Книга Зеркальные очки. Антология киберпанка - Джеймс Патрик Келли

— Нельзя так, Джэбэ, — строго сказал Райс. — У жалких негодяев и так нет шансов. Зачем их уничтожать?

— Я иногда забываться, о'кей? — пожал плечами Джэбэ. — Снова думать, как завоевать весь мир.

Он завел байк и ухмыльнулся. Мотоцикл рванулся под гору, Райс обхватил монгола за вонючий бронежилет. Джэбэ вымещал неудовлетворенность на неприятеле, носясь по улицам, намеренно врезаясь в самую гущу брунсвикских гренадеров. Лишь взявшаяся от ужаса сила помогла Райсу не свалиться, в то время как колеса давили и перемалывали руки и тела. От этого аттракциона у него разболелись почки.

В вечернем небе над крепостью Гогензальцбург сияла заря ионизирующей радиации. Портал работал на полную мощность, перегоняя в одну сторону грузовики Серой армии, а в другую те же грузовики, только набитые драгоценностями и произведениями искусства.

Поверх пулеметного огня Райс расслышал завывание двигателей вертикального взлета: то прибыли эвакуированные из США и Африки. Римские центурионы в кольчугах с ракетными установками на плечах сопровождали риалтаймовский персонал в туннели, ведущие к порталу.

Из толпы, привлекая внимание Райса, весело махал рукой Моцарт.

— Нас выводят, чувак! Это — фантастика! Назад — в риалтайм!

— Ебаный стыд! — Райс оглянулся на скопление башен насосных установок, охладителей, крекинга. — Вся работа — псу под хвост!

— Слишком большие человекопотери, чувак. Проехали. Мало ли восемнадцатых веков?

Палившая по окружающей толпе охрана вдруг расступилась — внутрь, словно призрак из другого века, ворвалось райсовское авто на воздушной подушке. С полдюжины масонских экстремистов до сих пор цеплялись за двери, колотили в ветровое стекло. Монголы под командованием Джэбэ сорвали непрошенных гостей с корпуса, изрубили их на куски, в то время как римский огнеметчик зачистил территорию перед воротами.

Из машины выскочила Мария-Антуанетта. Джэбэ схватил было ее за рукав, но тот оторвался. Она заметила Моцарта и побежала к нему, монгол следовал по пятам.

— Вольф, ты сукин сын! — выкрикнула Туанетта. — Оставляешь меня, да? Это после всех обещаний, ты merdex,[99]свинья собачья!

— Кто эта женщина? — Моцарт смахнул зеркальные очки и уставился на Райса.

— Где грин-карта, Вольф? Ты обещал, я продавать Райс масонам, ты доставать грин-карта!

Она умолкла, чтобы набрать воздуха, и тут Джэбэ наконец ухватился за нее. Когда Мария повернулась к монголу, тот двинул ее в челюсть. Женщина медленно осела на асфальт. Недобрый взгляд воина сфокусировался на Моцарте.

— Так ты у нас… Ты — предатель? — Он коброй выхватил автомат, ткнул дулом в нос музыканту. — Я сейчас сыграть рок-н-ролл на моя пушка, ты не остаться ничего, кроме ушей, чувак.

Звук выстрела эхом разнесся по площади. Голова Джэбэ откинулась, он упал безжизненной тряпкой.

Райс развернулся на звук выстрела. В дверях склада стоял диджей Паркер. В руках он держал «вальтер».

— Не бери в голову, Райс, — подходя ближе процедил он, — солдатику замена найдется.

— Ты его убил!

— И что с того? — Паркер невозмутимо обнял Моцарта за плечи. — Вот мой герой! Я тут с месяц назад передал через портал пару его песенок. И знаешь, что? Парнишка идет пятым номером в чарте «Биллборда»! Пятым номером! — Паркер засунул пистолет за пояс. — И пулей — вверх!

— Это ты выдал ему грин-карту, Паркер?

— Нет, — признался Моцарт, — это Сазерленд.

— Как ты ее заставил?

— Я не заставлял. Клянусь, чувак! Ну, может, немножко притворился тем, кого она ожидала увидеть. Сломанным типа человеком, у которого украли не только его музыку, но и самую душу. — Моцарт закатил глаза под лоб. — Она выдала мне грин-карту, но не справилась с чувством вины. Остальное тебе известно.

— Когда ее вывели на чистую воду, ты испугался, что нас оставят здесь. И решил меня впутать! Заставил Туанетту сдать меня масонам. Это твоих рук дело!

Словно услышав свое имя, Антуанетта тихо застонала с асфальта. Райсу было наплевать на ссадины, грязь, дыры в ее леопардовых джинсах, она оставалась самой шикарной телкой на свете.

— Я когда-то сам был масоном. — Моцарт пожал плечами. — Чувак, они полный отстой. Мне типа стоило лишь бросить пару намеков и наблюдать за результатом. — Он рассеянно махнул рукой на окружавшую бойню. — Я знал, что ты от них как-нибудь да сбежишь.

— Нельзя же так цинично использовать людей.

— Херня, Райс. Ты сам этим постоянно занимаешься. Вся эта осада нужна была мне лишь для того, чтобы нас отсюда вытащили. Ради бога, я не могу пятнадцать лет ждать, пока подойдет очередь. История учит, что я помру через пятнадцать лет! А я не хочу умереть в болоте! Я хочу автомобиль и студию звукозаписи!

— Забей, дружище, — посоветовал Райс. — Когда в риалтайме узнают, какую ты тут заварил кашу…

— Отвянь, Райс, — рассмеялся Паркер. — Разговор идет о первой десятке! А вовсе не о копеечном заводишке. — Словно защищая, он взял Моцарта за руку. — Послушай, Вольф, мальчик мой, пойдем в туннель. Нам с тобою в будущем еще нужно подписать кое-какие бумаги.

Солнце уже село, но ночь освещала обстреливающая город бомбарда. Некоторое время Райс зачарованно наблюдал за тем, как пушечные ядра отскакивают от стен нефтехранилищ, не причиняя им вреда. Наконец покачал головой. Время Зальцбурга вышло.

Перекинув Туанетту через плечо, он поспешил в безопасную пасть туннеля.

СЕРГЕЙ КРАСИКОВ

ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Оглядываясь назад, понимаешь, что становление киберпанка в конце семидесятых — начале восьмидесятых стало реакцией на взрывное развитие компьютерных технологий того времени. Причем ранний киберпанк, описывавший мир цифровых мегакорпораций, — скорее наследие прошлого; будущее, как водится, было за повседневным применением персональных компьютеров. Однако вернемся к истории.

В конце семидесятых молодые авторы Гибсон, Стерлинг, Шайнер, Кэдиган и другие выясняют, что будущее представляется им отличным от настоящего прежде всего взрывным применением новых технологий, причем технологий в первую очередь информационных; эти авторы формируют круг по интересам — «Движение». Смещается мечта, видение грядущего: от экстенсивного внешнего космоса — к интенсивной информационной вселенной. Изменяется герой: от бесстрашного покорителя инопланетных джунглей — к задохлику, вершащему судьбы терабайт. Появляется новая дихотомия: реальность — виртуальность, которая в конце концов оказывается ложной, поскольку виртуальность ничуть не избавляет от человеческих взаимоотношений, но в начале восьмидесятых это было не столь очевидно, как сейчас.

Изменение охватывает не только фантастику, но и кинематограф, философию, литературоведение. Деррида в «Грамматологии» указывает на исключительно текстуальный характер компьютерных программ. Уорррик в книге «Кибернетическое воображение в НФ» отмечает, что «большая часть НФ, написанной после окончания Второй мировой войны, реакционна в своем отношении к компьютерам и искусственному разуму, зачастую неверно сориентирована в области теории информации и компьютерных технологий и тащится в хвосте новейших исследований, вместо того чтобы предсказывать будущее».