Книга Теннисные мячики небес - Стивен Фрай

Из динамиков компьютера донеслась звонкая, как в мультфильме, плюха, а следом плаксивое «о-ой!».

– Вообще-то я украл это из «Симпсонов», но какая разница! А вот страница слухов. К ней каждый может добавить что-то свое. Видишь? Я разместил тут всякую ерунду вроде «он пьет одно молоко» или «он красит волосы». Пытается купить себе место под солнцем. Дает деньги оксфордскому Сент-Марку. И «Эм-си-си» [80] тоже, чтобы проскочить мимо очереди и стать его членом, так что я установил каналы связи с сайтами «Эм-си-си» и Сент-Марка, чтобы люди там начали изнутри кампанию против него.

– Милый, а вот этого делать не стоит. Он обратится в суд.

– Да и пусть его. Пусть, черт подери, обращается. И отлично. Как это будет выглядеть? Судиться с семнадцатилетним мальчишкой, отца которого чернят его газеты? Вот уж не думаю. Даже если он добьется судебного запрета или еще чего, представляешь, что тут начнется? Ты же знаешь, что такое Сеть. Да его за несколько дней утопят в грязи. Он обратится в самую ненавистную фигуру всех времен и народов. И цены его акций – фр-р-р-р-р… А теперь посмотри, это страница. «Теория заговора». Козима Кречмер, годится? Здесь рассказывается, что она сделала по его распоряжению, чтобы уничтожить Барсон-Гарленда. Она была его любовницей. Ну и так далее. А, вот это тебе понравится. Фотостраница, на которой из него, из лысого, можно сделать… ну что-то вроде фоторобота, понимаешь? Приделываешь человеку бороду, усы, меняешь цвет волос, чтобы понять, не смахивает ли он на разыскиваемого преступника. Как знать, вдруг его кто-нибудь опознает. В том-то и штука с Саймоном Коттером, чтоб он пропал. Никому не известно, кто он. Может, он вообще нацистский военный преступник. Ну-ка, сейчас мы из него арийского блондина соорудим.

– Дорогой, он слишком молод, чтобы…

Порция вдруг умолкла. Альберт обернулся к ней.

Она в полном ошеломлении смотрела на экран.

– Ты как будто привидение увидела, мам. Что случилось?

Порция на секунду закрыла глаза.

– Мам?

– Послушай, съешь ты все-таки эти бутерброды, сию же минуту.

– Да, непременно. Но скажи, как тебе?

Порция наклонилась и поцеловала сына, сама поражаясь спокойствию, звучащему в ее голосе.

– Ну конечно, блестяще. Я и вообразить не могу, как ты до такого додумался.

– Может, папе показать?

– Только не сейчас, любовь моя.

– А что?.. Где он?

– Здесь, в столовой. Ты не волнуйся, с ним все хорошо. На следующую неделю назначено заседание правления. Ему хотят предоставить возможность объясниться. Он готовится к своей… своей…

– Защите?

– Ну, не совсем. Правление полностью доверяет ему.

– Чертовски надеюсь, что это так. – Начав есть, Альберт обнаружил, что жутко голоден. – Роскошные бутерброды, мам.

– Но ясно, что акционеры будут сильно давить на правление.

– Он же не подаст в отставку?

– Видишь ли, он думает, что это в интересах компании. Пойдет на пользу ее репутации и стоимости акций.

– Так это же все равно что признать себя виновным! Он не может уйти!

– Ну, собственно, это и будет обсуждаться правлением. Как ему отойти в тень, чтобы его уход не выглядел признанием вины. Все правление стремится помочь ему. Еще бутербродов сделать?

– Хватит и этих. Спасибо, мам.

– Да чего там. Ладно, пойду. Я сегодня… – Порция откашлялась, чтобы скрыть дрожь в голосе, – сегодня вернусь поздно и надеюсь найти тебя спящим в постели. Ты понял?

Она наклонилась, поцеловала его, сжимая кулаки, чтобы не выдать пробиравший ее озноб.

– Я тебя очень люблю. Ты ведь знаешь?

Уже повернувшийся к экрану Альберт ответил с набитым курятиной ртом:

– Я тебя тоже. Я тоже. О, смотри! Уже от кого-то почта пришла. Видишь, еще и с довеском – «И я ненавижу Коттера». Интересно, что там.

Альберт дважды щелкнул мышью. Экран мгновенно опустел.

– Что за херня?

Ярко-красный текст ленточкой зазмеился по экрану.

ТЫ ХОЧЕШЬ ДУЭЛИ? ТЫ ЕЕ ПОЛУЧИЛ. ВСЕ ТВОИ ФАЙЛЫ ЗАРАЖЕНЫ. ПРОЩАЙ.

– Нет… нет! – Альберт выключил и снова включил компьютер.

– Что случилось, милый?

– Это он, он! Послал мне долбанный вирус! Поверить не могу. Вся система уничтожена. О господи!

– Но он же не мог…

– Должно быть, он ведет постоянный поиск. Обнаружил австралийский сайт и понял, что это я. Дьявол!

– Ладно, Альберт. Успокойся.

– Ничего, лэптоп у меня все еще есть. В него он не влезет. Начну сначала. Еще и получите сделаю. Пойду с ним в кибер-кафе. Это только начало, мать его! В Сети все равны.

– Альберт…

– Не могу разговаривать, мам. Работать надо.

Закрыв дверь сына, Порция медленно прошла на кухню. Вся страшная правда обрушилась на нее. Эшли и Руфус Кейд. Могла бы и раньше догадаться, хоть была бы настороже. Эшли и Руфус Кейд. А Гордон следующий.

Из люка в стене, соединяющего кухню со столовой, доносился странный шумок – будто фермер ворошил вилами сено. Гордон сидел за обеденным столом, роясь в груде факсов. Порция подумала, что никогда не видела его таким оживленным и энергичным. И предпочитала не вспоминать о страхе, который по временам замечала в его глазах.

«Мы будем бороться, пока не очистим имя моего мужа от грязи».

Сколько раз за свою жизнь она слышала эти слова от жен Эйткина, Гамильтона, Арчера, Клинтона, Никсона и других людей, несчетных, пытавшихся выпутаться из скандала, между тем как жены их «стояли плечом к плечу рядом с ними»?

Она знала, что Гордон – не плохой человек. Он, как и большинство мужчин, по-детски жаждал быть любимым, по-мальчишески отчаянно норовил доказать свою значительность. Порция могла вообразить его совершающим множество недостойных поступков, причем по множеству достойных причин. Он потратил большую часть жизни на попытки как-то «зацепиться». Второсортный муж, проживающий доходы жены, которая вышла за него из жалости, из-за того, что впала в отчаяние. В начале их супружества они целиком зависели от денег Хиллари. Порция была блестящей студенткой, работала над докторской диссертацией, впереди у нее маячила перспектива университетской карьеры, а Гордон – американцем-аутсайдером, так толком и не сумевшим приладиться к здешней жизни. Десять лет пустых обещаний, которыми кормили его друзья, нанесли его гордости тяжелый урон.

– Я сейчас вроде как финансовый советник.

На самом-то деле он вел комиссионную торговлю закладными. По мнению Порции, лучше уж было продавать оконные рамы или травяные настойки.