Книга Принцип четности - Станислав Гимадеев

Нарастающий лязгающий грохот состава, появившегося из-за леса, вывел Сергея из размышлений. Однако, пора и пообедать, сказал он себе и пошел обратно к машине.

Грузчики уже управились со старушкой и, очевидно, тоже ушли на обед, потому что перед больницей никого не было. Кроме Артема. Проходя мимо него, Сергей заметил краем глаза, как что-то блеснуло на солнце в пыли, у парня под ногами. Сергей остановился и присмотрелся.

Артем самозабвенно и тщетно пытался подцепить с земли концом прутика что-то блестящее и металлическое, похожее на пуговицу. Эта игра настолько увлекла его, что он даже пыхтел, высунув язык, и ничего не замечал вокруг. Сергей почти вплотную приблизился к нему, наклонился, чтоб рассмотреть предмет в пыли и даже присвистнул от удивления.

Это была не пуговица, это была золотая серьга. Увесистая, грамма на три серьга в виде кленового листка с камушком у основания.

— Ты где это взял? — спросил Сергей у парнишки.

Артем перестал ковыряться в пыли и поднял на него свое вечно перепачканное лицо.

— Откуда это у тебя? — снова спросил Сергей.

Артем молчал, сопел и глупо улыбался до ушей. Его вязаная шапочка сползла ему чуть ли не на нос.

— А ну-ка, дай сюда.

Сергей присел, поднял серьгу с земли, сдул с нее пыль и стал рассматривать на ладони. Артем что-то промычал, выражая таким образом свое недовольство и даже протянул руку, чтоб взять серьгу обратно.

— Но-но! — строго сказал Сергей, отступая от него на шаг. — Откуда это у тебя!? — опять спросил он.

Он знал, что парень все равно ничего не скажет. Сергею за все время пребывания в резервации еще не разу не удавалось услышать от Артема осмысленной речи. Все что он слышал, было сопением, мычанием и всякими похожими на то звуками. Сам Артем, видимо, все слышал, насколько понимал было неизвестно, а изъяснялся он с людьми в основном жестами.

Парень запыхтел и нахмурился. Ему явно не нравилось, что у него отобрали игрушку. Он стал переминаться с ноги на ногу и теребить в руках пруток. Какая тут к черту симуляция, подумал Сергей, вспомнив недавние разглагольствования Валеры. Самый, что ни на есть, псих. Нельзя же, в конце концов, так умело имитировать? Одна только шапочка при тридцати градусах жары чего стоит…

— Ты можешь показать, где ты ее взял?! — предпринял еще попытку Сергей, потрясая серьгой перед носом Артема.

Тот насупился и втянул голову в плечи.

— Что за допрос? — раздался за спиной Сергея знакомый голос.

Он не заметил, как сзади подошел Филин в сопровождении высокой светлой девицы лет тридцати. По всей видимости, это и была Касьянова — та самая кандидатка, о которой упоминал Кравец. Она оказалась совсем налегке — только небольшая сумочка и выражение смятения на бледном лице.

— Чего это ты к парню пристаешь? — поинтересовался Филин, бросая пристальный взгляд сначала на Сергея, а затем на Артема.

— Этот парень играет очень занятной игрушкой, — сказал Сергей и показал Филину серьгу.

Несколько мгновений Филин неподвижно изучал украшение на ладони Сергея.

— Очень интересно, — процедил он потом. — Где он ее взял?

— Попробуй узнай у него, если сможешь, — сказал Сергей.

— Ладно, разберемся, — сухо сказал Филин и кашлянул. — Дай ее мне.

— Зачем? — спросил Сергей. — Я хочу ее Кириллу показать. Может она из тех, что пропали? Из награбленных…

— Вот я и говорю — разберемся, — произнес Филин медленно. — Не твоя это забота: из тех — не из тех… Давай.

Тон Филина, как это происходило почти всегда, не понравился Сергею.

— Возьми, конечно, — проговорил он, отдавая серьгу Филину. — Разбирайтесь. А, может, он у мамы ее взял? — сказал Сергей, усмехнувшись.

— У мамы? — повторил Филин холодно. — Ну, ну. Я тебе, шутник, только хочу сказать: не лез бы ты не в свои дела. Это было б лучше.

— А в какие это не в свои дела я лезу? — поинтересовался Сергей, внутренне ощетинившись.

Но обмена колкостями у них не получилось. Из-за угла дома вынырнули Кравец и Барновский. Грузный Барновский отдувался и еле поспевал за стремительной походкой долговязого Кравца. По пути он обтирал шею носовым платком. Сергей в душе искренне посочувствовал Барновскому: при его комплекции переносить такую жару было явно нелегко.

— Так. Хорошо, — кинув взгляд на девицу, бросил Кравец. — Я к Уманцеву.

Он исчез в дверях больницы, а Барновский подошел к ним.

— Вот ч-черт… — хрипло задыхаясь, сказал он. — Даже газировки выпить некогда. И зачем только такая парилка?..

— А Кирилл-то где? — спросил Филин, вытаскивая «беломорину».

— Мэр его срочно вызвал… — пропыхтел Барновский.

— Для чего? — тут же поинтересовался Филин. Рука с папиросой замерла в воздухе.

— Не знаю я, Виктор!.. — выдохнул Барновский, вытирая платком лоб. — Надо, значит.

— Странно, — произнес Филин и сунул папиросу в рот.

— Почему? — пожал плечами Барновский. — Что ты имеешь в виду? Ох жарко, гадство…

Филин ответил не сразу. Он закурил и сделал несколько могучих затяжек. Барновский сморщился от дыма и стал отгонять его рукой.

— Ну и как мы теперь?.. — сказал Филин, щурясь и выпуская дым из ноздрей. — Ни Вовки, ни Кирилла… Вовка, что ли, на «почте» опять?

— Ты хоть в сторону дыми, — попросил Барновский. — На «почте», на «почте»… Машина должна придти. Чего ты, Виктор волнуешься, как первый раз? Что, разве бабулька уже померла? — спросил он, вопросительно глядя на Сергея.

— При мне, вроде как — нет, — отозвался Сергей.

— Придет Кирилл, никуда не денется, — сказал Барновский, — Тем более, неизвестно, сколько еще тут сидеть. Долго она еще протянет?..

— Так мы можем до темноты тут находиться? — робко спросила девица.

— Почему до темноты, — кашлянул Филин. — Может, и до завтра. Или до послезавтра. Как повезет.

— Как — до послезавтра?.. — растерянно проговорила она. — И что, ночью здесь…

— Зачем же здесь? — пропыхтел Барновский. — В больнице. Что вы, прямо, такое говорите?

— А вы, милочка, как хотели? — желчно сказал Филин. — Бывало и по трое суток сидели — и ничего.

— Ой, а я даже в отделе, как следует, не попрощалась!.. — сказала Касьянова. — С девчонками… Все же на обеде, понимаете… Алексей Петрович, сказал она жалобно, — а, может, я еще успею сбегать?

— Господи, да что вы глупости-то говорите! — удивленно помотал головой Барновский. — Вы разве не понимаете, голубушка?

— Я же их больше не увижу!.. — чуть не заревела она. — Чего они так долго в столовой-то… Не идут и не идут!.. Ой, я же даже начальника не предупредила! А как теперь, а?