороны! — прошипела я Элинор.

— Тс-с-с!

— Не могу и все!

По мне, похороны — все равно что великосветский прием. Гвоздь программы выставлен на всеобщее обозрение, словно запеченный в меду окорок; весь пропитанный парафином, этот окоченевший кусок мяса лежит среди хризантем и медных канделябров. «Да ни за что на свете! — думала я. — Когда там, в Техасе, придет мой смертный час, пусть меня просто зароют в землю и посадят надо мной дерево».