Книга Дважды не присягают - Максим Михайлов

— Салам алейкум, уважаемый!

— Аллейкум ас-салам!

— Вижу, вы проделали долгий путь? — напряженно вглядываясь в глаза лопоухого, произнес Волк.

— Когда везешь гнев Аллаха, дорога не кажется долгой, — улыбнулся тот, отвечая условленной фразой.

Последние сомнения рассеялись, перед ними действительно сирийские эмиссары, доставившие для Омара Махди партию ПЗРК.

— Нормально ли добрались? — уже без подковырок спросил Волк, оглядывая запыленный внедорожник и пристроившийся сзади грузовичок, старательно пытаясь не глядеть на стоящего тут же Шварцмана.

— Да, все удачно.

— Весь груз во второй машине?

— Да, там. Хотите проверить?

— Нет необходимости, — небрежно отмахнулся Волк. — Обманывать такого человека, как наш общий друг, себе дороже.

— Действительно, — расплылся в улыбке лопоухий.

— Сколько у вас людей?

— Трое, я и двое водителей.

— Хорошо, тогда сделаем так, — Волк наморщил лоб в притворном раздумье. — Дальше сложный участок дороги, так что лучше будет, если машины поведут мои люди.

— Как скажите, уважаемый, — согласно кивнул лопоухий.

Волку его согласие впрочем, не сильно-то и требовалось, он уже вовсю распоряжался:

— Абд-первый, давай за руль этой тачки! Абд-второй, в грузовик! Нашу машину я поведу сам, буду показывать вам дорогу! Ты, — указательный палец Волка небрежно ткнулся в грудь подошедшего Шварцмана. — Поедешь со мной! Таким образом, в каждой машине будет один ваш человек, один мой, согласны?

Лопоухий сбитый с толку таким напором, неопределенном кивнул.

— Раз так, то бегом по машинам! Время дорого! Поехали! Поехали! — тут же воспользовался его секундным замешательством Волк.

Пара минут суеты, и вот уже слаженно взрыкнули, заводясь, двигатели внедорожников, мощно взревел в хвосте маленькой колонны грузовик. Тронулись! Ливанский пограничник сплюнул зеленую, тягучую от заложенного под верхнюю губу насвая слюну, и неспешно поволок в сторону полосатую трубу шлагбаума, открывая проезд.

— Ну, здравствуй, командир, — тихо произнес Шварцман, когда пограничный пост остался, наконец, позади.

— Здорово, коль не шутишь, — хмыкнул Волк. — Откуда ты здесь взялся, Шурка? Не думал уже встретить тебя среди живых…

— Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличенными, — улыбнулся Шварцман. — А вообще-то это долгая история…

— Так мы вроде бы никуда и не торопимся, в Бааль-Беке будем не раньше вечера, так что времени наговориться хватит…

— Да ничего интересного собственно, — пожал плечами Шварцман. — Когда ты начал уводить духов, мы с Колумбийцем вдвоем остались. Вдруг слышим, шорохи, шаги, потом взрывы и стрельба. Не такая, когда бой идет, а знаешь, методичная, размеренная, словно на стрельбище и не отвечает никто. Короче ясно, половина за тобой рванула, а остальные подъезды проверяют, все подозрительные места простреливают и гранатами закидывают. Полный звиздец в общем. Я уже к смерти приготовился, радовался, что хоть без мучений обойдется, раз, и в рай. Но тут у Колумбийца походу нервы не выдержали, духи уже в соседнем подъезде шуровали, а он сидел все и дрожал, глаза бешенные, и тут вдруг как сорвался, рванул вверх по лестнице. Ну, там стрельба сразу, крики, улюлюканье, одним словом они за ним кинулись, а проверять подвал уже не стали. Не знаю, ушел парень или нет…

— Не ушел, — мрачно перебил его Волк. — Я знаю. Там и погиб…

— Земля ему пухом, — глухо отозвался Шварцман. — Пусть не осознанно, из страха, по дурости, но мне жизнь он сохранил. За собой чертей увел.

— Ну а дальше? — тряхнув головой, отгоняя неприятные воспоминания, переспросил замолчавшего Шварцмана Волк.

— А дальше и рассказывать нечего. Пролежал в подвале до темноты, потом пополз потихоньку, куда глаза глядят. Может так и загнулся бы, но местные беженцы случайно подобрали, те, что по подвалам прятались. Чеченцы, кстати… Не поверишь…

— Не поверю, — сухо вымолвил Волк, жестко сжав губы.

— Тем не менее, — продолжал Шварцман. — Я у них в подвале три дня провалялся, пока разведка наша, случайно туда не забрела. Тогда уже пацаны меня на себе вытащили…

— Ладно, — Волк испытующе глянул в глаза попутчику. — Здесь-то, какими судьбами?

— Служба… — развел руками Шварцман.

— Не Сирии служба-то, правильно понимаю?

— Правильно, — выдохнул Шварцман, в свою очередь, сверля старого знакомца испытующим взглядом.

— Кому, если не секрет? — обманчивая небрежность тона не могла никого сейчас обмануть, не могла скрыть звучащего в вопросе напряжения.

— Родине, кому же еще, — криво ухмыльнулся Шварцман.

— Ого! — искренне удивился Волк. — И что же надо здесь ГРУ?

— ГРУ? — не сразу понял «мистааравим». — А, вот ты о чем… Нет, командир, у меня теперь другая родина, и ГРУ здесь совсем не причем…

— Вот, значит как, — тяжело выговорил Волк. — Вот, значит как… Выходит казачок засланный… Один, или вся группа?

— Вся, — кивнул Шварцман.

— Вот как… — вновь повторил задумчиво Волк. — Раз так легко говоришь, выходит все, отгуляла роща золотая… Мои в задних машинах живы еще?

— Живы, не беспокойся…

— И когда же?

— Никогда, — отрезал Шварцман. — Цель — Омар Махди, вы нам без надобности.

— Махди, говоришь, — Волк смахнул ладонью со лба выступивший пот. — Но я то тебя узнал, выходит не выйдет у вас ничего.

— Сдашь? — криво улыбнулся Шварцман.

— Что за словечки дурацкие? — возмутился Волк. — Мы с тобой что, в школе училке под жопу кнопку подкладываем? Какое сдашь? Разоблачу группу диверсантов, так это правильно называется.

Шварцман не отрывая взгляда от дороги, осторожно потянул правой рукой рукоять спрятанного в набедренных ножнах клинка. Одно короткое движение и острое жало вонзится водителю в горло, навсегда лишая его возможности кого-то разоблачить. Все! Все слова уже сказаны и дальнейшее известно, да и смешно было бы ожидать чего-то иного. Волк прав, здесь все серьезно, и игры идут взрослые, кровавые, а раз уж жизнь развела по разные стороны баррикад, глупо надеяться, что кто-то подставится в память о некогда существовавшей дружбе. Вот только почему так невыносимо тяжело движется тренированная и привычная к ножу рука, почему так невероятно трудно, решиться на этот смертоносный отточенный удар? Трудно, но надо! Это необходимо, не только ради спасения собственной жизни, и даже не столь ради нее, сколько для того, чтобы жили лопоухий Мотя и здоровяк Айзек, чтобы кровавый хищник Махди, получил наконец по заслугам за все свои преступления, чтобы жизнь тысяч мирных людей по ту сторону границы стала хоть чуточку спокойнее и безопаснее… И все это тяжелой гирей легло на одну чашу весов, в то время как на противоположной всего лишь давняя дружба. Всего лишь… Ведь это так мало в наше время, почти ничего… Но почему же тогда весы так долго колеблются в равновесии, заставляя предательски дрожать сжимающие теплую рукоять ножа пальцы? Нет, все, к черту слабость, надо решаться, иначе потом будет поздно. Всего один короткий удар! Ему даже не будет больно, он просто не успеет понять, что произошло. Давай же! Ну! Миллиметр за миллиметром стальное жало поползло из ножен.