Книга Плененная горцем - Джулианна Маклин

— Вот почему я солдат, а не политик, — с глубоким вздохом произнес полковник, сделав очередной глоток кларета. — Вся эта показуха меня не интересует. Мне нужны результаты, а не бессмысленная трескотня и шумиха.

Позже, в этот же вечер, два хорошо вооруженных охранника проводили отца Дугласа в тюрьму. Они отперли дверь камеры, а сами остались в коридоре, предоставив священнику возможность выслушать исповедь Мясника.

На следующее утро раздался свисток. Оба охранника проснулись в тюремной камере прикованные к стене. Головы обоих раскалывались от боли, а оружие исчезло. Третий охранник, промчавшись по коридору, заколотил в дверь камеры:

— Просыпайтесь, болваны! Немедленно!

Пока два запертых солдата, пошатываясь, поднимались, тот, который был за дверью, уронил связку ключей на пол, наклонился, чтобы подхватить их, отпер в конце концов замок и распахнул дверь в камеру.

Взгляд его широко раскрытых глаз упал на священника. Отца Дугласа приковали к стене, заткнув ему рот кляпом из обрывка зеленого пледа. Он крепко спал, одетый в одну лишь холщовую сорочку. Все остальное его облачение исчезло.

Охранник поспешил его освободить. Он снял со священника наручники и извлек кляп изо рта.

— Отец Дуглас, с вами все хорошо?

Отец Дуглас прижал ладонь к затылку и застонал.

— Клянусь Богом, кто-то ударил меня дубиной по голове. — Тут он заметил явный недостаток одежды на своем теле. — Почему я полураздет? Где моя сутана?

Охранник растерянно озирался вокруг.

— Похоже, вас ограбили, святой отец.

— Ограбили? Кто?

— Кто, как не Мясник?

Отец Дуглас нахмурился, глядя на охранника снизу вверх.

— Но я пришел сюда, чтобы выслушать его исповедь. Он был прикован к стене и, насколько я понял, стоял одной ногой в могиле. Как мог он осуществить подобный трюк? И где он сейчас?

Охранник помог отцу Дугласу подняться на ноги.

— Если бы я рискнул выдвинуть предположение, то сказал бы, что он где-то на полпути в Ирландию.

— Наверное, мне следует порадоваться, что он взял мою одежду, оставив все остальное, — произнес отец Дуглас. — Я чрезвычайно рад тому обстоятельству, что моя голова по-прежнему при мне.

— Всевышний вас оберегал, — кивнул охранник.

— Похоже, он оберегал не только меня, — заметил священник, — но и сбежавшего заключенного.

Охранник вывел отца Дугласа из камеры.

— Не волнуйтесь, святой отец. Справедливость восторжествует. Господь всегда карает злодеев.

Они медленно поднимались по лестнице.

— Но мы на шотландской земле, молодой человек. С вами многие не согласятся. Более того, они объявят Мясника героем.

— А вы, святой отец? Кем считаете его вы?

Отец Дуглас долго размышлял над вопросом молодого охранника. Затем усмехнулся:

— Я нахожусь в английской тюрьме, но по крови я все-таки шотландец. Поэтому я просто скажу, что ему улыбнулась удача.

Сидя на краю поляны, неподалеку от домика семейства Маккензи, на берегу холодного говорливого ручья, Амелия пыталась переосмыслить необычайные события своей жизни. Несколько дней назад она бежала из английского гарнизона, в котором был заключен в тюрьму Дункан, надеясь на то, что ей удастся получить помощь, необходимую для спасения любимого.

Сейчас она сидела у этого ручья в шотландской глубинке и молилась о том, чтобы ее план не провалился и чтобы Дункан выжил.

Она подняла глаза и огляделась. Это было то самое место, где они остановились после стычки с английскими солдатами на озере Фанних. Именно здесь Дункан впервые предстал перед ней в ином свете, за мгновение до того, как рухнуть к ее ногам в результате травмы головы, нанесенной ему Амелией. В ту ночь она тоже бежала, оставив его одного, но уже в поисках помощи.

В этот момент что-то привлекло ее внимание: мелькнуло серое пятно на другой стороне ручья. Дункан? Но ее сердце замерло, пропустив один удар, когда она узнала гостя.

Как ни странно, но Амелии не было страшно. Волчица обнюхала прилегающие кусты и наконец встретилась взглядом с девушкой, которая сидела, неподвижно наблюдая за ней.

Эта новая встреча с диким зверем казалась Амелии совершенно невероятной. Она сожалела, что ей нечем угостить волчицу, хотя и понимала, что совершила бы ошибку. Это заставило бы хищницу вернуться и обнаружить, что у Маккензи имеется целый хлев упитанной и аппетитной добычи.

Но в том, чтобы обрадоваться встрече с волчицей, не было ничего дурного. Во всяком случае, так казалось Амелии, которой с трудом верилось в то, что она чувствует себя так спокойно в присутствии грозного зверя.

Внезапно волчица подняла голову и насторожила уши. В следующую секунду она уже метнулась в сторону и скрылась в кустах, исчезнув из виду так же стремительно, как и появилась, и предоставив Амелии теряться в догадках, не привиделось ли ей это.

В лесу все снова стихло, но затем у нее за спиной раздался совершенно отчетливый шорох листьев и веток, за которым последовал приглушенный топот копыт по покрытой мхом земле. Она быстро обернулась и встала.

Неужели это сон? Неужели глаза обманывают ее второй раз подряд?

Но на этот раз перед ней действительно был Дункан. Могучий и опасный горец сидел верхом на гнедом коне, одетый в знакомый зеленый плед. Его густые, цвета воронова крыла волосы растрепал ветер, левая рука была скована шиной. Его глаз все еще украшал кровоподтек, но отечность стала значительно меньше. Это был почти прежний Дункан. Он был жив и свободен!

— Ты здесь, — произнес он с сильным шотландским акцентом, который она так хорошо помнила.

Он сурово смотрел на нее.

Амелия не могла вымолвить ни слова. Ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. Несмотря на все совместные радости и удовольствия и на то, что теперь ей было известно и о его богатстве, и об аристократическом происхождении, она чувствовала, что он по-прежнему способен по собственному усмотрению превращаться в грубого и устрашающе грозного горца.

Она с усилием сглотнула и буквально выдавила из себя ответ, потому что не собиралась позволять ему себя сломать:

— Да. А ты сбежал.

— Да, от англичан. — Он перебросил ногу через спину лошади и спрыгнул на землю. — Мне сказали, что ты сыграла определенную роль в осуществлении плана по спасению меня из английской тюрьмы. Что это ты предложила привести в мою камеру отца Дугласа, чтобы он одолжил мне свою сутану.

Она облизала губы.

— Да. И он с радостью согласился.

— Но тебе не следовало так рисковать, девушка. Если кто-нибудь об этом узнает, за твою голову будет объявлено вознаграждение. Тебя могут обвинить в государственной измене. — В его глазах полыхнул гнев. — О чем ты только думала? Ты подвергла себя опасности, и это снова порождает во мне желание покрепче тебя связать. Все, что угодно, лишь бы ты не пострадала. Тебя следует запереть и никуда не выпускать.