Книга Шарлотта Исабель Хансен - Туре Ренберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где отец теперь будет жить?
— Да на нашей же улице, только поближе к железной дороге, — ответила Анетта.
— А, — шепнула Лотта.
— Да-да, — сказала Анетта, — так что все не так уж и плохо.
— Но, мама, мама, — прошептала Лотта, — ты что, больше не любишь отца?
Анетта постаралась дышать ровнее.
— Нет, Лотта, — ответила она, — больше не люблю.
— А я люблю, — сказала Лотта.
— Да, конечно любишь.
— Но ты что, теперь любишь папу, что ли, раз ты не любишь отца?
— Нет. — Анетта криво улыбнулась сама себе. — И его не люблю.
Лотта, успокоенная, кивнула:
— Тебе не обязательно заводить нового дядю.
Анетта кивнула:
— Нет, совсем не обязательно, у меня же есть ты. Знаешь что? — сказала Анетта, отметив, что дыхание Лотты стало ровнее.
— Мм?
— Знаешь что? Может, сделаем сюрприз всем остальным?
Лотта села и посмотрела на свою маму. Слезы высохли, и она снова стала собой прежней.
— Догадалась?
Лотта улыбнулась и кивнула.
— Знаешь, о чем я думаю? О том, что у тебя так хорошо получается!
Лотта сложила губы трубочкой, а потом они расплылись у нее в заговорщицкой улыбке.
— Ну что, давай, а? Просто откроем дверь и сделаем им сюрприз?
Тельце Лотты приняло свои обычные очертания, и Анетте было видно, как она быстренько настраивается на то, что им предстоит.
Они открыли дверь. В гостиной царила тягостная атмосфера — из-за всех этих озабоченных лиц, которые так долго их дожидались, которые шептались друг с другом и думали серьезные мысли. Кролик. Бэтмен. Клоун. Питер Пэн и принцесса Диана. Два маленьких мишки, божья коровка, лягушка и цыпленок. Толстый ковбой и его жена-индианка. Волшебник и его друг с еврейской бородой. Полицейский.
Шарлотта Исабель маленькими шагами вышла на середину комнаты. Она кашлянула и прочистила горло.
— Дорогие гости! — сказал она. — Спасибо большое, что вы пришли ко мне на деньрожденье. А теперь я вам спою песенку, которой меня научил отец, он же играет на гитаре. Он живет в Шеене, и он просил меня всем вам передать от него привет, говорит мама. И эту песенку мы уже в школе пели, Сюсанна и я. Она называется «Завтра»[28].
И она запела:
Ведь будет день
И завтра,
Я знаю точно, что и завтра
Встанет солнце.
Мечты о близком
Завтра
Разгонят тучи темные
В оконце.
И если день уныл и сер,
То знай,
Что он минует скоро,
И повторяй:
«Я знаю, встанет солнышко
И завтра!
Продержись еще немножечко —
До завтра!»
Ведь завтра.
Чудесное завтра
Близко от нас совсем.
Я люблю тебя, завтра!
Ура этому миру! Он прекрасен.
Честное слово.
И эти слова надо повторять снова и снова.
И как бы весомо их ни произносить, всё будет мало. Мир всегда прекрасен. И у нас есть выбор: хотим мы принять его или не хотим?
Когда Ярле был маленьким, в 1970-е и 1980-е годы, он принимал мир с упоением. Ему казалось, что мир сияет. Он обожал его. Он просто, к черту, обожал его. Он обожал девчонок в непромокаемых штанах для рыбалки, натянутых высоко на попу, с тугим ремешком на талии. Он обожал их спортивные джемперы, которые они каждый день заправляли в брюки, будто делали это для него одного. Он обожал белые теннисные носки с полосочками по верхнему краю. Он обожал смурфиков, он обожал игровую приставку «Вик-20», он обожал карточки с фото участников рок-группы «Кисс», комедию «Охотники за привидениями», утенка Дональда, американский фильм «Слава», компьютерную игру «Донки Конг», команду «Ливерпуль» и джинсы «Ливайс-501». Он обожал детский сериал «Скала Фрэгглов», он обожал немецкий детективный сериал «Деррик», он обожал принцессу Диану, горный велосипед «Апачи», жевательную резинку «Хубба-Бубба», озонный слой и группу «А-ха». Он обожал фильм «Карате-кид», он обожал кубик Рубика, он обожал кримплен, и диджея Пэта Шарпа, и рюкзаки «Милле», и аятоллу Хомейни, «Звездные войны», немецкую панк-группу «Слайм», сериал «Династия», змейку Рубика, фильм «Инопланетянин», одежду «Поко-Локо», телесериал «Маппет-шоу», Рональда Рейгана, «Дюран-Дюран», плееры «Уокман», брейк-данс, концерты «Лайв Эйд»! Он не мог дождаться утра, чтобы встать, потому что каждый день был готов преподать ему лакомый урок: там, в этом мире, открытиям нет конца.
Когда говорят, что все дети принимают мир, то это, разумеется, так, но этому наблюдению не хватает точности. Истина печальнее. Многие дети отрезаны от участия в своей прекрасной современности. Ярле не раз приходилось сталкиваться с этим — у некоторых одноклассников были родители, которые ему казались современными и молодыми, таким детям удавалось участвовать в современной жизни совсем иначе, чем ему самому, у которого родители не были ни современными, ни достаточно молодыми; его родители скептически относились к современности, в которой рос Ярле, и желали поэтому оградить его от всяческих новомодных штучек и затей. Существует множество факторов, обусловленных классово, географически и так далее, из-за которых истинное положение дел, а именно представление о том, что суть детства и отрочества — охватить и воспринять как можно больше из того, что может предложить взрывообразно расширяющееся время, кажется ужасным. Такое представление о смысле детства рассматривается как нарушение прав ребенка, происходящее практически в каждой семье дни напролет. И вот тут-то становится вдруг крайне важным не позволять своему ребенку участвовать в том, что на данный момент представляет собой самое модное явление, господствующую музыкальную форму и так далее. А подумайте, вдруг это и есть истина? Что дети появляются на земле, чтобы набраться современности, что современность существует, чтобы дети могли нахвататься ее и чтобы все это мелькало в таком быстром темпе, что ни у кого не было бы и минутки передохнуть: на следующей неделе верхнюю строчку хит-парада займет другая мелодия! На следующей неделе модным будет совсем другой причесон! Не отставай! А отстанешь — так место тебе в доме престарелых, и все, что тебе остается, — это осознавать, что в 1982 году все остальные смотрели «Инопланетянина», а ты нет! Все остальные в 1984-м носили популярную среди хоккеистов стрижку «рыбка», а ты нет! Всем остальным купили «Ливайс-501», а тебе нет!
