Книга Прогулки с Хальсом - Карина Тихонова

Следователь был человеком въедливым и неприятным. Антон пересказал свою версию смерти жены пятьдесят раз, и каждый раз следователь ловил его на маленьких, почти незаметных противоречиях. К концу недели Антон так отупел, что не мог отвечать на простейшие вопросы.

Обвинение ему пока не предъявляли, но Антон не сомневался, что все к тому идет. Поэтому он попросил Марика найти среди своих многочисленных знакомых «нужного человека» и прикрыть дело. Нужный человек нашелся быстро. Потребовалась некоторая сумма… Впрочем, неважно. Антон продал коечто из золотого запаса жены и без труда решил эту проблему.

Когда следователь в очередной раз вызвал его на допрос, Антон и мечтать не смел, что все окончится так быстро. Он вошел в знакомый кабинет, уныло поздоровался, однако следователь не ответил. Разложил перед Антоном какие-то бумаги и молча ткнул ручкой в нужное место. Антон расписался. Следователь спрятал бумаги в папку и уткнулся в газету.

Антон постоял примерно минуту, ожидая объяснения, но в кабинете стояла мертвая тишина. Следователь читал газету, не обращая на бывшего подозреваемого никакого внимания, словно он был пустым местом. Неужели свободен? Антон медленно попятился в коридор. Никто не ждал его снаружи с наручниками наизготовку. Вокруг было пусто и безлюдно, только громко жужжала люминесцентная лампа на потолке. Никаких фанфар, никакого гимна. Сплошная проза жизни.

Дома Антон первым делом снял со стены ненавистный автопортрет Франса Хальса. Упаковал его в оберточную бумагу, зачем-то перевязал дурацким розовым бантиком и отвез Марику. Тот обалдел, увидев подарок.

— Ты в своем уме? Стартовая цена картины — миллионов десять, не меньше!

Антон знал об этом не хуже Марка. Федор Львович лично ознакомил зятя с экспонатами коллекции. Хальс был самой большой его гордостью.

Антон слушал тестя, не смея отвести взгляд от старика со спутанными седыми волосами, изображенного на картине. Темный холст, покрытый мелкими трещинами, казался ему невозможно мрачным. Виной тому были глаза старика. Это были глаза человека, который снял с души семь покрывал и увидел, что она мертва.

Антон возненавидел картину с первого взгляда. Ему казалось, что он, как Дориан Грэй, стоит перед портретом, изображающим его будущее. Антон несколько раз просил Веру убрать картину в какой-нибудь незаметный угол, но она упрямо отказывалась. Теперь он сам себе хозяин и может жить, как хочет.

— Сделай одолжение, забери ее у меня, — попросил Антон Марика.

— Одолжение? — Марик даже икнул от неожиданности. — Забрать десять миллионов долларов теперь называется «сделать одолжение»? Ну ты даешь! Так и быть, забираю!

Когда Антон вернулся домой, ему показалось, что в квартире стало гораздо легче дышать. Он упал на диван в кабинете и проспал почти сутки глубоким сном, похожим на обморок. Страшные сны его не тревожили, призрак Веры по дому не бродил, совесть молчала. А через год Антон поменял место жительства.

Глава 23

Москва, ноябрь 2007 года

Лена смотрела в сторону, интуитивно ощущая, что так Антону легче рассказывать. Когда он замолчал, Лена осмелилась повернуть голову. Рядом с ней сидел незнакомый человек с бледным осунувшимся лицом и пустым остановившимся взглядом. Оказывается, это вполне возможно — постареть на десять лет за десять минут.

— Ты же не хотел ее убивать?

Антон сосредоточился. Этот вопрос он задавал себе много раз, и всякий раз адвокат, сидевший внутри, немедленно отвечал: «Конечно, нет! Это был несчастный случай!» Антон знал, что он лжет.

— Не знаю. Сознательно не хотел. Но если покопаться глубже… Я не мог не понимать, что Вера умирает, и тянул время. Наверное, я хотел, чтобы она, наконец, умерла. Когда человек сидит в тюрьме двадцать два года, у него сносит крышу. Вот и у меня снесло.

Антон невольно съежился. Звучало отвратительно, но такова правда, и ничего с этим не поделаешь. Сейчас Лена уйдет навсегда, и Антон снова останется один. Видно, это его судьба.

Но Лена не ушла. Она сама не поняла, почему сидит рядом с человеком, который только что признался в убийстве. Она не понимала, почему испытывает к нему жалость.

— Зачем ты на ней женился?

— Захотелось красивой жизни, — так же честно ответил Антон и обвел рукой огромную комнату. — Ты же не думаешь, что все это можно купить на писательские гонорары?

Лена удивилась, потому что именно так она и думала. Даже слегка завидовала человеку, который занимается любимым делом и получает за это приличные деньги. Антон истолковал ее молчание по-своему и тихо сказал:

— Вряд ли ты можешь меня понять…

— Я могу тебя понять очень хорошо, — перебила его Лена. — Я точно такая же, как и ты.

И она неожиданно для себя начала рассказывать о событиях двухлетней давности. О семействе Рудиных, тщательно продуманном плане, победе, которая ускользнула между пальцами, о Валерике, о том, как он смотрит на нее больными жалкими глазами. Рассказала, как мама с детства четко сориентировала дочку. О часах, проведенных за учебниками, полном одиночестве, жесткой дисциплине, которой были подчинены двадцать один год жизни. Лена говорила и удивлялась. Ей казалось, что она слышит не себя, а постороннего, совершенно незнакомого человека. Оказывается, она отсидела в тюрьме всего на год меньше Антона, вот откуда взялось непостижимое чувство понимания и внутренней общности. Вот почему она жалеет этого человека, вместо того, чтобы осудить. Да ведь он предсказывает Лене ее будущее!

Антон достал из кармана платок и осторожно вытер гостье мокрые щеки. Его душу переполняли нежность и горячее понимание. Девочка карабкалась вверх, как котенок, срывалась, падала и начинала все сначала. Ах, как все это было ему знакомо! Вера, словно древняя греческая богиня, подхватила глупого, жадного до жизни парня и вознесла его на Олимп. Да вот беда: оказалось, что там нечем дышать. Антон вдруг понял, отчего земные герои, попавшие в царство богов, рвались обратно, на землю.

— Ну перестань, — сказал он мягко. — Не надо расстраиваться, ничего ужасного ты не совершила.

Лена оттолкнула его руку и хрипло, срывающимся голосом закричала:

— Не совершила?! Я даром потратила двадцать один год жизни и не могла собой нахвалиться, дура! «Ах, какая я четко ориентированная! Ни минуты не потеряно даром! Я точно знаю, что мне делать дальше!» А оказалось, что все это пшик, мыльный пузырь. А Валерка? Господи, если бы ты видел его глаза. Я-то считала, что это всего лишь неизбежные потери, на войне как на войне… Я взяла и раздавила человека. Просто так, а не ради какой-то великой правильной цели. Как мне жить дальше? Что делать?

Она закрыла лицо руками и зарыдала. Антон подвинулся, обнял Лену за плечи и погладил по голове, словно маленькую. Да она и была маленькой девочкой, заблудившейся в мире взрослых сказок и выдумок. Поверила в миф о красивой жизни, которую можно построить чужими руками. И не только она. Можно подумать, Антон в ее возрасте был умнее. Оба они оказались в толпе странников, гоняющихся по пустыне за миражом. Столько лишений, столько жертв, столько усилий в погоне за иллюзией, сотканной из воздуха!