Книга Смерть в рассрочку - Борис Сопельняк

Я думаю, что мы рассматривали этот вопрос в Кабинете министров слишком общо… Даже если мы пойдем на какой-нибудь компромисс с советским правительством, следует пустить в ход машину всевозможных проволочек. Я думаю, на долю этих людей выпали непосильные испытания.

У. Черчилль».

«Министру военной экономики лорду Селборну. Я понимаю, что многие из этих людей, очевидно, очень страдали, когда находились в руках немцев, но факт остается фактом: в конце концов их присутствие в немецких вооруженных силах ослабляло наши собственные силы… С моей точки зрения, эти люди должны объяснить свое присутствие в немецкой армии своим собственным властям, и мы не можем отказать нашим союзникам в праве рассчитываться с собственными подданными и поступать с ними в соответствии о собственными правилами. Искренне ваш

Э. Иден».

«Премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю.

В последнее время я неоднократно обдумывал этот трудный вопрос и пришел к заключению, что жизненно необходимо придерживаться твердого решения и отослать русских домой, хотят они этого или нет, и насильно, если понадобится. Они были взяты в плен во время службы в военных или военизированных немецких частях, чьи действия во Франции зачастую были отвратительны.

Мы не можем позволить себе в этом вопросе сентиментальность. Мы не хотим быть постоянно обремененными этими людьми. Отказ вернуть их может привести к серьезным осложнениям в наших отношениях с советским правительством.

К тому же в восточной части Германии и в Польше находится довольно много английских и американских военнопленных, которые, судя по всему, в ближайшее время будут освобождены Красной Армией. Очень важно, чтобы с ними хорошо обращались и вернули их как можно скорее. Поэтому мы должны во многом положиться на добрую волю Советов, ибо если мы будем чинить препятствия возвращению их собственных граждан, я уверен, это будет способствовать их нежеланию помочь нам получить наших военнопленных.

Энтони Иден».

«Министру иностранных дел Великобритании господину Энтони Идену.

Как нам стало известно, русские люди, находящиеся в английских лагерях, подвергаются усиленной антисоветской пропаганде. Волнения, которые были среди военнопленных, возникали только потому, что англичане допускали разжигание таких беспорядков. Мы настаиваем на том, что Великобритания не должна больше обращаться со взятыми в плен русскими как с военнопленными.

Кроме того, мы по-прежнему требуем разрешить посещение лагерей офицерам Красной Армии, работающим при советском посольстве в Лондоне.

Посол Советского Союза в Великобритании Ф. Гусев».

Вскоре настоятельные требования Федора Гусева увенчались успехом — британские военные власти разрешили советским офицерам посещение лагерей.

АНГЛИЯ. Графство Сарри. Лагерь Кемптон Парк.

На довольно большой площади сооружен высокий помост. На помосте — щит с прикрепленной к нему картой боевых действий как на Восточном, так и Западном фронтах. Под бурные аплодисменты и крики «Ура!» на помост поднимается полковник Горский.

— Дорогие друзья! Соотечественники! Земляки! — перекрывая шум, начал он. — Вы не представляете, как я рад этой встрече! Если бы вы знали, как трудно было ее организовать! Но мы вместе, и это главное! Прежде всего об обстановке на фронтах.

Горский взял указку и подошел к карте. Он рассказал о боях в Польше, Венгрии, Чехословакии, об освобождении Парижа, о продвижении союзников к Рейну, а стоящие перед ним люди совершенно по-разному реагировали на эти сообщения.

— Во дают, а! — восхищенно хлопнул соседа по спине молоденький паренек. — Вся Беларусь наша! Моя Гомельщина — тоже! Эх, помочь бы братве! Я же механик-водитель «тридцатьчетверки». С первого дня мечтал на танке въехать в Берлин.

— На танке, в Берлин, — ворчливо заметил сосед. — А доты, а укрепрайоны… Сперва надо дорогу расчистить, а для этого нужен я, летчик-штурмовик.

— Танки, самолеты… Много вы понимаете, — скептически бросил немолодой коренастый усач. — Приехал-уехал, прилетел-улетел — вот что такое ваши танки, самолеты. Пока на землю не ступит нога пехотинца, моя нога, ни город, ни село, ни страну нельзя считать освобожденными.

— Это точно, — обнялись все трое.

— Эх, домой бы поскорей! Успеть бы поколошматить фрица! А то ведь без нас добьют! — воскликнул танкист.

— Да, отомстить надо! — сверкнул глазами пехотинец. — У меня с немчурой особые счеты.

А чуть в сторонке — совсем другие разговоры.

— Плохо дело. Так и до Берлина дойдут.

— Не дойдут. Кишка тонка. Скоро выдохнутся.

— А все союзники, мать их!.. И чего полезли? Чего им не сиделось за проливом? Их же не трогали.

— Как это не трогали? А бомбежки?

— Да ну, разве это бомбежки? Ты бы видел, как бомбили союзники! Я однажды попал под такой налет, ковер называется. Ужас!

— Ужас в другом. Слушайте, что говорит полковник. У-у, сука!

— Вы сейчас в Англии, — продолжал между тем Горский, — и, конечно, должны делать то, что велят английские власти. Вы находитесь на их земле и должны быть благодарны за то, что они вырвали вас из рук немцев. А бунтовать и колобродить — это не дело, этим ничего не докажешь. Вы жаловались на «бубновые тузы»: понимаю, не очень-то приятно ходить с такой отметиной. Мы поговорили с комендантом лагеря, и вот вам результат: в течение трех дней вы получите новую форму коричневого цвета, и без всяких тузов!

— Ура-а! — загремело вокруг. — Качать полковника!

— Качать коменданта!

— Стоп-стоп-стоп! — деланно-испуганно отшатнулся Горский.

Но коменданта все же качнули. Полетав в воздухе, он отряхнулся и удовлетворенно хмыкнул: «Хорошие парни. Только… не пора ли им домой?»

— Товарищи! — снова взял слово Горский. — Родина считает вас полноправными советскими гражданами. Даже тех, кто был вынужден надеть немецкую форму и вступить в немецкую армию.

— Что-о?! — раздались возмущенные голоса. — Даже их? Да здесь до хрена подонков, у которых руки в русской крови!

У Горского передернулось лицо. Он понимал, что лжет, лжет беззастенчиво и нагло. Но что делать? Иного пути, чтобы заманить в страну «власовцев» и прочую нечисть, просто не было.

— Идет война, а на войне всякое бывает, — продолжал Горский. — Еще и еще раз говорю: Родина ни на кого не держит зла и ждет вас с распростертыми объятиями.

— Ура-а! — закричали одни.

— Черта с два ты нас получишь! — отошли подальше другие.

— Знаем мы смертельные объятия Родины.

— Вот именно, объятия в ежовых рукавицах.

— До-мой! До-мой! — скандировала одна часть толпы.

— Будь прокляты большевики! Будь прокляты большевики! — перекрывала их другая группа.